"Мы обнаружили бывшую конюшню, превращенную в жилой дом. Дом был ветхий и без удобств", - писал в воспоминаниях Феликс Юсупов о своем последнем жилище в Париже, в котором он и скончался в 1967 году.
Когда Юсуповы переехали в этот дом в конце 1941 года, то оказалось, что крыша протекает, а печка чадит до такой степени, что окна нужно держать постоянно открытыми.
Тем не менее эта "бывшая конюшня" находилась в XVI округе Парижа (одном из самых безопасных и престижных). В наши дни в этом округе находятся посольства более чем 90 стран мира.
На первом этаже дома находились гостиная и столовая, между которыми была расположена крохотная кухня. Стены этих комнат были обтянуты простым некрашеным холстом, а мебель была привезена Феликсом Юсуповым в начале 1920-х годов из Англии.
Это фото той же столовой на первом этаже, сделанное примерно 20 лет спустя, в 1967 году. Видно, что вся мебель в комнате (обеденный стол, кресла, большой диван) осталась прежней, но Юсуповы поменяли обивку и шторы.
По отражению в зеркале видно, что комнаты первого этажа были очень маленькими по площади. Также обратите внимание на низкие потолки.
Весь второй этаж дома занимала спальня с небольшим балконом, выходящим во внутренний дворик.
Феликс Юсупов так описывал эту комнату:
Наверху- спальня, бывший сеновал, теперь большая, очень светлая, солнечная комната. Я выкрасил ее аквамарином и обставил мебелью из матушкиной Булонской комнаты. На стенах - портреты и гравюры, навевавшие самые дорогие воспоминания.
Редкое фото, на котором Феликс Юсупов запечатлён на фоне супружеской кровати. С левой стороны на туалетном столике виден телефон и (неожиданно!) репродукция картины Сальвадора Дали "Распятие" посреди православных икон.
Юсуповы постепенно привели дом на Пьер-Герен, 38, в порядок, и он превратился во вполне уютное жилище. Однако, на мой взгляд, низкие потолки и некоторая скученность придают этому семейному гнездышку вид то ли хрущевки, то ли дачного домика образца позднего СССР.
Впрочем, большинство эмигрантов из царской России (как, наверное, и многие коренные французы тех лет) посчитали бы такое последнее пристанище в Париже за счастье...