Ранее на моем канале я опубликовала пост о деле Златоустовского паука — Николае Мозглякове, который вы можете прочитать по ссылке: https://dzen.ru/a/ZKrvMg09bGIHCyEC. Корреспонденты местных новостей написали письмо маньяку, на которое даже не надеялись получить ответ, но он пришёл. Паук вложил в конверт свои жалобы, в которых вспоминает, что с ним происходило после задержания, когда его отправили в СИЗО. Ниже дословные цитаты из обширного послания Паука (орфография и пунктуация сохранены):
— Меня поместили в одиночную камеру № 10, которая являлась штрафным изолятором. Солнечный (дневной) свет в камеру не проникал, а лампа накаливания давала тусклый свет. Общее впечатление было такое, какбудто я попал в давно заброшенное, грязное и неопрятное помещение. Пахло как в общественном туалете. Попытки привести камеру в боле-менее приемлемый вид, почти ничего не дали, т.к. и полы, и стены, и туалет сгнили. Камера просто кишила насекомыми — мокрицы, многоножки и др.
<...>
— Из вещей мне оставили только: трусы, носки, мыло, зуб. пасту, зуб. щетку, несколько конвертов, ручку, тетрадь, ложку, и те вещи, которые были на мне. Полотенце забрали, сказав что дадут другое (вафельное). Мои вещи убрали в каптерку, где в дальнейшем они благополучно потерялись. В скором времени закончилось мыло и зубная паста. Нечем было умыться и зубы почистить. Из-за отсутствия зубной пасты на зубах образовался противный белый налет, который я пытался стирать тряпочкой. В тех редких случаях когда меня выводили в душевую мыться, я просто ополаскивался. Когда я находил в душевой обмылок, который бросил кто-то из прежних ее посетителей, я был счастлив. Зубы я тоже пытался чистить мылом. Хоть это и неприятно, но лучше чем тряпочкой. <...> Я испытывал постоянную нужду и не понимал, почему мама не приезжает и не пишет.
<...>
— Ему доставляло удовольствие унижать меня превращая в безвольное животное (пишет о сотруднике СИЗО. — Прим. ред.). <...> Я боялся спать по ночам. Часто ложился одетым вскакивая при любом шорохе на коридоре. Перед судом он сбрил мне брови и сказал, что теперь я точно похож на маньячину. Любой, с его слов, посмотрев на меня сразу поймет что я мразь. В таком виде я участвовал в суде и журналисты с операторами снимали меня. Это меня деморализовало и внушало страх. <...> Я уже небыл человеком в полном смысле этого слова. Я стал существом.
<...>
— От окружающих людей я ожидал только побоев и унижений. Даже когда я прибыл в ИК-18 (21.03.2009г.) я не сразу, в некоторой степени, отошел от состояния в котором пребывал в Челябинске. И сейчас это состояние и страхи меня не отпустили, но сформировались в различные комплексы и фобии. После пережитого, мне с большим трудом дается общение (в любой его форме) не только с сотрудниками исправительных учреждений, СИЗО, ФСИН, прокуратуры, судов, но и с простыми людьми не имеющими отношения к правоохранительным органам. <...> Я понимаю что нужно как-то с этим работать, но как — не знаю. Жить с этим очень тяжело.
Как воспринимать данное письмо решайте сами. Пожалуй, если читать без контекста, добродушным людям действительно становится жаль Николая, ведь даже преступники достойны хотя бы минимально человеческих условий, однако то, что сотворил этот мужчина — не поддаётся объяснению и оправданию.
Всего доброго,
Евгения Базарова.