Сейчас ты вряд ли помнишь эту историю в деталях – ты слишком поглощен мирской суетой и реализацией собственных амбиций, а когда-то рассказанная тобой история почему-то мне очень запомнилась, и я часто об этом вспоминаю. Дело дошло до того, что взял и выгравировал золотыми тиснеными буквами имени твоего героя прямо над своим рабочим столом – малейшее движение и, вот он – «Ханлар - твой спаситель».
Не знаю, но мне всегда казалось, что это история должна была случиться со мной, или, во всяком случае, она еще случится. Подсознательно я всегда готов к тому, что, если когда-то кому-то придется меня спасать от верной гибели, то этим человеком будет Ханлар, хотя и я его видел в последний раз в феврале 86-го, и вряд ли после этого увижу. Но, как знать – Ханлары не переводятся.
Если верить твоим соображениям, то это произошло весной 1985 года. Сорокалетие Победы. Ты очень любишь эту дату и считаешь, что если и есть настоящий праздник, то это и есть Праздник Победы. Остальное – выдумка алкоголиков. Если бы тебя спросили какая дата или какое время являются самыми запоминающимися в истории человечества, ты бы ответил – весна 45-го. Нам не дано ощущать атмосферу той весны, когда за очень короткий промежуток времени происходила целая веха – мир добывал Победу за очень дорогую цену, и все-таки добыл ее, что даже сами не верили, что все, война кончена, и мы победили. Весна – это когда тепло, солнце светит ярко, расцветают сады, громко смеются девушки, бегают дети. Нет ни морозов и вьюг, ни грязи, ни артобстрелов, ни бомбежек…
Плюс ДМБ-85. Для любого солдата самая привлекательная, самая обожаемая аббревиатура – это ДМБ. Ты только что дембельнулся, и все еще не можешь верить, что ты дома. Не надо вставать в строй, отдавать честь, застигнуть китель … Все кажется, что твои однополчане просто куда-то вышли и вот-вот вернутся … Ты даже идешь за ними. Обошел дом – никого. Даже в миг удивился – куда все делись ? Вдруг как будто что-то прищемило под ложечкой – ты больше не солдат, все уже в прошлом, твои друзья разошлись по всей огромной стране, и вряд ли больше ты кого-нибудь увидишь … Но это на миг, опять же. Ты ускорил шаги, чтобы их застать врасплох, когда они выйдут из каптерки. Через несколько секунд снова вдруг замедлил шаги и как будто испуганно посмотрел по сторонам – не видит ли тебя никто. Неужели точно все ? Интересно, сколько время. Скоро построение. Надо успеть. Капитан Коптырев серьезный мужик, не потерпит опоздания. В прошлый раз он ничего не сказал, как будто не заметил. Лучше бы отругал. Его молчание хуже ругани. Хотя он никогда не ругает. Что-то меня беспокоит. Точно – кто сегодня освобожден от нарядов. Сейчас … Черт, опять я …
Список твоего дембельского синдрома можно продолжить. Ты еще месяц вот так как лунатик ходил и удивлял своих односельчан. Мать совсем забеспокоилась за тебя. А вдруг что-то с тобой случилось в армии, а сейчас проявляются симптомы. Она медработник же по образованию. Начал какие-то мысли высказывать вслух, в духе того, что ты не можешь без армии. Никак не мог привыкать снова к деревенской мирной жизни. Пока не произошло … пробуждение.
В честь Победы было организовано мероприятие возле памятника Солдата Победы. Тут был сосновый парк, а также разбит сад, который расцвел до умопомрачения. Май месяц – это рай на земле, если даже бывают дожди и холода. Если всегда подсознательно иметь в виду, что май месяц это месяц Победы, то сразу становится тепло и уютно, хочется закрыть глаза и перенестись на площадь перед Бранденбургскими воротами … Ты тоже был приглашен на это мероприятие и тщательно гладил парадный мундир. Военная форма настолько идеально сидел на тебе, что казалось, что ты – это движущаяся картинка, глаз не мог радоваться. Бывалые люди от восхищения качали головами, почти что в такт твоим аксельбантам, болтающимся при малейшем движении твоего корпуса. Безукоризненная военная выправка, гордые взгляды, осознание счастья и молодости, недвусмысленный громкий смех девушек – все это подчеркивало в тебе начало нового эра становления новой личности, стремящейся к новым достижениям и высотам.
Ты был настолько увлечен собственной непреходящей и неповторимой персоной, что даже не заметил, - да и не мог заметить, - направленный в твою спину ствол охотничьего ружья в руках деревенского юродивого Исламчика, который уже нажал на режим плавного спуска спускового крючка, и только чудо могло отговорить его не довести задуманного до конца. Когда толпа ахнула, уловив каким-то чувством намерения Исламчика, все уже было поздно – он окончательно нажал на спусковой крючок …
Сначала все видели адское пламя, выплевывающееся из дула ружья. Одномоментно ты раскинул руки – инстинктивно, - успев только подумать, что уж лучше дома, чем в тайге под Архангельском, но все-таки жаль – не хочу умереть. Больше всего тебя в эти мгновения беспокоила мысль о том, что хорошо, что не увидел все это твой командир.
Тебе и раньше приходилось слышать о том, что как будто вся жизнь прошла за долю секунды перед глазами. Тебе казалось, что есть такой литературный прием, когда хотят, чтобы все выглядело более или менее художественно, писатель сочиняет последнее, что теоретически мог испытывать человек, находящийся между двумя мирами. Ты снисходительно усмехался, мол, конечно, за секунду вся жизнь прошла … Хотя бы за минуту, и то хлеб. Позже скажешь, что, что такое двадцать лет жизни для доли секунды, мол, ты мог еще больше. Но это будет потом. А теперь …
Этому явлению нет объяснения. Между выстрелом Исламчика и твоими мыслями произошло то, что спасло твою жизнь. Это был прыжок Ханлара, который еще на дальних подступах уловив намерения Исламчика, сделал все, чтобы минимизировать вред, который неизбежно будет нанесен им твоему драгоценному здоровью. Ханлар не мог ни крикнуть, ни броситься на Исламчика, - он был ограничен во времени и пространстве, - он вообще ничего не мог, что не могло для него не пройтись без ущерба для его здоровья. Потому и он выбрал третье – бросился прикрывать тебя от картечи.
Позже баллисты установили, что прыжок Ханлара был совершен ровно за две секунды до неизбежного выстрела – с того места, откуда Ханлар амортизировал для прыжка и до цели Исламчика было ровно пять метров. Настолько был четок расчет Ханлара, что совершив один раз разворот в воздухе, он в нужное мгновение оказался правым плечом на уровне попадания в цель. Приняв в себя картечи, Ханлар от воздействия ударной волны, отлетел прямо к твоим ногам, в то время, когда ты все еще стоял с раскинутыми руками. И еще стоял бы вот так стоять и ловить ворон, пока кто-то ни крикнул из толпы : «Во повезло дембелю !» Ты вышел из оцепенения, народ пришел в движение, Исламчик был обезврежен, пусть даже уже поздно, а Ханлар продолжал лежать на земле. Он звука не издавал, но видно было, что ему сейчас хуже всего – плечо было раздроблено и из него обильно кровоточилось. Как и положено при массовых мероприятиях, и тут дежурила команда «скорой помощи». Ханлара дружно взяли и перенесли в карету, а ты стоял и смотрел, как это делается. Боялся, видимо, испачкать кровью свой уже никому не нужный дембельский мундир, почему-то до сих пор (!) висящий у тебя в шифоньере.
Правда, ты очнулся, но уже было поздно.
Говорят, когда Ханлар умер, через тридцать лет, он тебя вспоминал. Его последние слова были : «Я очень любил этого солдата …»
Ханлар – это твоя Весна 45 – го !