Плакат Виктора Дени (1893—1946). 1932 год. «Счастливый гражданин, знакомый с этими типами только по книжкам». В верхнем ряду: Николай II, Горемыкин, Марков-второй
Участник расстрела Григорий Никулин (1894/1895—1965) на беседе в Московском радиокомитете в 1964 году:
«Состояние наше было очень тяжёлым. Мы с Юровским ждали какого-нибудь конца. Мы понимали, что, конечно, какой-то конец должен наступить. И вот в одно прекрасное время, да, утром 16 июля, Юровский мне говорит: ну, сынок, вот меня вызывают в президиум Исполкома, к Белобородову, я поеду, ты тут оставайся. И там часика через 3-4 он возвращается и говорит: ну, решено. Сегодня в ночь... Сейчас вот город объявляется на осадном положении, уже сейчас же. И в эту ночь мы должны, значит, провести ликвидацию, должны ликвидировать всех. Вопрос: как? Была директива: сделать это без шума. Не афишировать этим, спокойно. Как? Была масса всяких вариантов. Несколько, вернее, вариантов. То ли подойти к каждому, значит, по количеству членов их и просто в кровати выстрелить.
Григорий Никулин
Вопрос: в спящих?
— В спящих, да. То ли пригласить их в порядке проверки в одну из комнат и там их, значит... набросать туда бомб. И последний вариант возник такой, самый, так сказать, удачный, по-моему: под видом обороны этого дома, предполагается нападение на дом, пригласить их для их же безопасности спуститься в подвал. Это было примерно часиков так в пол одиннадцатого вечера, когда мы... Юровский, значит, пошёл к Боткину, побудил его, может, в одиннадцать, в начале двенадцатого, спать они ложились, конечно, рано. И сказал ему: так и так. Мы будем, конечно, обороняться, будьте любезны сообщить семье, чтобы они, значит, спустились. [...] На самом же деле нас было исполнителей 8 человек. Юровский, Никулин, Медведев Михаил, Медведев Павел — четыре, Ермаков Пётр — пять, вот, я не уверен, что Кабанов Иван — шесть... И ещё двоих я не помню по фамилии. Когда они спустились в подвал, мы тоже сначала не догадались даже стулья поставить там, понимаете, чтобы сесть. Потому что не ходил Алексей, надо было его посадить. Но тут моментально поднесли. Они, когда спустились в подвал, так недоумённо стали переглядываться между собой. Тут же принесли стулья... Села Александра Фёдоровна, наследника посадили. И товарищ Юровский, значит, произнёс такую фразу: что ваши друзья наступают на Екатеринбург, и поэтому вы приговорены к смерти. До них даже не дошло, в чём дело, потому что Николай только произнёс фразу: «а?». А в это время залп наш уже, один, второй, третий...
Ну, там ещё кое-кто был ещё не совсем окончательно убит. Но потом пришлось ещё кое-кого дострелить...
Вопрос: не помните, кого?
— Была Анастасия и закрылась подушкой Давыдова. Пришлось подушку сдёрнуть и застрелить...
Вопрос: мальчик?
— Мальчик был... Правда, он долго ворочался, но во всяком случае и с ней, и с мальчиком было покончено быстро.
Я, например, считаю, что с нашей стороны была проявлена гуманность. Я потом, когда, понимаете, воевал в составе третьей армии, 29-й стрелковой двизии, считал, что если я попаду в плен к белым и со мной поступят таким образом, то я буду только счастлив».
Аудиозапись воспоминаний Г. Никулина:
https://soundcloud.com/arzamas-academy/nikulin
«Молодое поколение нас может не понять. Могут упрекнуть, что мы убили девочек, убили наследника-мальчика. Но к сегодняшнему дню девочки-мальчики выросли бы… в кого?»
(Из выступления Якова Юровского перед старыми большевиками в Свердловске в 1934 году).
ПРОДОЛЖЕНИЕ