Настоятель храма в честь Богоявления Господня иерей Дионисий Куваев в сопровождении единомышленников совершил поездку с гуманитарной миссией в города ЛНР, в ходе которой была оказана помощь детям.
Когда мы задали отцу Дионисию вопрос – какой по счёту была командировка на Донбасс – священник не сразу дал ответ. Ведь помощь он доставляет туда уже больше года…
«Носики-курносики»
– Отец Дионисий, многие волонтёры, доставляя гуманитарный груз и общаясь с местным населением недавно освобождённых территорий, отмечают там своеобразную атмосферу. Люди там чище стали, что ли…
– Наверное, потому что у них ушло многое ненужное, из-за которого в нашей жизни возникает очень много проблем. Понты, пафос, надуманное соперничество в чём-то – там это всё, мягко говоря, совсем не в моде, т.е. этого совсем невидно. Чем ты проще, тем тебя лучше воспринимают. Это раз.
Второе – это то, что нужда учит ценить действительно самое необходимое. Помню наш визит в Лисичанск, где до сих пор нет ни воды, ни света. Электричество от генератора в так называемых пунктах обогрева, где люди собираются, чтобы пообщаться, зарядить телефоны и т.д. Рядом был магазин, в котором у нас завязался интересный разговор с продавщицей. Она рассказала, сколько человек покинуло город, сколько осталось, как выживали зимой, готовили еду на костре. А сейчас, говорит, хорошо стало! В её доме установили горелку от баллонного газа. Плита работает – столько радости!
Да с тем же русским языком, с которым тебе было вообще никуда не прийти раньше. А сейчас можно и на русском говорить, и есть газовая горелка. Хорошо!
А ведь у Бога нет такого, чтобы хоть что-то было только плохо. Господь Своим Промыслом и плохое направляет к благим последствиям. Через что-то учит, вразумляет, чего-то лишает… но лишь бы на пользу. И опять же тот Лисичанск. Мы приехали туда на День защиты детей, где фонд «Ридовка помогает» собрал всех детей на мероприятие. Спрашиваем – почему их так немного? Около 40-ка человек было всего. Отвечают: «Чего вы хотите? В одной пятиэтажке 5 семей проживает, в другой – ещё меньше. Поэтому собрались все, кто остался». И собралась ребятня не потому, что будут сладости раздавать. А просто они всегда так проводят время на улице – вместе. Ведь дома электричества нет, там заниматься особо нечем. Поэтому все гуляют и играют рядом с палаткой обогрева. И когда мы начали проводить для них праздник, то в играх принимали участие даже взрослые.
А теперь давайте сравним наших детей, которых из-за компьютера не выгонишь: игры, соцсети, ролики всякого толка… А тут – дети Донбасса, с которыми тоже захотелось поиграть, вспомнить своё беззаботное детство без гаджетов и соцсетей. Как этого не хватает сегодня! Здорово порой, когда у тебя нет компьютера, и ты с друзьями играешь вживую на улице – лицом к лицу, глаза в глаза.
Что здесь хорошо и что плохо? Или скажи – это хорошо или плохо? Сказать «хорошо» – язык не повернётся, «плохо» – тоже.
Ситуация во многом поменяла и отношение к собственности, и друг к другу – нет конкуренции, лишних понтов.
– Помимо Лисичанска, где ещё были?
– Луганск, Северодонецк, Должанск, он же Свердловск, где есть замечательная организация «Женсовет». Были мы там накануне Нового года. Привезли гуманитарную помощь, подарки, продуктовые наборы. Там нас встречали с благодарностью, подробно расписывали – что и кому передадут. Их руководитель Олеся потом ещё и подробные отчёты с фотографиями присылала. Я ей говорил несколько раз, что мне подробный отчёт не нужен, лишь бы понимать, что всё нуждающимся пошло. Но, видимо, у действительно порядочных людей есть некая потребность не давать и повода кому-то хоть в чём-то усомниться в их порядочности.
Честь и хвала людям, которые этим так добросовестно занимаются.
– Отец Дионисий, почему Вы стали ездить на Донбасс? И когда была первая командировка?
– Когда это всё только началось – в марте прошлого года. Перед нами стояла задача: собрать и отправить груз в Донецк конкретной волонтёрской организации и отдельно ещё в Макеевку, где освобождённые люди сидели даже без воды… Ни продуктов, ни средств гигиены, ни медицины, ни бытовых вещей. Решили сами поехать отвезти адресно, но нет! Тогда с этим было намного сложнее. Подключились органы региональной власти. Нас связали с начальниками таможни, МЧС, прислали необходимые документы. Мы их заполняли. Но бюрократию было не победить. Поэтому предложили нам груз вести в Ростов, потому что помощь нужна всем, а не только нашим просителям. Однако, благодаря некоторым связям, нам удалось передать гуманитарку через десантников. Они всё это увезли в Мариуполь, сами раздали местному населению, а нам прислали пару видеороликов. А в Макеевку удалось отправить помощь через Русскую Гуманитарную Миссию.
И после этого я понял, что не хочу собирать безличную помощь и возить её в какие-то пункты распределения. И теперь ещё больше не хочу, потому что, общаясь там с местными людьми, узнаю, что не до всех эта помощь доходит. И теперь если кто-то звонит, что-то просит, мы едем именно туда. К тому же стало проще пересекать границу.
Накануне крайней поездки наша Марина Владимировна Куклина из епархиального центра «Рождественский» попросила отвезти помощь в Республиканский реабилитационный центр для несовершеннолетних
в Луганске. Это одежда, средства ухода и прочее. Всё по списку она собрала, дала адрес, нас встретили, налили чаю, попросили с ними поговорить, а потом предложили сфотографироваться с ребятами. Заходим в зал, а дети коробки уже открыли, всё посмотрели, разобрали. Их за это никто не ругал: «Ага, носики-курносики, уже засунули свои носики посмотреть, что там привезли?» «Да-да, ура-ура», — в ответ. И понятно, что здесь всё идёт этим детям, и здесь их действительно любят.
И вот таких порядочных организаций много, где тебя ждут, всё организуют, а ты приезжаешь и просто отдаёшь в руки.
«Я же русский!»
— Отец Дионисий, Вы много раз бывали в госпиталях у наших бойцов. Как там ребята?
— Мы были в разных госпиталях, и я заметил, что в зависимости от рода войск и силой духа ребята отличаются, и общение по-разному складывается. Мне потом объяснили, что военнослужащие регулярных войск священника воспринимают, как старшего по званию, вроде как замполита. Поэтому нет разговоров по душам. Что-то спрашиваешь — отвечают кратко. Спрашиваешь, кто хочет исповедаться и причаститься — пожимают плечами, а говоришь, тчто будем причащать, отвечают: «Хорошо, что нужно для этого?» Т.е. нужно не спрашивать, а предлагать. Сами же вопросов особо не задают. А у добровольцев обстановка более живая. У них очень много вопросов и к тебе, и к Церкви. И сами много историй рассказывают. Там разговорчивых очень много. И все они разные — кто на коляске, кто на костылях, кто без руки, без ноги, кто вообще без обеих. И при этом в основном шустрые, бодрые. Только разгрузили гуманитарку, заходим, а у них уже чайник закипел, яичница жарится, колбасу режут... Ты пытаешься им помочь, а в ответ — сидите сидите. Думаю, вы догадываетесь, о каких войсках я говорю.
— Говорили на откровенные темы?
— Да. Был у меня вопрос — чем и как помочь тем, кто получил увечья и больше не хочет жить дальше. «А чем поможешь тому, у кого духа нет?» — говорили парни-добровольцы, сами покалеченные. Тот, кто сам через это не прошёл, не имеет морального права, конечно, так говорить. Но тут и ответ, что в первую очередь ребята нуждаются именно в духовной поддержке. Поэтому мы обязаны помочь таким бойцам укрепить их
дух. Конечно, кто пошёл по зову сердца добровольно, покрепче духом. Эти парни всегда говорят большое спасибо за то, что мы их не жалеем, а именно поддерживаем. Чтобы они не имели сомнений — зря они на
это пошли или нет. И ещё нужно отметить, что все ребята там — верующие люди. Они ими либо были, либо стали. Но верующий не значит, что воцерковлённый, знающий о духовной жизни, о Боге, о спасении души. Просто на войне он узнал, что Бог точно есть. И с нашей стороны
необходимо таким бойцам ещё больше внимания уделять! Ведь вся их догматика заключается ровно в том, что они сами себе представляют. И если их сейчас духовно не окормлять, не воспитывать, то они вернутся
и будут нас воспитывать (смеётся).
Историю интересную хотите? Палата на 6-8 человек. Заходим туда. У кого нет крестика — даём, надеваем ребятам. Кто-то просит новую верёвочку, потому что старая потёрлась. А один парень, не могу сказать, он какой национальности, но явно не славянской внешности говорит: «Мне тоже
крестик дайте!». Другие ему в ответ: «Какой тебе-то крестик? Ты же мусульманин». «Ну и что? Я же русский!» — и улыбается. «Да-да,
батюшка, дайте ему крестик! Он у нас тоже русский!» — и по-доброму смеются.
И судя по такой бурной одобрительной реакции, с определением «русский» у них там есть какой-то момент, который там они, видимо, обговаривают. И будучи мусульманином, парень имеет право надеть на себя крестик. Потому что он — русский. Как же это сейчас там всё взаимосвязано! Ведь некоторые мусульмане даже носят шевроны с изображением Креста, и при этом они не отрекаются от своей веры.
«В Нём нуждаешься как в воздухе…»
— Поэтому понимаешь, как им там приходится, и что приходится…
— Приходится много чего видеть. Рассказывают, что в захваченных блиндажах доводится видеть не только нацистскую символику, но и явно сатанинскую. Там дьяволу поклоняются в прямом смысле слова. Особенно иностранные наёмники, проводя прямо в блиндажах какие-то ритуалы. И наши ребята понимают, с кем и с чем они там воюют. И что вопросы там решаются совершенно не территориальные.
Также рассказывают много чудесных и спасительных историй, когда броня у танка не разрывается, потому что напротив икона висит. Не взрывается гранаты, когда кто-то просит: «Господи, спаси и сохрани». Или по два часа лежат под артой с медальончиком в руках, и ни одного осколка...
Когда пояса «Живый в помощи» в госпитале раздавали, один боец спрашивает: «Вот у меня уже есть, но такой потрёпанный, пропитанный потом и кровью. Мама, как повесила на руку, так он со временем весь и
поизносился». Отвечаю ему: «Мать за тебя молится. Не снимай. А другой в карман или ещё куда положи. Читай молитву. А мамкин пояс не снимай». Вдруг из угла напротив раздаётся голос: «Слышь, чё скажу по поводу пояса: только у меня в нашей группе он был. И теперь только я один здесь». Он один в живых остался, хоть и ранен...
Поэтому там Бог ближе. И ты по-другому молишься, потому что опасно, страшно. Там другой уровень отношения человека к Богу, верующий он или нет. В Нём нуждаешься как в воздухе. Кого ни спроси: «Веришь в Бога?» — в ответ всегда: «А как же? Здесь без Бога никак!»
«Вот это и есть нужность»
— Отец Дионисий, сколько же у Вас было гуманитарных поездок?
— Около десяти, наверное. Не считаю, да это и не нужно никому. Ведь многие из нас туда ездят — и в госпиталя, и в населённые пункты. Помню съезд Синодального отдела по церковной благотворительности, на котором мы делились мыслями, соображениями, рекомендациями, историями. И все мы сошлись в одном мнении: если ты туда один раз съездил, то больше без этого не сможешь. И того, кто там ни разу не побывал, понять не сможет. Это как рассказать про любовь тому, кто ни разу не влюблялся.
Да, в поездке ты устаёшь физически, морально, духовно. Но проходит две-три недели — ага, пора поехать. Приезжаешь, привозишь, слава Богу. Потом думаешь, что, может быть, уже и не надо: тут своих беженцев много, надо здесь помогать. Но проходит время — и опять душа просит.
Есть такое качество, которое любого человека заставляет трудиться. Оно называется нужностью. Вот почему хочется оказывать именно адресную помощь — ты видишь конкретный результат. Кому-то нужна игрушка, кому-то крестик с молитвословом, кому-то лекарства, бытовая химия, продукты. И как только узнаёшь, что ты кому-то нужен, то возникает ответственность. Наверное, это объединяет всех, кто раз побывал
и больше без этого дела не может. Вот это и есть нужность.
— Отец Дионисий, нужность эту я тоже на себе ощутила после первой поездки. Никогда не забуду, как мальчишки в глухую ночь на далёком блок-посту, куда я заехала случайно, остановили. Они разоткровенничались, рассказали о боевых выходах, о штурме Соледара. И когда уже прощались, то я обняла обоих, а они заплакали, уткнувшись в мои плечи.
— Слёзы — это эмоциональная разрядка для ребят. Поэтому вот ещё очень важная тема — детские письма. Мальчишки и девчонки пишут солдатам слова поддержки: «Вы — наши герои, благодаря которым
мы чувствует себя в безопасности»... Возвращаясь к прежней теме, повторюсь, что нашим парням нужна поддержка, а не жалость. Эти письма дают моральное право человеку в среде таких же, как он, эмоционально разгрузиться. Плачут по письмам почти все. Но иногда эти слёзы связаны
с большой морально-эмоциональной нагрузкой, которую человек испытывает. Он не может просто взять и разреветься, потому что это слабость. А приходит письмо детское, он его читает и плачет. За письмо,
за человека, за всё, что сам пережил, перестрадал. Это письмо дало ему право честно эмоционально разгрузиться, хоть немного поплакать. Поэтому письма там всегда нужны.
— Тогда, отец Дионисий, в следующий раз возьмите с собой побольше писем. Думаю, что дети и внуки подписчиков нашей газеты с большой готовностью откликнутся на нашу просьбу написать письмо или нарисовать рисунок. Ведь такая поддержка нашим ребятам необходима всегда! И пусть поскорей они вернутся домой с Победой!
— Конечно!
Евгения Симонова
Газета Козельск: Мы передаем смыслы
Официальный сайт издания gazeta-kozelsk.ru
Подписывайтесь на наш канал и ставьте лайки 👍 если понравился материал. Просим учесть что мы производим ручную модерацию комментариев для исключения оскорблений и спама.
