На работе всем пообещали выплатить заработную плату сразу за несколько месяцев. Задолженность была весьма существенная и Андрей Сергеевич, получив деньги, во время перерыва сбегал на рынок: накупил продуктов и мелких подарков. «Вот, думал он, - будет дома настоящий праздник». Оказалось, что это не единственная приятная новость на сегодня: у главного инженера предприятия - День рождения. И хотя жил Андрей Сергеевич в Подмосковье, а значит добирать ему до дома почти три часа, он остался. И не потому, что надо, а потому, что это был его давний друг. И когда тот попросил Андрея Сергеевича задержаться еще на полчасика, он решил: «Поеду на последней электричке».
С именинником Андрей Сергеевич был знаком вот уже более тридцати лет - еще со времен студенчества. Сначала, после распределения, они разъехались по разным городам. Вернее, Андрей Сергеевич уехал по направлению в Казахстан, а его сокурсник остался в Москве. Спустя много лет, уже после распада Союза Андрей Сергеевич вернулся на Родину. Встретился со старыми друзьями. Тогда-то бывший однокашник и предложил ему пойти к нему в отдел. Приятно было сразу найти работу. И пусть предприятие было государственное, а из-за невыплат заработной платы кто-то переходил в другое, более престижное место, Андрей Сергеевич о другом и не думал. Эта работа его устраивала.
Семья у него была такая: с женой Валей Андрей Сергеевич познакомился там, в Казахстане. Валентина была, как говорят - метиска, то есть наполовину казашка, а наполовину - русская. В ее внешности угадывались черты восточной женщины - раскосые, какие-то загадочные черные глаза, скулы, полные губы и волосы, черные как смоль. И хотя прожили они вместе уже больше двадцати лет, постарели, головы их покрыла снежная пелена, Андрей Сергеевич также любил и уважал свою Валентину. Старшему сыну их было двадцать лет, а вот младший Артемка, появился на свет, как говорится, случайно. Тогда, когда никто и не планировал его рождение. Однако, когда Валентина растерянно сообщила о беременности, Андрей Сергеевич решил категорично, если Бог дал, значит надо рожать. Теперь Артемке уже семь лет. Он первоклассник. И иногда кажется Андрею Сергеевичу, что в Артемке сосредоточена вся жизнь, так он любил своего сына.
Последняя электричка уходила почти в полночь. Андрей Сергеевич вошел в вагон. Людей было сравнительно мало: особенно выделялись - молодая влюбленная пара, дед, с каким-то рюкзаком, две пожилых женщины, да в дальнем углу - шумная матерная компания мужиков, которые, разложив на сиденье закуску, пиво, водку, с азартом резалась в карты.
Из разговора между ними было слышно, что кто-то (видимо тот, который выглядел более опьяневшим, чем другие) недавно освободился из мест лишения свободы, или, говоря проще, откинулся.
Послышался такой разговор:
— Мы еще пацанами были по пятнадцать лет всего. Однажды со Шпалой (имеется в виду друг) ходили по дворам. Все стреляли: сигареты, жратву, водку. Играли в карты. В общем, жизнь была веселая. Тогда Шпала и предложил: соседка, мол, проводницей на железной дороге работает, сейчас как раз в рейд ушла. Давай к ней залезем - у нее жратвы полно! Ну и залезли. Тихонечко так выставили стекло в окне и все. Начали шманать по комнатам, а там чего только нет. Времена-то тогда перестроечные были, народ голодает, а здесь… консервы с рыбой, с тушенкой, какие-то сладости, чай, сахар, все видимо с поезда натаскала. Потом открываем сервант, а в нем - полная батарея бухла, да все водка, вина всякие. Мы давай пить,, да деликатесами закусывать.
Шпала потом целый склад со сгущенным молоком обнаружил на кухне. Схватил банки - и по карманам. Я ему: Шпала, ты что сюда за сгущенкой что ли пришел?, а он «Так за другое же посадят…». Нас теперь так и так посадят, так что давай искать что-нибудь покруче сгущенки.
Тогда перевернули все белье в шкафу, нашли четыре пачки денег, да все сотками. С тем и ушли из хаты. Потом весь двор целую неделю, как говорят, гудел: бухали не просыхая.
— Ты, Лоб, сел-то за что?
— За это и сел. Проводница, обнаружив пропажу, сразу заявила в органы. А мы ведь, придурки малолетние, в квартире отпечатков наоставляли везде, где только можно. Да и на что гуляли -то всему двору понятно было. Теперь оттрубил срок - гуляю смело. Только вот не узнаю ничего. Жизнь изменилась. А мне податься некуда. Вкалывать - не хочу, вот вчера с местными шулерами познакомился, может они меня на точку поставят на рынке, тогда заживу.
В вагон вошел мужчина неопределенного возраста с гитарой. Он был одет в замызганный костюм, грязные и давно не стриженные волосы его были зачесаны назад.
Он подождал, когда машинист закончит объявление. Затем приятным бардовским голосом запел песнь «Про ножи» Митяева. Звучало очень даже похоже на голос Шуфутинского. Кстати, спел добросовестно: все куплеты и надрывая голос, чтобы всем было слышно.
Лоб подозвал гастролера. Налил ему стопку водки.
- Спой что-нибудь «эмигрантское».
«Таганка, все ночи полные огня,
Таганка, зачем сгубила ты меня,
Таганка…», спев песню гастролер встал, однако Лоб скомандовал ему сесть. Пришлось выпить и снова спеть:
«Гоп-стоп, мы подошли из-за угла.
Гоп-стоп, ты много на себя взяла…»
Теперь гастролер с трудом выговаривал слова.
- Ребята, мне еще весь вагон пройти надо. Я же на работе, - как бы оправдываясь говорил он. Но опьяневшие мужики, загородив проход, его не отпускали. Пришлось спеть еще несколько песен. Потом, заметив, что пьяные разговаривая отвлеклись от него, гастролер встал и быстрыми шагами направился в следующий вагон.
Его исчезновения кажется даже не заметили. Мужики пошли в тамбур. Покурить. За окнами проносилось множество огоньков, было темно и ничего не видно. Вдруг практически одновременно из тамбура раздался треск разбившегося стекла и пьяные возгласы курящих:
- Ты, падла, за что меня бьешь! Ща как вдарю!
Через несколько секунд все стихло. Испуганные пассажиры с изумлением наблюдали, как в вагон вернулись те же самые шатающиеся мужики.
И под продолжающуюся пьянку послышался несвязный разговор типа: «Ты меня уважаешь».
Тут пронеслось вперед по вагону несколько человек. С возгласами «контролеры идут» они исчезли впереди. Появились проверяющие. Это были коренастые мужики в сопровождении железнодорожной милиции.
У этой шумной компании, они проверяли не только билеты, но и документы.
Освободившийся из тюрьмы Лоб» на просьбу контролера предъявить билет, ответил с гонором:
- Издеваешься что ли.
Его собутыльники шумно загоготали.
Милиционер спокойно так сказал:
— Вам, гражданин, придется пройти с нами.
— Чего?
— Мы что будем сопротивляться органам общественной безопасности?
Лоб нехотя поднялся и в развал очку, стреляя глазами по пассажирам, пошел вместе с милиционерами и контролерами, которые по ходу поезда продолжали проверять билеты.
Подошла очередь и Андрея Сергеевича. Он вдруг вспомнил, что забыл переложить полученную на работе зарплату во внутренний карман. Но делать было нечего - «сезонка» (проездной, ред.) находилась именно в кошельке. Андрей Сергеевич открыл упругий кошель, достал «сезонку» и контролеры прошли дальше.
Андрей Сергеевич вдруг почувствовал на себе неприятный взгляд удаляющегося вместе с контролерами уголовника. «Какой страшный тип, у него на лице написано, что - ублюдок», подумал Андрей Сергеевич и отвернулся. Он все думал о семье: вот обрадуются домашние, а в особенности, Артемка, потому что для него в пакете лежала новенькая игрушечная машинка на радиоуправлении. Через две остановки будет Павлово-Посад, а потом через восемнадцать минут выйду - и на автобус. Сегодня конечно можно было бы выйти и в Павлике, там живут родители. Уже давно обещал их навестить. Но…так хочется домой.
Андрей Сергеевич не заметил, как вернулся в вагон Лоб. Компания снова начала шуметь. Водку и закуску они уже употребили, в карты не играли, а только громко обсуждали что-то. Видимо, разговаривали о том, как прошло это мелкое задержание за нарушение общественного порядка.
«А может все-таки заехать к родителям сегодня…», рассуждая об этом, Андрей Сергеевич достал сигареты и направился в тамбур. Он всегда закуривал сигарету именно на этом промежутке дороги. Пакеты с подарками на всякий случай взял с собой (Мало ли, что на уме у этих пьяных придурков).
— Пойдем покурим, а то скоро нам выходить, - наигранно громко сказал один из участников дурной компании.
Вдвоем, они тоже направились в тамбур.
Через несколько минут поезд остановился.
«Павлово-Посад» объявил голос машиниста.
Со станции в вагон вошли новые пассажиры. Они рассаживались на свободные места, растирали замерзшие на морозе руки. Стрелки часов приближались к половине первого. Наступала ночь.
Андрей Сергеевич на свое место больше не вернулся. Видимо решил все-таки зайти к родителям…
Недавно мой сын пришел из школы расстроенный.
— У нас в школе у одного мальчика убили папу.
— Как убили? - спросила я.
— Кажется, зарезали. Скоро похороны. Все кто могут, собирают деньги.
— Как зовут мальчика?
— Артемка.