А я продолжаю общаться с нашим героем младшим сержантом Кудиным Юрием Маратовичем. Сегодняшняя статья будет посвящена не только ему, но и тем людям, которые в 80-ых годах в г. Камрань спасали простых пацанов на минном поле, про тех ребят и их четвероногих друзьях, верных и умных собак. Про саперов БДГ (боевая десантная группа).
Несколько слов хотелось добавить , как они добирались до Камрани.
Плавбаза Бородино
«….хочется рассказать про тех, кто не один раз рисковали своей жизнью, про саперов БДГ. Они были на Камрани в 1986- 1988 гг.
Я уже был гражданским и заключил с Министерством Обороны контракт и попал на КАМРАНЬ в качестве строителя. По работе пришлось столкнуться с разными подарками оставшимися после той войны и ухода американцев в 1973 году. Подробнее ПАЦАНЫ кто служил могут только рассказать ,а я могу только маленькую часть, то что видел со стороны и только свой взгляд.
Мы сталкивались с разными видами боеприпасов которые оставались и мы строители их обнаруживали, НУ И ВЫЗЫВАЛИ БДГ. Останавливали работы, только поначалу, потом обнаглели и немного злоупотребляли везением и удачей. А вот ПАЦАНЫ по приезду спокойно без суеты начинали свою РАБОТУ. Были с собаками казалось и собаки у них так же спокойны, на нас ноль внимания, Понюхал и дальше пошел, оказался не интересен.
Сапёры шли с наушниками с миноискателями с их слов сказано ,что жара такая пот с наушников приходилось выливать. Доставалось всем и людям и собакам.
От жары они не знали куда деваться в своих шкурах, но работу свою выполняли.
Сначала проходили сапёры, затем ползли собаки, но вели себя тихо, голос не подавали, а если находили мину, то тот кто шёл с собакой и втыкал колышек.
«….при такой работе выдержка должна быть, а она у них была и видно со стороны что делали всё спокойно и не спеша, зная свое дело.
Я встречался не один раз более менее тесно, даже помогал переносить снаряды у нас в городке. Видел всё близко впечатляет И ОЧЕНЬ ВПЕЧАТЛЯЕТ…»
«…Сколько Всего было обезврежено и утилизировано, наверное не скажет никто
Пишут по разному 20000 и более, но встречались и в 1986 году и в 1987 и
в 1988 когда мыс трактористом напоролись и нас выкинуло из кабины (во 2 статье писали ). Прикурить сели руки трясутся зажигалка в руках ходуном ходит. Утилизировали частично просто на карьере на вверху, где дробилка стояла, апотом валялись все предметы разного рода, вида, калибра совсем брошенные. Некоторые просто один из состава БДГ брал крепил магнитный взрыватель и перекидывал через бруствер вертолетной площадки. Я шёл мимо подошёл постояли поговорили пожелали удачи друг другу.
Молодцы ПАЦАНЫ слов нет когда нам надо было
Они приходили к Нам на ПОМОЩЬ
СПАСИБО и опять УДАЧИ
Она пригодится ВСЕМ!...»
ОТ КУДИНА ЮРИЯ МАРАТОВИЧА: После 1 статьи мне писали в Одноклассниках, в Ватсапе, просили продолжения....
.....в комментариях мне написал Вадим Коваль о котором тоже хочется рассказать. Он прислал свою статью, где писал о срочной службе в послевоенном Вьетнаме.
С его позволения, мы публикуем его статью.
«….4 декабря мы прибыли в Камрань. Двое суток стояли у «стенки». Командиры занимались приемкой техники, документов. Немного раньше часть личного состава сошла с корабля для смены караулов у штаба эскадры и парке нашей военной техники, в частности пяти БТР-60ПБ, ав¬томашин УРАЛ и ЗИЛ-131. ЗИЛ возил личный состав, а УРАЛ — боеприпасы, необходимые для выполнения боевых задач подразделения. По истечении двух суток, вечером прибыли те, кого мы должны сменить. Мы — это взвод морской пехоты и отделение саперов. Основная задача боевой десантной группы (БДГ) — охрана военно-морской базы и отряда советских кораблей, стоявших у «стенки». В случае необходимости корабли должны выйти в море в течение пятнадцати минут, пехотинцы прикрывают отход, а саперы минируют и взрывают базу. Группа рассчитана на двадцать минут боя.
Перед погрузкой на «коробку» группа, которую мы сменяем, и наша группа построилась друг напротив друга. Они поздравили нас с прибытием и началом боевой службы, а мы их с успешным ее окончанием и с пожеланием благополучного прибытия в Союз. После чего выдвинулись в сторону казармы своей постоянной дислокации на базе. И тут встретили первого вьетнамца. С удивлением стали рассматривать его и еще больше удивило, и поразило нас, когда он, показывая на нас, сказал — «Карась». Карасями у нас называют молодых матросов, а он нас так называл из-за белой, по здешним меркам, кожи. Хотя мы перед отправкой работали в подшефном колхозе, убирали картошку и, как нам казалось, были довольно загорелые.
Минут через двадцать мы были в своей новой казарме, где утром нас ждало немало интересного. Поразила казарма наличием кондиционеров в каждом окне и отсутствием одеял. Снаружи это была одноэтажная деревянная постройка защитного цвета. Кроме нас здесь было подразделение химической разведки и дезактивации и оркестр. Отдельно от нашей маленькой базы, дальше от берега находился аэродром с казармами и штабом, база горюче-смазочных материалов, радиолокационная станция, склады, которые охраняла рота охраны, гражданские строители, госпиталь и еще несколько различных объектов.
По прибытии в такой жаркий и влажный климат после нашего климата мы должны были пройти акклиматизацию, но не получилось. По пути сюда мы попали в тайфун, который не обошел Вьетнам. Вся наша база была заметена песком, БТРы стояли в песке по ступицы колес. Естественно, это не повышало нашу боеготовность, поэтому службу здесь начали с уборки в парке боевой техники, а потом и всей базы. Песок сносили по периметру парка, и у нас получился приличный бархан, который к тому же прикрывал нашу технику. Впоследствии, неся караульную службу мы ходили по этой насыпи. За эти дни мы очень обгорели, и кожа с нас слазила, как со змеи. Зато потом мы могли загорать до черноты, никто не обгорал.
После уборки песка командир группы решил усилить проволочное заграждение вокруг парка и всей нашей базы. Вкопали дополнительно столбы, натянули колючую проволоку. Ограждение парка усиливали американской спиралевидной, колючей проволокой, которую мы снимали с американского ГСМ. Эта база ГСМ была от нас неподалеку. Даже по прошествии стольких лет проволока не утратила своего первоначального вида и качества.
Каждый месяц по неделе нас задействовали на патрулирование трубопровода, идущего от пирса с танкера, на склад ГСМ. Трубопровод был протяженностью около 10 км и проходил через вьетнамский пирс, вьетнамскую деревню и далее по джунглям. Сменялись через сутки. Прием пищи осуществляли на месте, нам ее подвозили в пищевых бачках на машине. По ночам патрули частенько проверяли, чтобы не спали или еще чего. Каждая пара имела рацию, по которой мы могли связаться с базой. Однажды, находясь в патруле, нам захотелось попить воды. Подошли к Вьетнамской части, попросили у дежурного воды, а он нам рисовой водки принес. С трудом удалось ему объяснить, чего мы хотим. Не мог понять, почему русские не хотят водки. Потом он принес свой фотоальбом. Показывая на подростка в джинсах, я спросил: «Это твой сын?», на что он ответил, что это он сам. Верилось с трудом, уж очень они были маленькие. Мне, выглядящему, по нашим меркам, очень молодо (а мне было девятнадцать лет), вьетнамцы давали тридцать. Очень они любят посмотреть, что у тебя в карманах лежит. Даешь кому-то какую-то вещь, а потом не можешь определить кому, все они, по нашему мнению, были на одно лицо. Я думаю, что мы также были для них одинаковы.
В какой-то день, скучая в патруле, подошли к вьетнамскому пирсу и увидели катер. Попросили у вахтенного матроса пройти на борт. Он сначала мялся, а потом спросил мою специальность, я сказал, что механик-водитель бронетранспортера. Тогда он сказал, что проведет нас, как мотористов, осмотреть двигатель корабля. Кораблем оказался наш сторожевой ракетный катер времен войны. Стоит заметить, что на вооружении вьетнамской армии были еще наши Т-34, плавающие танки и трофейные десантные корабли. Автоматы Калашникова китайского производства с откидными трехгранными штыками. Минометы тоже китайские, но с советским прицелом. На катере даже надписи остались на русском языке.
Частенько, не найдя воды, мы лазили на пальмы за кокосами. Но пили мы их еще зелеными, они не успевали созревать. Вьетнамцы даже обвязывали стволы колючей проволокой, но нас это не останавливало. К утру под пальмой лежали горы выпитых кокосов.
Большое внимание наш командир уделял «пакостям», т. е. проверке несения службы другими подразделениями. Первой нашей операцией было «уничтожение вражеских складов». Наш командир поспорил с командиром роты охраны, что его морские пехотинцы «самые крутые». А мы были во Вьетнаме «без году неделя», только закончили очищать нашу базу от песка, никуда еще не выезжали и местности не знали. Нас подняли ночью, разбили по парам: всего пять пар и водитель БТР, дали маршрутные карты, в которых указывалось, что каждой паре необходимо «взорвать». Получили мы по две ракеты зеленую и белую. Зеленую выстреливали при проходе к заданному объекту, а белую при особых случаях, связанных с эвакуацией, например — укусом змеи. Оружие мы не брали, приемы рукопашного боя применять не должны. Посадили в БТР, везли некоторое время в неизвестном нам направлении. Через некоторое время стали высаживать пары на выполнение своей задачи. Высадили и нас. Задача: уничтожение караульного помещения. Мы не знали ничего: какой склад, количество часовых, расположение системы защиты. После высадки осмотрелись. С тыла у нас открытое море, слева и справа песчаные барханы, а впереди, за дорогой, по которой мы только что ехали — колючая проволока в два ряда, вышки с прожекторами по обе стороны и часовые, несущие караул. Часовые ходят не по одному человеку на посту, а по несколько и в пределах видимости друг друга. Ползли вдоль дороги, между песчаными барханами. Через некоторое время замечаем мелькание касок за спиной. И в это время всполох не наших ракет. Через минуту подъезжает машина с вооруженными людьми, отсекают нам все пути отхода. Далее «окружение» и «плен». Хотели дать бой, но условия задания не позволяли. Нас захватили и на машине привезли к месту, где нас уже ждали несколько плененных групп. Взяли всех, последнюю группу привезли только под утро. Утешало одно, что наша группа была не первая. Это был наш первый и последний провал. Впоследствии, изучив местность, мы более или менее сносно могли на ней ориентироваться.
Следующей операцией была закладка фугасов на кораблях. Нас подняли ночью, выдали «маршрутки» группам. Нашей группе из трех человек была дана задача «взорвать» крейсер В.... Мы прибыли на место под утро. Корабль стоял от берега метров в трехстах, у квадратной платформы, от которой к берегу шел мостик шириной метров пять. Мы затаились в ближайших зарослях на берегу. Дождались, когда команда корабля возвращалась с утренней зарядки, выбежали и пристроились к команде. «Форма» была одинаковая: голый торс и одинакового цвета трусы. Попав на корабль, стали искать, куда заложить «фугасы», которые мы принесли. «Фугасами» были небольшие бруски фанеры, завернутые в газету. Минут через десять мы стали замечать, что на нас, бегающих по кораблю в трусах, стали коситься. Мы быстро разместили «заряды» в скопление проводов и двинули к трапу. На трапе, при сходе с корабля, стоял вооруженный автоматом часовой и мичман. Мы, сбивая их с ног, пролетев по трапу, стали бежать по мостику. И на берегу, при входе на мостик, тоже стояли часовые. Они уже были предупреждены вахтой с корабля и ждали нас. В это время, мимо нас проезжал командующей эскадрой адмирал. Увидав трех беглецов, он решил подъехать. Нас задержали. Подъехавший адмирал спросил, кто мы и почему бежим. Мы сказали, что мы с БДГ с задачей заминировать крейсер. Он нас отпустил, а обернувшись к часовым, сказал: «А с вами я особо разберусь». С тех пор, где бы мы не появлялись, все, узнав, кто мы, говорили «БДГ просто так здесь не ходит». В этот день мы выполнили все задачи, включая минирование подводной лодки, на что все моряки очень обижались.
Просто нести службу командиру было скучно, и новым заданием было минирование узла связи. Точного его местоположения мы не знали, поэтому опять пришлось идти наобум. Через некоторое время нашего брожения мы наткнулись на проволочное заграждение. Легко преодолев его, мы стали искать заданный объект на этой огражденной территории. Как потом оказалось, это была военная часть морской авиации. Долго ходить было опасно, мы могли привлечь внимание. Хотя форма у нас с ними была одинаковая — тропичка (синие шорты, рубашка с короткими рукавами, пилотка с козырьком). У них на рубашках была белая бирка с боевым номером. У нас тогда не было. Впоследствии мы их тоже пришили, чтобы не отличаться от личного состава всей эскадры. В конце концов мы набрели на здание, к которому подходило очень много проводов, его мы и решили «заминировать», так и не найдя узла связи. Подойдя ко входу, мы прочли табличку и узнали, что это был штаб части. Возвращаться не стали и нагло пошли через дневального. Он поинтересовался, кто мы и куда, но мы, сделав невозмутимы«! лица, сказали, что идем в спецчасть. Особисты вместо боевых номеров на бирочке рисуют черную полоску. Под них, не имея боевых номеров на форме, мы «закосили» и прошли. Нашли кабинет командира части с висящим над его дверью плакатом. За него мы заложили фугас. Уходили через окно. Прибыли в место сбора и доложили. До узла связи, как оказалось, мы не дошли. Другая наша группа «минировала» аэродром. Проходя через КПП, на вопрос: «куда?» ответили просто: «караул кормить». Подвесив мины на самолеты, также вышли. Часовые спросили: «а нам поесть?», на что им ответили: «оставили в карауле». Летчики не остались в долгу и, пролетая над нашими казармами, резко взмывали вверх на форсаже, от чего у нас закладывало уши и дрожали окна в казармах. А потом направили свою группу к нам. Ночью, пока наш часовой спал, они вынесли нашу одежду на улицу, а пулемет часового поставили в душе на сошки. Мы были в расчёте. На другой день поехали к ним мириться. После примирения они нам показали свой аэродром и технику. Здесь я впервые увидел вертолет КА, который садится прямо на воду. У него было днище как у лодки.
Кроме этих операций, было еще много незначительных. Одной из них была «уничтожение» РЛС. Подняли под утро, объяснили задачи группам. Нам досталась РЛС. Выдали дымовую шашку и по коробку спичек. Развозили на машине и высаживали недалеко от объектов, сбор через полчаса. Пробрались через первый ряд колючей проволоки, дальше я пошел один. Подошел к периметру объекта, огороженного еще одним рядом колючей проволоки, осмотрелся, вычислил, где часовой. Осторожно, чтобы не «засветиться», стал запаливать дымовую шашку. А она не горит. Осталась пара спичек. Полчаса, которые нам дали, прошли. Подошли парни, что оставались ниже. Вскрыли шашку, сложили на нее использованные спички и последней спичкой зажгли, наконец, шашку, подождали, пока она задымит в полную силу, и швырнули в локатор. Окрик часового услышали, когда мы уже мчались вниз по склону к месту сбора. Машина нас не дождалась, не успели. Решили пробираться сами, из одежды только сандалии и шорты. Сориентировались на местности, срезали путь, чтобы не бежать по дороге. И скорей бежать, чтобы не опоздать на завтрак. И вот, когда мы «рысью» следовали домой, наскочили на вьетнамскую часть ПВО. Они как раз ракеты из укрытия выкатывали. Представьте их удивление, когда они увидели бегущих через часть трех голых мужиков. Стали кричать, но мы только прибавили ходу. Так и добежали до базы. Доложили командиру. Наше сообщение его заинтересовало и немного озадачило.
Большое внимание он уделял и нашей боевой подготовке. Каждую неделю устраивал две-три тревоги. Занимались прочесыванием местности на наличие взрывоопасных предметов, разминированием. Каждую неделю выезжали на стрельбища.
Стрельбище находилось в 15 км от базы. Нас поднимали по тревоге. Выдвигались на машине и БТРах, иногда бегом, по дороге отрабатывая различные вводные. Учились маскироваться сами и маскировать технику, рыли различные укрепления, вели патрулирование. Рыть окопы в песке очень трудно: только выкопал, не успел укрепить, как они осыпаются. Один раз проходили обкатку БТРом. После трех проездов над окопами в нем можно было только лежать. Стрельбище оборудовали сами. Сначала устанавливали только мишени ростовые, грудные, пулеметные точки. Потом стали копать окопы, чтобы сидящий в них матрос во время стрельбы показывал указкой места попадания. Но пользовались мы им нечасто. Саперы тоже принимали активное участие в обустройстве полигона. Почва была каменистая, и копать было очень тяжело. Саперы закладывали заряды в маленькие ямки, будущие окопы и взрывали, тем самым разрыхляя почву и заодно повышая свою подготовку. Рядом находилось место для бросания гранат. На рубеж подходили по одному человеку, остальные ждали в укрытии за окопами, но осколки даже сюда залетали нередко.
Один раз командир устроил настоящую «войнушку». Неделю мы готовили мишени- макеты танков, вертолетов, пехотинцев. И в один прекрасный день подняли по тревоге и на стрельбище. Большую часть пути преодолели на технике, остальную — боевым порядком. Впереди шла разведка, мы в некотором удалении, и замыкала группа прикрытия. При подходе к стрельбищу командир, который сидел на сопке, напротив мишеней, объяснил задачу и обстановку — где высадился десант с вертолетов, где танки, где-то пехота, — указывал цели и руководил боем. Я сидел в БТРе и указывал цели своему пулеметчику. Кстати, огонь по «врагу» открывали, еще не выехав на рубеж. Пехотинцы стреляли с обоих бортов. Ручейков (насадка на автоматы, чтобы гильзы летели только вниз) не было и гильзы стреляющих с левого борта летели в меня. Через минуту дышать стало тяжело от пороховых газов. Потом пехота спешилась и продолжила стрелять вне машины. Стреляли из всех видов оружия, автоматов, пулеметов, гранатометов и безоткатного орудия. Не успокоились, пока не расстреляли все мишени. После этого всегда тщательно чистили оружие.
Бывало, что и возвращаясь с полигона, мы оттачивали боевое мастерство. Саперы минировали дорогу и оставляли засаду, а идущие за ними невдалеке пехотинцы должны были обнаружить засаду. И пока они отбивались, часть сапёров делала бросок в отрыв и минировала другой участок, место очередной засады. И так несколько раз, пока мокрые от пота и уставшие до смерти добирались до базы.
После войны во Вьетнаме на его территории осталось большое количество взрывоопасных предметов. Их разминированием, сбором и уничтожением занимался инженерно-саперный взвод. Командовал саперами ст. лейтенант Кушнарев. По-настоящему саперов, умеющих находить, распознавать, обезвреживать и закладывать взрывчатку, было немного. Я узнал, что буду сапером, только на корабле, на котором мы следовали сюда. А шли мы на плавбазе «Бородино». Но, как говорят в армии, «Не хочешь — заставим, не умеешь — научим». Вот нас и начали учить. Ознакомили с устройством и принципом работы миноискателя. Тренироваться начали на территории базы. Командир взвода вставал пораньше, закапывал на спортплощадке одинаковые железки, а пока мы бегали на зарядку, оркестранты, закрепленные на этой территории, проходили по ней граблями. И никаких следов. После завтрака взводный доставал свой красный блокнот, в котором записывал нарушителей дисциплины. И велел получать миноискатели. По нескольку часов прочесывали эту маленькую территорию. Потом приносили найденные железки взводному и если хоть одной не хватало, шли искать снова. Частенько выезжали на проверку местности. Бывало, строители начнут что-то строить, а бульдозер вывернет из земли какую-нибудь «штуковину», и сразу зовут саперов. Металла в земле везде очень много, от гвоздя и осколка до мины или снаряда. А патроны и не разорвавшиеся гранаты просто валялись. Приходилось нам прочесывать джунгли и собирать эти «игрушки». Потом уничтожали вместе с оружием, которое находили. Одну такую «игрушку», мину с химической начинкой, я снял с колючей проволоки, которая ограждала объект. Мина была на боевом взводе и не взорвалась только потому, что не долетела до земли. Был и такой случай: Леша Крючков, будучи на разминировании в составе нашего взвода, нашел НУРС (неуправляемая ракета). Миноискатель смог обнаружить только металлическую головную часть, а сам движитель с порохом не звенел. Он осторожно откопал головную часть и так же осторожно стал ее вытаскивать, а она не идет, стал ее шевелить более настойчиво, а она не идет. Он уже со всей силой стал тянуть ее. А мы стояли и не могли удержаться от смеха. Кругом песок шевелится, а она не выходит. Он, оказывается, стоял на пороховом заряде и тянул. Все-таки он ее вытянул, в песке она очень хорошо сохранилась, даже надписи на ней были отчетливо видны.
Один раз, проверяя местность, нашел кем-то давно зарытые монеты, они были в брезентовом мешочке и тоже хорошо сохранились. Интересно, что монеты разного номинала имели разную форму — облачка, шестигранника или просто круглую. Наверное потому, что не все знали цифры и умели считать, а так по форме ориентировались. Кроме разминирования, учились еще устанавливать и снимать минные поля, для чего специально наделали макетов мин. Это было очень нудное и скучное занятие, тем более под таким солнцепеком. Хотя в самое пекло, когда солнце было в зените, мы проводили время в казарме. С двенадцати до часу дня у нас было время сна, так называемый «адмиральский час», зато подъем на час раньше, в пять. Больше положенного часа отдыхал только личный состав, заступающий в караулы. У нас их было два, по четыре человека в каждом. Первый нес службу по охране парка боевой техники, из него выделялся дневальный по роте. А второй — по охране военно-морской базы. Первый караул был рядом с нами. Один часовой нес службу в парке, второй в казарме, а третий отдыхал. Каждые два часа менялись. Тот, кто стоял в парке, шел в казарму, тот, что в казарме, шел спать, а тот, кто отдыхал, менял караул в парке. Так было и со вторым караулом, первый часовой нес службу возле узла связи штаба, второй возле кабинета командира эскадры, третий отдыхал, а четвертый был разводящий, он же и начальник караула. Рядом со штабом стоял бронетранспортер. Ездить он ездил, но был в качестве огневой точки.
В свободное от службы время мы ходили купаться на американский пляж. Я не знаю, почему он так называется. Где-то через полгода службы здесь мы откопали на нем торчащую из песка трубу, которая оказалась гранатометом «стингер», причем заряженным. Хотя, конечно, стрелять он уже не мог.
Вечерами мы смотрели кино. Во взводе у нас служил бывший начальник клуба на гражданке, Леша Крючков, его и отправили на курсы киномехаников, он и за фильмами ходил. Через некоторое время осознал важность своей персоны, его частенько не ставили в наряд по той причине, что сегодня намечается показ фильма. А потом он и сам стал отказываться от нарядов, мотивируя тем, что надо за фильмом сходить, вечером кино показывать, и командиру это надоело. Вечером он вызвал меня и сказал: «Иди, изучай кинопроектор, будешь кино крутить». На мои возражения он сказал, что если я водитель и с техникой знаком, значит и с аппаратом справлюсь. Ранее это уже сыграло со мной злую шутку — мы по побережью искали смытого волной офицера и мне как механику-водителю бронетранспортера, в котором была рация, соответственно выдали и переносную рацию. Благо, пользоваться умел.
Но кроме свободного времени у нас еще были и праздники. Например, День Военно-морского флота. Однажды, проезжая мимо нашей базы, командующий увидел наши занятия по рукопашному бою и приказал подготовить к этому празднику показательное выступление. К празднику мы, конечно, подготовились, но для этого мы должны были участвовать только тремя бронетранспортерами. В начале праздника мы вывозили на броне Нептуна, Черномора и богатырей. Потом стояли в определенном месте и ждали свою очередь вывозить на броне морскую пехоту для показательной демонстрации приемов рукопашного боя с оружием и без него. Выступили отлично. Форма одежды — камуфляж. Мы сделали еще один проезд и на ходу подобрали, также, как и высаживали, свою пехоту. Не успев скрыться за поворотом, за нами начала выступать пожарная команда, но командующий велел им подождать, а нам продемонстрировать свое умение еще раз. Парни, мокрые от пота, уставшие, снова загрузились в бронетранспортёры и снова выехали на плац. Выступили немного хуже, но все равно всем понравилось. Пожарные не решились сразу выехать, замешкались, но выступили отлично. Следующим большим праздником было седьмое ноября. Мы на трех БТРах участвовали в параде, проехали перед трибуной с командованием и гостями, с сидящими на броне пехотинцами. Приезжали к нам артисты и музыкальные коллективы, и это тоже были для нас праздники.
Вот так «весело» и незаметно прошел год моей службы в этой замечательной и жаркой стране, в которую мы все влюбились и называли не иначе, как «мой Вьетнам». Всегда, когда в разговоре заходилась речь об этой стране, я говорил: «А вот у нас во Вьетнаме».... Но это будет чуть позже, а пока мы начали готовиться к отправке на Родину. Чтобы не везти лишние боеприпасы в Союз, мы на полигоне стреляли и бросали гранаты. Еще отправили на лихтеровозе свою старую и списанную технику. После этого стали грузиться сами. Домой шли на белом теплоходе, делавший последний свой рейс под советским флагом. Потом его должны были продать какой то другой стране. Грузились мы долго. Перед погрузкой весь личный состав, а нас было человек триста «дембелей» со всех уголков базы (моряки, строители, летчики), проверяли не везем ли мы чего-нибудь запрещенного. Моряки получили здесь денежное пособие и им разрешалось вывозить кое-какие сувениры. Наша боевая десантная группа денежное пособие получила только в экипаже и с собой из вещей были только один рундук на троих с мыльными принадлежностями и форма, которую мы сменили на тропинку. Проходили осмотр последними. И вот звучит команда для погрузки на судно. Неспешно грузимся, нас разводят по каютам. На базе уже ночь, но спать не хочется, скорей в Союз, домой. И только когда отошли от пирса, все успокоились и пошли спать. Прощай Вьетнам, здравствуй Союз!
Проходил срочную службу в охране военно- морской базы Камрань, СРВ в период с декабря 1986 г. по декабрь 1987г., сапер- водитель БТР….»
А нас ждет продолжение от Кудина Юрия Маратовича. Пишите комментарии, можете задать вопросы нашему герою.
#Камрань #БДГ #саперы #советниквотпуске #Кудин #Коваль