Это нормальное явление, успокоила меня невролог, в вашем возрасте совсем необязательно всё помнить. И я едва не расплакалась, что не могу воспроизвести воочию, в каком платье незабвенный Александр Федорович убегал от большевиков!
На самом деле, все это совсем не смешно. Не смешно, что после "чумы" "что-то с памятью моей стало", да так, что я теперь абсолютно все записываю! Иду, к примеру, в магазин, а в кошельке уже лежит бумажка с перечнем продуктов. Если потеряю бумажку - "забуду на рояле"! - больше половины из написанного на ней не куплю. Хотя буду силиться вспомнить еще при входе. Смотреть на прилавки, играть в угадайку, но уходить с полупустой сумкой. Так меня постепенно подводит самый боеспособный до недавнего времени рабочий инструмент - память.
Зато помню, как хвасталась - даже здесь, на канале! - что в бытность моей активной профессиональной деятельности, могла с легкостью воспроизвести почти дословно любое интервью! Я даже учила этому студентов - улавливать мелодику речи говорящего, извлекать тезу, фиксировать - мысленно! - логические скрепы в диалоге и... можно ничего особо не записывать. Да, потому что я одна из тех, кто не может потом воспроизвести диалоги с диктофона. Я - кинестетик и визуал. Поэтому для меня любой речевой поток - это звуки. И слова-крючки. Что теперь с этими "крючками"? Ничего. Я их не запоминаю.
Одно время редакция отправляла меня записывать воспоминания ветеранов, которым минуло 100 лет! Это был такой проект, который освещал феномен Петербурга, как города долгожителей. Если вы не в курсе, то у нас даже специальный НИИ есть. Потому что люди, прошедшие через ужасы блокады, каким-то образом изменили свой ген. Но дело было даже не в том, что столетние хорошо ориентировались в современной общественно-политической повестке. Они отлично помнили все, что происходило с ними тогда, в годы войны. И - что меня удивило еще больше! - даты, топонимы, детали.
Нашу гувернантку звали Поленька, рассказывала мне милая женщина, которая пышно, среди многочисленных родственников, отметила "свой день". Она носила косы, белый фартучек и такой же белый воротничок. С брошечкой! Однажды она потеряла эту брошечку, горько плакала, и мама подарила ей свою, которую ей подарил на мое рождение мой отец. Я помню эту брошечку: это был роскошный павлин, с глазиком. А вскоре та, потерянная, брошечка нашлась! А папу нашего с сестрой, где-то через месяц, убили. И мама попросила свою брошечку назад. Сейчас я вам ее покажу...
Встала с кресла и - показала. А еще - фотоальбом, в котором помнила по именам почти всех! Разве это не феномен?
Поэтому я, пытаясь равняться на дорогих нашему коллективному сердцу людей, второй год после той иммунной катастрофы пытаюсь свою память тренировать! Разбивать события на подробности и детали. Умышленно выходить куда-то, забывая списки покупок, чтобы себя мысленно нагрузить, восстановить тот ключевой момент, когда я приняла решение куда-то пойти. И совсем необязательно в магазин! Не хлебом единым.
И умышленно не соглашаюсь на очередное плановое МРТ, потому что знаю, что пребывание в неведении, это, своего рода, охранная грамота. Некий документ, который позволяет тебе надеяться на то, что ты - своим упорством и ежедневным трудом! - попробуешь самостоятельно все восстановить! И как наряжали Александра Керенского перед побегом - тоже. Хотя...
Не верьте этим историческим байкам! Не было в хронологии тех событий ничего. И если уж вспоминать что-то эпохальное (да даже автобиографичное!), то только хорошее.
Свою первую поездку на Юг. Как вариант.