«Смех Андровской был словно соткан из солнечных лучей», – так однажды написали о ней в газете. «Сверкающий, искрящийся талант Андровской таил в себе тепло – сочетание редкостное (теплый бриллиант? возможно ли?), но в Андровской явленное», – так сказано о ней в книге Инны Соловьевой «Художественный театр. Жизнь и приключения идеи».
Кажется, что она всегда побуждала писать о себе образно, живо, нежно. С глубокой любовью.
Ольга Николаевна Андровская родилась 125 лет назад, 21 июля (по новому стилю) 1898 года. Настоящая фамилия ее была Шульц – отец, юрист по образованию, имел немецкие корни. Мама была француженкой.
Ее взросление совпало с началом Первой мировой войны. Девочка, которой едва исполнилось 16, золотая медалистка Московской женской гимназии Любови Вяземской, пошла на курсы медсестер, самоотверженно ухаживала в госпитале за ранеными. Вскоре вмешался отец, настоявший, чтобы дочка поступила на Высшие женские юридические курсы. Там Ольга стала принимать участие в любительских спектаклях. Во время одного из таких показов она познакомилась с самой Гликерией Федотовой, легендой Малого театра. Гликерия Николаевна оценила природный дар начинающей актрисы и способствовала тому, чтобы Ольгу – без всякого профессионального образования! – взяли в одну из лучших московских трупп, Театр Корша.
Думается, не оценить ее дар было попросту невозможно. Ольга Шульц была обворожительна, грациозна, обладала врожденным чувством стиля. Из Театра Корша она вскоре ушла и поступила в школу при Второй студии МХАТ. Псевдоним Андровская взяла в 1924 году, в память о брате Андрее, который умер от ран, полученных в Гражданскую. В том же 1924-м ее приняли в труппу МХАТа. Оба отца-основателя не скрывали, что делают на молодую актрису большую ставку.
Вл.И. Немирович-Данченко в это время был в Америке, но писал оттуда в Москву, призывая не забывать, что Андровская – талант исключительный:
«Все ее замыслы великолепно и легко доходят до зрителя. Это то, что присуще настоящим талантам of speak stage. В ее изящной, легкой дикции самые тонкие оттенки характеристики или психологии. Причем она готовая актриса. И с большим обаянием».
А Станиславский, рассказывают, во время репетиции спектакля «Безумный день, или Женитьба Фигаро» подошел к Ольге и, поцеловав ее в лоб, сказал: «Прелесть моя, в “Комеди Франсез” нет такой актрисы».
В «Фигаро» она играла Сюзанну. Спектакль ослеплял – оформление к нему делал некогда самый знаменитый сценограф императорских театров Александр Головин (постановка «Фигаро» в 1927 году стала его последним взлетом), костюмы по эскизам мэтра шила сама Надежда Ламанова. Станиславский поставил спектакль как бы в пику прозаичности конструктивизма, господствующего стиля 20-х годов, – в «Фигаро» все, напротив, было роскошно, избыточно, бесконечно красиво. Молодая пара героев – муж Андровской Николай Баталов, игравший Фигаро, и сама Ольга – Сюзанна – буквально летали по сцене, пытаясь разрулить все перипетии действительно «безумного дня».
«Эти двое в спектакле любили горячо, страшась потерять друг друга на крутых виражах фабулы», – писала о спектакле Инна Соловьева.
Горячо они любили друг друга и в жизни. Вот только любви этой был отпущен не такой уж долгий срок: в 1937 году Николай Баталов, обожаемый публикой и высоко ценимый во МХАТе артист, умер от туберкулеза. Ему было 37 лет.
В 1930-м во МХАТе вышел спектакль «Реклама» по пьесе Морин Уоткинс. Нам этот сюжет отлично известен по мюзиклу «Чикаго». Пьеска для МХАТа была жидковатой, но публика ломилась на Андровскую в роли Рокси. Костюмы к спектаклю снова шила Ламанова.
Милиционер Алексей Гаврилов, дежуривший во МХАТе на спектаклях, в своем дневнике не мог сдержать восторга по поводу «Рекламы» и ее главной героини:
«Спектакль – сплошной триумф О.Н. Андровской. Вообще она всегда поражает богатством интонаций и жестов, а здесь – это прямо какой-то фейерверк. Не находишь слов – до чего она хороша в этой роли».
Андровская играла Лизу в «Горе от ума», Смельскую в «Талантах и поклонниках», Варвару в «Грозе», была одной из исполнительниц роли Елены Тальберг в «Днях Турбиных».
Интересно писал о ее актерском пути легендарный завлит МХАТа, критик Павел Марков:
«Блестящая комедийная актриса — актриса совершенного технического мастерства, обаятельных внешних данных, отточенной формы, грации и лукавого юмора, Андровская вышла далеко за пределы того амплуа, которое было бы ей предназначено в старом театре. Вряд ли можно найти другую актрису, вся сумма данных которой пророчила бы ей легкую театральную судьбу, быстрые победы в легких и выигрышных ролях. Начав свою сценическую жизнь в театре Корша, где под руководством таких блестящих комедийных мастеров, как Радин, она могла бы обеспечить себе эффектную театральную карьеру, Андровская ушла в Художественный театр, предпочтя упорный труд и учебу. Можно сказать, что Андровская всем своим творчеством преодолевала штампы своего амплуа. Ей было всегда интересно за ролью увидеть глубокую психологию образа, подчинить свои данные созданию непохожих и неповторимых характеров».
В 1940 году Николай Горчаков и Василий Сахновский ставили «Школу злословия» Шеридана. Леди Тизл репетировала Ольга Андровская, сэра Питера – Михаил Яншин. В спектакле был предусмотрен музыкальный номер. Яншин предложил выступить с актрисой в дуэте, играя на арфе и флейте. Горчаков махнул рукой: ну это же нереально!
«Мы переглянулись. И… начали учиться, – вспоминал Михаил Яншин – Андровская стирала пальцы до крови, но упорно продолжала заниматься. И выучилась играть на арфе. Бывало, когда ни придешь в театр, доносятся звуки арфы, искусство игры на которой она постигала. Мы с ней так вошли в роль, что частенько пели за кулисами дуэт из “Севильского цирюльника”. А когда мы исполняли свой дуэт в спектакле, Нежданова и Голованов, сидевшие в первом ряду, удивлялись, как искусно актеры изображают то, что играют за кулисами. Никакие убеждения не помогли, так они нам и не поверили».
Удивительно, что даже Антонина Нежданова и Николай Голованов – знаменитая супружеская пара, оперная певица и дирижер – не поверили, что актеры могут сами так играть! Номер «Голубок и горлица» стал классическим, его вспоминают всегда, когда речь заходит о мхатовском спектакле «Школа злословия».
В зрелые годы Ольга Николаевна тоже играла немало – Раневскую в «Вишневом саде» (1943), миссис Чивли в «Идеальном муже» (1946), Лебедкину в «Последней любви» (1949), Полину Андреевну в «Чайке» (1960).
Какое счастье, что ее последняя роль – пани Конти в спектакле Анатолия Васильева и Олега Ефремова «Соло для часов с боем» по пьесе Освальда Заградника (1973) – осталась записанной на пленку! И что каждый из нас сегодня может увидеть этот великий спектакль, в котором сыграли мхатовские «старики» – Ольга Андровская, Михаил Яншин, Марк Прудкин, Алексей Грибов, Виктор Станицын. Сыграли так, что стало ясно: мхатовская школа жива.
Пани Конти была центром этого спектакля. Ольга Николаевна в тот момент была уже смертельно больна и на спектакль ее привозили из больницы. Невозможно забыть кульминацию «Соло для часов», танец пани Конти – чардаш, в котором было столько жизни и столько печали. И где снова звучал ее смех – солнечный смех Ольги Андровской.
Фото из фондов Музея МХАТ