рассказ
Это был практически званый ужин. В тесном банкетном зале лучшего ресторана города собрались только избранные: важная московская гостья, генеральный директор завода, два его заместителя, финансовый директор и она, Лера, пришедшая сюда вместо своей начальницы – главного бухгалтера предприятия. Ирочка Викторовна накануне подхватила от младшей дочери ветрянку и делегировала Лере поход на этот ужин, приуроченный к окончанию долгого и вынимающего душу процесса внешнего аудита завода. Отказаться было нельзя: шеф настаивал, чтобы кроме московской гостьи на ужине была ещё хоть одна женщина.
Леру этот аудит вымотал за три месяца больше всех: именно она напрямую взаимодействовала с пятью молчаливыми мужчинами, носила им сотни папок и килограммы сладостей к чаю. На вид это были совершенные «мистеры Смиты» из «Матрицы», но печенье и пряники уплетали, как детсадовцы.
Гостья из Москвы была женой их собственника. Формально именно она владела заводом по производству товарного бетона в их небольшом провинциальном городе, но дела вёл её муж, решения принимал и наведывался на производство тоже он. Сейчас «большой босс» уехал куда-то за границу по делам, но успешное прохождение аудита посчитал нужным зафиксировать – и прислал жену.
Ангелина Евгеньевна Гагарина – тонкая, прямая и звонкая, как буква «г», насыщающая её имя. Ухоженная и какая-то даже лоснящаяся. Длинные стрелки на глазах, высокий хвост совершенно прямых белых волос, длинные острые ногти ярко-красного цвета, тонкая талия, бесконечные ноги в туфлях на какой-то невероятной шпильке – это женщина вся была как будто скроенная из линий, которые тянулись и перетекали одна в другую.
Но действительно поражало в ней Леру другой – широкая улыбка с зубами неестественной белизны. Лера такие ослепительно белые зубы видела только в телевизоре, удивлялась тому, что люди самостоятельно, ещё и за большие деньги, наверное, превращают свои рты в карикатурно сверкающее нечто. Вблизи такие зубы выглядели буквально пугающе и, как назло, совершенно не вязались с искренностью и добротой улыбки Ангелины Евгеньевны. Лера уже представляла, как завтрашним утром она поделится своими впечатлениями с девчонками в бухгалтерии – они-то все видели Ангелину Евгеньевну только издалека.
Но буквально через полчаса после начала ужина случилась мелочь, которая запустила череду неприятностей этого вечера. Первое несли долго, а вот напитки появились за столом почти сразу. К моменту, когда Ангелина Евгеньевна приступила к салату, в ней было уже два бокала просекко. А салат – ну смех просто: одна зелень с орешками и два кусочка какого-то сыра. Лера заказала себе оливье, и как ни старалась есть его медленно, умяла за 5 минут – дома такому размеру порции оскорбился бы даже кот. Ангелина же свою зелень жевала и жевала, кучка зелени поедалась ею почти полчаса.
Когда появился официант и забрал блюдо с остатками салатов, шеф как раз рассказывал один из своих любимых анекдотов. Московская гостья слушала с интересом, а в конце искренне и заливисто рассмеялась. И с замиранием сердца Лера увидела, что между передними зубами у красавицы застряла трава из её салата. Зеленый кусок был небольшой, но на крупных ярко-белых зубах – прямо по центру рта! – выглядел катастрофически.
Ангелина Евгеньевна начала сама рассказывать какой-то анекдот, постоянно смеясь, и Лера, скорее, почувствовала, чем увидела среди своих коллег-мужчин секундное замешательство. Но ни один из них ничем себя не выдал. Лера же сидела ровно на противоположном конце большого стола (гендерное равновесие же!) и никак не могла шепнуть ничего на ушко Ангелине.
Следующий час был мучением. Московская гостья почти ничего не ела, но просекко пила. Много говорила и смеялась. Казалось, она не часто бывает в центре внимание, и тут с каждой секундой будто бы расцветала и становилась всё раскованнее. Зелень в её зубах казалась Лере уже не просто маленьким листочком, а чуть ли не огромным бревном. Она не могла ни отвлечься, ни вникнуть в суть разговора, ни даже есть. Коллеги, кажется, ничего и не замечали, по крайней мере, делали вид. Лере хотелось провалиться сквозь землю, исчезнуть, даже упасть в обморок, чтобы закончить для себя это мероприятие прямо сейчас. Она уже сто раз пожалела, что вообще согласилась пойти на этот ужин. Вид зелени на ослепительных зубах красивой женщины, которая купается в своей неотразимости, был ей невыносим. Было буквально больно за ничего не подозревающую московскую дамочку, охотно улыбающуюся, уверенную в своей улыбке. Было стыдно за себя и за своих коллег.
Наконец, Ангелина отодвинула свой тяжелый стул и вышла из зала. Помедлив минутку, Лера ринулась за ней. Они встретились в уборной у огромного причудливого зеркала.
- Ангелина Евгеньевна, - запинаясь, просипела Лера, - у вас в зубах там… застряло.
Женщина улыбнулась своему отражению, увидела вызывающий кусок зелени и осторожно убрала его своим длинным красным ногтем. Потом мрачно спросила у Леры:
- И давно это у меня тут?
- Ну, не очень, - соврала Лера, но увидела, что собеседница сама уже сообразила, что с момента подачи салатов прошла, кажется, целая вечность.
- То есть я весь вечер вот с этой фигнёй в зубах, а мне никто даже не сказал? – зло спросила Ангелина и добавила. – Что вы за люди такие, боже мой, дерьмо какое-то, а не люди!
И вышла из уборной, хлопнув дверью.
Лера пряталась в закрытой кабинке как могла долго, стояла, прижавшись лбом к прохладной деревянной двери, переживала злость, направленную на неё. Ну, чем она заслужила? Ведь просто хотела помочь, предупредить, сделать, как лучше. А оказалась виновата. Хотелось поплакать даже, но не давали мысли о густо намазанной на ресницах туши.
В итоге всё же вернулась за стол. Тут было уже совсем по-другому – тягостно и мрачно. Как будто выключили какой-то рубильник хорошей человечной атмосферы. Все молча ели, глядя в тарелки. Ангелина молчала, не поддерживая и тем самым практически убивая начинающиеся разговоры. Остаток вечера Лера просидела, потягивая остывший чай и глядя в окно, на темнеющее небо. По дороге домой в такси всё-таки немного поплакала, просто чтобы сбросить с себя напряжение и обиду последних часов.
Когда такси заехало во двор, уже почти стемнело. Лера расплатилась, вышла из машины, присела на лавочку у соседнего подъезда и закурила. Спускалась прохладная августовская ночь, ветер шевелил ветви растущих тут же ив и клёнов, было хорошо. Если бы не вся эта история за ужином. Лера сидела и просто рассматривала пустой и такой знакомый двор. Домой не хотелось.
В одной из машин, припаркованных поодаль, она заметила какое-то шевеление. Присмотрелась: в белой легковушке сидят двое и целуются. На влюбленных чуть падал свет фонаря, и Лере было видно, что они то разговаривают, то опять целуются. Это так совпадало с настроением летнего вечера и так противоречило её душевному раздраю, что было даже обидно.
Она закурила ещё одну сигарету, когда машина с влюбленными вдруг завелась, с пассажирского места вышел мужчина, а женщина за рулем, газанув, выехала из двора. Мужчина пошёл в сторону Леры и вдруг остановился:
- Лерка, ты что, куришь?!
Лера инстинктивно бросила сигарету и лишь через долю секунды узнала в этом человеке брата. Родного младшего брата Лёньку, который жил в том самом подъезде, возле которого она сидела. Жил, вообще-то, с женой Олей и двумя детьми – пацанами-погодками, любимыми Лериными племянниками.
- А это ты с кем сейчас в машине… целовался? – спросила Лера обалдело, проигнорировав возмущение Лёньки.
- В какой машине? Ты что? – тот вскинул брови и пожал плечами, как делал с детства, когда врал.
- Так, Леонид, не надо изображать удивление! Я тут полчаса сижу и видела, что в той белой машине, из которой ты вышел, двое разговаривали и целовались. Чья это машина? Кто это вообще?
- Никто, - сказал брат твёрдо и как бы даже решительно направился к подъезду, но в итоге сел рядом с Лерой. Тоже закурил, ссутулился, смотрел себе под ноги.
- Ты что, при живой жене романы крутишь?
- Да не роман это.
- А что?
Лёнька посмотрел на неё долгим и замученным взглядом, потом снова спрятал глаза.
- Любовь это. Влюбился я, Лерка. Как пацан, просто ужас.
- Ну дела, - Лера на нашлась, что ещё сказать, и, чуть помолчав, спросила, - а Ольга как же?
- Ну её я тоже люблю. Как близкого и родного человека. А вот эту… другую… Прям сердце сводит, как думаю о ней. Прям мурашки.
- А кто она такая?
- Да коллега, недавно у нас работает. Каждый день видимся, ну как тут устоять.
Они сидели на лавочке и молчали, курили одну сигарету на двоих. Брат Лёнька, выросший из трогательного лопоухого хулигана в огромного мужика, был её соратником в дворовых войнах и в дачных набегах на соседние яблони, был защитником в школе, был опорой и безотказной поддержкой во взрослой жизни. На правах старшей сестры («Да ты всего на полтора года старше-то!» - кричал он в детстве) Лера всегда как бы опекала брата, давала ему разумные советы и поучала. Но вот тут, перед лицом наступающей августовской ночи, не знала, что сказать. Хотелось его даже пожалеть и погладить по большой широкой спине, как мальчишку, который разбил коленку.
Перед тем, как им разойтись по своим квартирам, Лёнька сказал:
- Ты не переживай, я что-нибудь решу. Так долго не может продолжаться.
В следующий раз они увиделись в середине октября – у старшего Лериного племянника Мишки был день рождения. Семилетний именинник был так намыт и наглажен, что, казалось, даже немного светился. Он сидел во главе стола и обстоятельно рассказывал про первые недели учёбы в школе. Потом дети из-за стола ушли, а разговор взрослых продолжал крутиться вокруг школы и предстоящих каникул. Тёплый семейный круг, постоянный и незыблемый уже десяток лет: Лера с мужем Андреем, брат Лёнька с женой Ольгой, мама Леры и Лёни и её родная сестра Людмила («наши бабушки», называли их с момента рождения первого внука), брат Ольги, он же лучший друг Леонида – Макс. Те люди, рядом с которыми ты всегда как дома.
- На каникулах в Египет с детьми поеду, - радостно сообщила мать именинника, - уже билеты куплены, отель классный, целый аквапарк рядом!
- А Лёнька что, не с вами? – жуя, поинтересовался Макс.
- Нет, у Лёни не получается, - Ольга заговорила тоном человека, принявшего неизбежное, - у него начальник в длительной командировке, он в последнее время очень много работает, даже по выходным приходится!
- Но зато есть деньги, чтоб жену с детьми к морю командировать! Лёнь, а ты это… не забывай, что от работы кони дохнут! – Макс хохотнул.
Лера посмотрела на брата – тот ковырял в тарелке кусок мяса и кивал, не поднимая глаз. Потом Лера обвела взглядом присутствующих – мать, тётку, и поняла – они знают. Знают, что это за командировка начальника, вынуждающая "бедного Лёньку" работать вечерами и по выходным. Знают и кивают – да, да, зато жену с детьми на море отправляет. Не в курсе ситуации только жена да брат её, который в принципе всегда семейные новости узнает только на застольях.
«Что вы за люди такие, дерьмо какое-то, а не люди», - пронеслась в голове едкая фраза Ангелины, брошенная в туалете ресторана. Фраза эта была сейчас очень уместна, подумала Лера, разозлилась и совершенно по-детски пнула под столом брата. Тот в ответ метнул в неё умоляющий взгляд. Разговор перешел к ценам на авиаперелёты, и не было, кажется, ничего необычного в этом продолжении семейных посиделок. Но Лера чувствовала себя предателем, который сидит за столом с предателями. И изводилась от этого.
На следующее утро позвонила брату, тот не взял трубку, тогда почти пять минут набирала гневное сообщение. Торопилась высказать ему всё неудовольствие и злость вчерашнего дня, промахивалась по буквам, но не исправляла – и так поймёт! Суть сообщения была такова: ты нас всех делаешь соучастниками обмана, это мерзко, это противно, срочно исправляй ситуацию!!!
Лёнька в ответ прислал только три слова: «Лерка, я застрял» - и плачущую рожицу. И что ответить на такое? Не подуешь, пластырем не заклеишь, по голове не погладишь, успокаивая. И жалко дурака, и бесит. Но ответила коротко: «Выпутывайся!» - и кулаком погрозила вдогонку.
продолжение здесь