46
Павел, после визита Макара надолго замкнулся в себе и даже с Сашей заговаривал лишь по необходимости. Александра видела, как мужу тяжело осознавать, что сын, которого он считал предателем, спас того, кого он считал правым. Ведь получалось, что всё так однозначно в происходящем - если люди с противоборствующих сторон спасают друг друга, то может не всё потеряно? Так думал мужчина, видя, что в его семье родственные связи сильнее убеждений. Хотя среди своих соседей видел другие примеры - когда брат шёл и на брата. И Павел благодарил Бога, что отвёл от его детей такую судьбу.
Сейчас же, увидев за калиткой Ивана в форме ненавистных большевиков, решил, что все его дети перешли на сторону врага и поэтому примирились, отвернувшись при этом от его идеалов. Услышав от Вани, что это лишь форма, в идеи новой власти он не разделяет, отец обрадовался. Ему было бы тяжело принять в своём доме того, кто идёт против его убеждений.
Видя, что сын замёрз и устал, Павел жарко затопил баню и отправил молодых париться. А сам с женой сел ждать их у стола, перебирая в голове разные мысли и отгоняя тревогу, накатившую вместе с радостью возвращения.
В бане тем временем Аня стегала мужа берёзовым веником, намериваясь выгнать из него всю хворь - и телесную, и душевную. Вспоминала, что в сказках, что ей в детстве рассказывала мама, Баба Яга всегда сначала молодца парила, потом кормила, затем про его кручину спрашивала и помогала. Девочка никогда не понимала, почему старуху после этого считали плохой и злой.
Разве злой человек будет баньку для незнакомого гостя топить, потом едой, с трудом добытой в лесу угощать, и ещё советы дельные давать, чтобы молодец наказанное ему исполнил? Аня как-то даже спросила об этом маму, но та отмахнулась, попросила дочку не придумывать лишнего, ведь всем понятно - где в сказке добро, а где зло.
«А видимо не всё так просто», - думала сейчас Аня, окуная веник в горячую воду, и потом опуская его на спину мужа. Помня заветы бабушки, которая и к сказкам, и к колдовству относилась с вниманием, хотя никогда вслух этого не высказывала, только намёками передавала Ане то, что знала сама, молодая женщина начала приговаривать шёпотом, что снимает с любимого всю хворь и печаль, освобождает его от кручины, что в голове засела, очищает тело от боли страданий, что ему выпали.
А потом щедро окачивала Ивана водой из деревянного ковшика, стоящего рядом на лавке. Вода текла и будто забирала с собой всё дурное. Аня даже казалось, что потоки под её ногами обжигали, хотя вода была не горячей, но набрав в себя печали человеческой, воды казались тяжёлыми, как свинец, и раскалёнными, как металл.
Насухо вытерев Ивана приготовленными полотенцами, Аня достала баночки с травяными мазями на пчелином воске, которые они с Александрой заготовили прошлым летом. И начала растирать ими мужа. Беря в ладони ароматную массу, подносила её к губам и наговаривала другой шепоток, что тоже от бабушки слышала:
- Питай мазь Ивана, как земля зерно питает, пусть сила его растёт, как ростки после дождя, солнцем согретые прорастают.
И наносила снадобье на болезные места, вытирая в кожу, прорабатывать каждую клеточку, разминая мышцы. И так прошлась по всему телу, где находила ссадины да застарелые раны, брала другую мазь, которая заживлению помогала.
Ваня сидел, закрыв глаза, позволяя жене возвращать его к жизни. Он уже и не думал, что доведётся ему попариться в отцовской банке вместе с женой. Да чтобы руки её нежные хвори его давние снимали. Когда Аня закончила, крепко прижал жену себе. И почувствовала она тот запах его кожи, что снился ей недавно ночами, только был он наполнен не солнцем, а ароматами трав.
Молодые вернулись из бани не скоро. Александра уже дважды разогревала еду, успела ещё новых блюд приготовить, но детей не торопила. Знала, что сейчас ничто лучше заботливых и любящих рук жены сыну не поможет.
Ещё недавно, когда мальчики были маленькими, её собственные ладони снимали их боль и заживляли раны, как телесные, так и душевные. Но будучи умной женщиной, Саша понимала, что теперь ей надо отойти в сторону и дать место Ани. Она давно доказала свою любовь и преданность муже, и всей их семье.
Когда молодые вернулись, сразу было заметно, что изменение состояние Ивана. Плечи чуть расправились, из принимаемой им позы ушло ожидание удара, черты лица чуть разгладились, на губах появилось подобие улыбки.
«Тебя ещё отогревать и отогревать, сынок», - подумала Александра, но вслух не сказала. Она видела, что все, что было можно сейчас, Аня сделала и её забота со временем вернёт Ванюшу к жизни. Главное, чтобы его вновь не забрали, не вырвали из родного гнезда.
- Давайте за стол, - улыбнулась мать, - после бани надо подкрепиться. - А сначала возьми чашку с травяным настоем, пусть всё полезное из него тебе перейдёт.
Иван взял питье, приготовленное матерью и выпил залпом, после сильного пара в бане, чуть тёплый настой приятно охладил. Потом сел за стол, мать придвинула к нему тарелку с похлёбкой. Та была совсем пустой, не похожей на те харчи, которые раньше готовила Александра, хотя мать постаралась выловить сыну всю гущу. Но все равно эта еда была самой вкусной и сытой, из всей, что ел Иван за последний год.
Даже этот полу пустой суп давал ему больше сил, чем другие, более густые, но сваренные чужими людьми, без внимания и заботы о тех, кому предназначается еда.
- Спасибо, мам, - улыбнулся Иван, зачерпывая ложку горячей похлёбки.
Пока он ел, Александра о чем-то щебетала, чтобы не сидеть в тишине, но и не напрягать сына расспросами. Говорила о том, что изменилось в деревне, как почти весь скот из дворов угнали, а тех хозяев, кто пытался спрятать корову или козу, били прикладами, а потом с собой забирали.
- А у нас то погреб двойной, - подхватил её слова Павел, - его ещё мой дед делал, те времена видать тоже не спокойные были, что он укрытие для запасов придумал. Мы туда часть живности и спрятали. Правда, придушить их пришлось, чтобы себя не выдали. А потом мать засолила мясо, да завялила. Поэтому у нас ещё осталось с чем суп варить, правда мало.
- Обещали нам, что к весне привезут молодых поросят на откорм, и при убое разрешать себе немного мяса оставить, - проговорила Александра, - да только весна идёт, а обещание никто выполнять не спешит.
- Везде так, - ответил Иван, - нам вон тоже обещали, что если работать хорошо будем, наши дела пересмотрят. А на самом деле только били да работали мы без отдыха, а тех, у кого силы скончались, так и бросали на дороге.
Родные вздрогнули, услышав это, и тяжёло вздохнули.