«А вот хорошо было при патриархате!» - подумал Олег, заливая лапшу кипятком. - «Утром только глаза открываешь, а жена уж корову подоила, печку натопила, блинов напекла, и подаёт со свеженадоенной сметанкой! С поклоном! «Откушайте, мол, Олег свет Игоревич, чем Бог послал!» И глаза долу опускает. А ты ей: «А кофе где?» и она ставит на кровать небольшой столик, а там кофе, блины, яичница и котлеты!»
Олег сглотнул набежавшую слюну и перемешал размякшую вермишель. «С сыром!» - почему-то подумал он.
«А сейчас что? Сама кофе выпила, надушилась и на работу! Лишь бы ей ничего не делать! А о муже кто заботиться будет? Кто ему кофе с блинами подаст?» - недовольно думал Олег, жадно глотая горячую лапшу.
После завтрака его разморило и он немножко размечтался, лёжа на диване.
Деревенскую жизнь он представлял себе по сказке «Морозко» и лубочным картинкам в интернете. Вот жена-красавица в кокошнике с белым платочком в руке корову доит. Вот, подаёт каравай на белом, вышитом полотенце. Вот, она, скромно тащит коромысло, призывно покачивая бёдрами вёдрами. Вот бабы в длинных белых рубахах бельё на речке стирают… глядишь, и сами в речку полезли купаться ! Озорницы! Конечно, голышом — не было же тогда купальников! И все, как на подбор — гладкие, упругие, с большой высокой грудью, вон бегут, брызгают друг в друга водой и визжат…
---
-Ты чё тут делаешь, охальник? Вот я тебя клюкой отхожу! За девками подглядыват и естество теребит! Вот я отцу-то твоему скажу! Вот я тебе наподдам!
Какой-то неизвестный дед в серой рубахе, заплатанных штанах и лаптях костерил Олега почём зря. И даже пару раз огрел по спине клюкой. Не столько больно, сколько обидно.
-Ах, ты позорник эдакий! - не унимался он.
-Чаво ты тут баламутишь? - к ним подошёл суровый мужик с чёрной окладистой бородой. - Чаво тут? - В руках у него была коса, и он отирал её лезвие травой.
-Да вот, малец твой охальничает! На девок смотрит и себе там шшупает! Срам какой!
Суровый мужик аккуратно поставил косу у ближайшей ивы, отломил от неё увесистую ветку и намахнулся ей на Олега.
-А вот я тебе покажу, как за девками подглядывать, отца позорить! - он хлестал, куда придётся. - Вот я тебя оженю! Как есть, оженю!
-Батя, да я в кусты отошёл по нужному делу! - Олег пытался уклониться и убежать, но бежать было некуда.
-Вот я тебе покажу нужное дело! - не унимался отец. - Пришли косить, так нет! То ему пить, то ему в рубахе колет, то ему нужное дело! То-то я смотрю, так и тянет его к речке! А тут девки! Вона чё! Ну, я тебе покажу девок! На всю деревню слух идёт, что ты малахольный! Как жрать и спать, так ты первый! А как работать — нет тебя! Какая девка за такого дурака пойдёт?
-Бабам только деньги нужны! - ввернул Олег фразу, которая у него всегда была наготове.
-Чаво? - опешил суровый отец. - Каким бабам? Ты по бабам таскаешься? Ой, дурак! А деньги у тебя откель? Говори, ирод!
-Нету у меня денег! - пожаловался Олег. - Поэтому девки меня не любят.
Отец на некоторое время затих, как будто пытаясь осмыслить новую информацию.
-Нет, сынок, - неожиданно тихо сказал он. - Девки тебя не любят не поэтому. А потому что ты дурак малахольный!
И всю дорогу с покоса домой отец костерил Олега всякими нехорошими словами.
-Мать! Мать! Опять ведь наш поганец учудил! - с порога заорал батя, только открыв дверь избы.
-Умывайтесь и садитеся за стол, покушайте, - сказала сухая невысокая женщина, указывая на стол, где лежала большая краюха хлеба, несколько огурцов, какие-то клубни, похожие на картошку, и кувшин. - Проголодалися, небось.
Олег действительно проголодался, потянулся было к краюхе хлеба, но мать шлёпнула ему по руке полотенцем:
-Куды, поперёк отца!
Батя этого не заметил - ему не терпелось поделиться горем:
-Опять за девками подглядывал! Дед Василий Петров его заметил и уж на всю деревню растрепал, наверно!
-А я говорила: женить его надо!
-Надо! - согласился отец.
-Я давеча…
- Ведь постареем, не сможем работать — по миру пойдём! Ведь ни кола ни двора, ни куриного пера не останется! - отец сел за стол и отпил кваса из кувшина.
-Я давеча за водой ходила, Марфу, Парфёна Иванова дочь видала. У ней вёдра, как пожарные бадьи! А она лёгко так на коромысло их берёт и пошла, и пошла! Вот такую девку надо для хозяйства-то! Она на вилах полстога сена подымает! За ней козу дают и перину пуховую.
-Хорошая девка, - опять согласился отец, разламывая краюху хлеба, и протягивая малую часть Олегу. - В субботу, что ль, соберемся, просватаем?
-Да хотя бы и в субботу! - кивнула мать. - Я тогда к сватье Лукерь Матевевне завтра с утра по холодку сбегаю, сговоримся с ней. Она сходит, разведает, стоит ли идти-то. А то, может, даже косую Марфутку за нашего дурака не отдадут.
До Олега внезапно дошло, что сейчас обсуждают кандидатуру его невесты. Откуда-то он знал, что Марфутка — это здоровенная тридцатилетняя девка, слабая умом, с глазами, сходящимися к большому крючковатому носу, перебитому ей в детстве мальчишками, из озорства бросавшими в неё камнями. Роды у её матери не заладились, и родилась Марфутка скудоумной, но работящей, послушной и очень доверчивой. Однажды её послушанием и доверчивостью воспользовался заезжий цыган, за что отец отходил Марфутку кнутом, но пожалел — до смерти не убил.
-Это вы чего? - с недоумением спросил Олег. - Это вы меня собрались женить на этом неликвиде брачного рынка?
Родители уставились на него, а потом, как по команде, подняли глаза к потолку и дружно перекрестились.
-За грехи наши, - сказал отец. - За грехи наши наказал нас Господь таким сыном. Ведь ни в люди послать, ни дома оставить.
-Марфа — девка хорошая! - добавила мать.
-Не буду я жениться на этой кривой и страшной!
-Гля, как родителями разговаривает! Да кто тебя спрашивать будет, тля?! - грозно заревел отец. - Я ведь и кнут возьму!
-Не перечь отцу! - строго сказала мать. - Женишься, на ком скажет. Умишком не вышел, чтоб поперёк слово сказать! А кто за тебя пойдёт-то, кроме Марфы? Ты посмотри на себя! Работник ты негодный! Бородёнка не растёт, сам ледащий какой-то! А у нас хозяйство небогатое, чтоб кто-нибудь за такого справную девку отдал!
-Бабам только деньги нужны, - опять ввернул Олег.
-Чаво? - изумлённо протянула мать. - Каким бабам?
-Ну, вот что! - отец стукнул кулаком по столу. - Завтра сам пойду к Парфёну, обговорю всё. Даст Бог после Петрова дня оженим дурака нашего!
-Не женюсь я на ней! Она страшная! И спорченая! Она на десять лет меня старше! - захныкал Олег, утирая сопли рукавом.
-Иии, сынок, да какая печаль, что старше? - уговаривала мать. - А родить она может — от цыгана ведь понесла, стал быть, чрево у ней справное, к родительству годное. А чего тебе ещё надо? Послушная, работящая, здоровая! Полстога на вилы подымает! Козу дают! И перину!
-Не уговаривай его! Не хватало тут всяких сопливых слушать! Завтрева с Парфёном обстряпаем. Ты, это, мать, нацеди в бутыль-то. Дело-то такое…
Мать понимающе закивала.
-Сделаю, батюшка, сделаю!
-Я сбегу! Я… Я по реке в соседнее село уплыву! - внезапно взорвался Олег. - Я к Марфутке и на километр не подойду!
-Ах ты сбежишь! - взревел отец, выскочил в сени и вернулся оттуда со свёрнутым в кольцо кнутом. - Ах, ты не подойдёшь, поганец! - кнут свистнул в воздухе опустился на спину Олега, и через рубаху почти немедленно проступил кровавый след. - Я те покажу, как поперёк отца рот открывать!
_____
Олег вздрогнул и проснулся. Он заснул на проводе от ноутбука и адаптер питания больно впечатывался в спину.
«Приснится же такой неправильный патриархат!» - передёрнув плечами, подумал он.