Разбирая свои материалы, натолкнулась на статью, которую готовили для книги в 2014 году. Не знаю была ли опубликована та книга. В ней собирались обобщить воспоминания о генералах Великой Отечественной войны. Это воспоминания о Михаиле Степановиче Шумилове, моем земляке. Удивительный человек, один из немногих (если не единственный генерал) не написавший воспоминаний о войне. О нем с теплотой вспоминали солдаты, которые называли его "Батя". Будучи генерал-полковником он переписывался с местными пионерами. А когда приехал в Курган, без высокомерия общался с местными жителями, посетил курганский музей и по просьбе музейщиков передал свои вещи. Памятники Михаилу Степановичу стоят в Белгороде, Кургане, Волгограде, Катайске. В Кургане сделали документальный фильм, посвященный М.С. Шумилову. Здесь я хочу разместить воспоминания современников об этом человеке и его собственные воспоминания о самом счастливом дне (по признанию Михаила Степановича).
"Около 12 часов 31 января 1943 г. в мой кабинет ввели Паулюса, Шмидта и Адама. Передо мной стоял первый плененный Красной армией генерал-фельдмаршал немецких войск. Я с большим интересом рассматривал Паулюса, гитлеровского военачальника, который непосредственно разрабатывал план «Барбаросса», план коварной войны против нашей Родины. Он же был исполнителей этого плана, командуя 6-й немецкой армией, войска которой хотели захватить Сталинград.
Но что это? Все трое подняли правую руку со словами: «Хайль Гитлер!». Мне стало смешно и горько. Гитлер угробил 60-ю немецкую армию, а они его славят. Я резко сказал: «Здесь нет Гитлера, а перед вами командование 64-й армии, войска которой пленили вас, извольте приветствовать так как положено». Все трое подчинились. На мои слова: «Предъявите документы» - Паулюс дает мне солдатскую книжку. Тогда ему говорю, что это солдатская книжка, и мне она ни о чем не говорит. Паулюс заявляет, что он солдат немецкой армии. На это я ему сказал, что я солдат Красной Армии и в ее рядах занимаю определенную должность. После этого он предъявляет удостоверение командующего 6-й армии". (М.С. Шумилов. Стойкость 64-й)
" Побывали мы и в 64-й армии, которая занимала 30-километровую полосу на южном фасе окружения, фронтом на север. Ее правый фланг упирался в Волгу южнее Сталинграда, а левый — в реку Червленая. Командующий армией генерал М. С. Шумилов оказался бывалым воином, хорошо знавшим военное дело и имевшим богатый командный опыт. Внешне Шумилов производил впечатление человека флегматичного. На самом же деле оказалось, что в нужные моменты он бывает весьма энергичным и решительным, а вверенные ему войска показали, что умеют крепко бить врага и в обороне и в наступлении. Сейчас они закреплялись на достигнутом рубеже, беспокоя противника активными действиями на отдельных участках. Располагались войска в окопах и землянках в открытой степи, широко используя овраги и балки. Военный совет армии разместился в хорошо оборудованном блиндаже, имевшем несколько комнат, где полы были застланы дорожками, на стенах висели ковры. А после сытного обеда, которым угостили нас, мы поняли, что имеем дело с крепкими хозяевами, умеющими создать хорошие бытовые условия. В войсках повсюду чувствовалась забота о солдате. Длительные напряженные бои и здесь сказывались: ощущался некомплект в людях и технике. Но боевой дух был высоким, бойцы и командиры верили в свои силы". (К.К. Рокоссовский. Солдатский долг)
"Во время боев в Венгрии нашу радиостанцию выдвинули в ложный район. На уловку гитлеровцы поддались и три дня нещадно бомбили нас, принимая за штаб армии. Однажды отец позвонил мне узнать: жив ли? Позже отец признался, что командир роты капитал К. Ольховников представлял тогда меня к ордену, но он лично вычеркнул мою фамилию. Видно, неудобно было награждать собственного сына… «Не за ордена воюем, за Родину», - часто повторял отец". (Игорь Михайлович Шумилов. На фото Игорь Шумилов с отцом в Европе).
"В моих дневниковых записях этого нет, но и в самолете, пока летели из Сталинграда, и потом, в тот первый вечер в Москве, у меня все не выходил из головы Михаил Степанович Шумилов с его рассказом про Испанию.
До этого я разговаривал об Испании только с дравшимися там летчиками, а Шумилов был один из тех военных советников в Испании, которые теперь, в эту войну, командовали армиями и фронтами. Все то, о чем он рассказывал — и как фашисты вошли в Мадрид, и как он вынужден был лететь оттуда в Алжир, — произошло в феврале тридцать девятого. Ровно за четыре года до того, как этот же Шумилов, командуя армией, в Сталинграде принимал капитуляцию фельдмаршала Паулюса.
Всего-навсего четыре года между тем и другим!
Кружится испанская пластинка.
Изогнувшись в тонкую дугу,
Женщина под черною косынкой.
Пляшет на вертящемся кругу...
В дымной, промерзающей землянке,
Под накатом бревен и земли,
Человек в тулупе и ушанке.
Говорит, чтоб снова завели!
У огня, где жарятся консервы,
Греет свои раны он сейчас,
Под Мадридом продырявлен в первый.
И под Сталинградом — в пятый раз...
Так начинались написанные мною под впечатлением встречи с Шумиловым стихи о Мадриде и Сталинграде, а кончались строчками:
Потеряв в снегах его из виду,
Пусть она поет еще и ждет:
Генерал упрям, он до Мадрида.
Все равно когда-нибудь дойдет...
Так это казалось тогда, вскоре после Сталинграда, что с фашизмом в эту войну будет покончено навсегда и повсюду что генерал дойдет и до Мадрида.
До Мадрида генерал не дошел, дошел с боями только до середины Европы. В сорок пятом году в Праге Шумилов подарил мне маленькую любительскую карточку, снятую зимой сорок третьего, во время нашей остановки в Сталинграде по пути с Южного фронта.
Скромнейший по натуре человек, Шумилов, даря мне на память эту карточку, наверное, даже не обратил внимания на то, что сам он на ней стоит позади всех и почти не виден. Но его надпись на обороте карточки была сделана со значением и даже с долей строгости:
«В день победы передаю тебе, Константин Симонов, эту карточку. Это было на Волге, а теперь Прага. Помни это, Шумилов». (К.М. Симонов. Разные дни войны. Дневник писателя)