— Вот такой карамболь! С детства знакомое слово заставляет улыбнуться. Всегда думала, что это название танца. А оказалось… Ждём своей очереди на стрижку когтей, котейка подруги смирился с неизбежным, грустно таращит янтарные глазищи. Брат, надо, Даша попросила привести тебя в человеческий — ой! хи-хи! — приличный вид. Радуйся, что маникюра цвета фуксии не будет. Милая старушка в беретике уговаривает своего кота не удирать из переноски, две девчонки с неуклюжим щенком на прививку, мы — третьи в очереди. Ждём. — Здравствуйте, а мы на стрижку когтей! — Располагайтесь, кота размещайте здесь. Зачарованно смотрю на работу профессионала, даже наш избалованный зверь безропотно терпит экзекуцию. Прощаемся довольные друг другом. Доставить толстяка домой после апгрейда — тот самый карамболь. Кот ведет себя как жидкость, просто стекает с моих рук, обиделся. Усаживаюсь в мою микро-машинку, предварительно упихнув страдальца в его переноску. — А облакааааааа! Белогривые лошааааадки! Ну да, я слушаю детские песенки, подпеваю. Громко. Никто же не слышит. Прости, котик. Возвращаю Дашино сокровище владелице, даже кофе удалось выпить. Моя дорогая подруга решила слечь с гриппом, вот — работаю для неё волшебником. Кота обиходила, кофе сварила, посудомойку закинула. Еду домой, пою про «от улыыыыыбкиии хмурый день светлееей». Кто не вписался в этот злосчастный поворот, уже не скажу. Но удар пришелся ровно в сторону водителя, меня то есть. Подбросило знатно, хорошо, что пристегнутой езжу — папина выучка. Водитель изуродовавшего мою малютку корабля-субару как-то подозрительно спокойно дёргает покорёженную дверцу, пытаясь добыть меня из салона. Только лицо абсолютно белое, я даже испугалась за него. — Вы как? Где болит? Руки-ноги-голова? Тошнит? Без спроса быстро ощупывает голову, плечи, грудь — что за безобразие! — рёбра, бёдра… — Так. Не трогайте. — Здесь болит? — Здесь щекотно! — Скорую вызываю. — Погодите, нигде у меня не болит, ногу вот ушибла. Бесцеремонно смахивает платье вверх, ощупывает бедро, по которому начинает разливаться дивной красоты синяк. Задохнувшись от возмущения, не могу даже возражать. — Я врач. Не нервничайте. Выбраться сами можете? Отмираю: — Какой врач? Мрачно: — Хороший. Хирург. — Очень приятно познакомиться. Вру. Не очень. — Как вы себя чувствуете? — Гораздо лучше, чем моя машина. Ждём эвакуатор, усевшись в его машине. У субару только правая фара вдребезги. Мою же красавицу нужно прямиком в автомастерскую. — Как вас зовут? — Мария. — Я Владимир Евгеньевич. — Спасибо, что не обвиняете меня во всём. И про обезьяну с гранатой не вспоминаете. — Дикость какая-то пещерная. Железо починят, главное — никто не пострадал. Вы сидите пока, я эвакуатор встречу. Вот, включите музыку и слушайте. Включаю. «А облакаааааа…». Сразу на душе становится теплее, не может быть гадким человек, который слушает детские песенки. Мою машинку увозят, до дома меня доставляет Владимир Евгеньевич. Провожает до квартиры. — Если почувствуете себя плохо, звоните в скорую. На ушиб — холодный компресс. — Ладно. Надеюсь, обойдется. Всего доброго. — До свидания. Устраиваюсь на диванчике с упаковкой сосисок на ушибленном бедре. Завернула в кухонную салфетку — я же понимаю. Красота будет невозможная, синяк из багрового станет чёрным, жёлтым, отвратительным. Утром понимаю, что наступила та самая красота, которую ни пером описать. Надо позвонить и разузнать про мою малютку. Как она там. Без меня. Одна. Про белые кораблики разоряюсь во всё горло. Даря уже пожалела смской, фото дрыхнущего кота для утешения прислала. Пою.
