Дневник кота Василия. Часть 50.
Пока я отыскал единственное незапертое окно спальни и протиснулся в дом, взрослые успели убрать после завтрака и начали готовиться к Праздничному обеду: нафаршировали индюшку, связали ей крылышки и ножки и выложили на противень.
Я вас спрашиваю. Только честно! Они меня критикуют за то, что гоняю воробьёв. Но я бы никогда не стал так измываться над птицей!
Лицемеры!
В общем, как только бедняжка оказалась в духовке (то бишь вне досягаемости), четверо взрослых перешли к детям в гостиную, чтобы открыть подарки.
Я и забыл уже, что мой самостоятельный хвост разметал все записки с именами и запрятал их под ковёр.
Ой-ой-ой. Что тут началось.
— А это кому подарок? Тут не написано.
— На этом свёртке нет карточки.
— И на этом. И вон на том.
Мне прям стыдно стало. (Я и не думал, что мой хвост так мощно набедокурил.) Дети перекопали все коробки и взвыли.
— Нигде нет карточек!
— Что же делать?
— Придётся угадывать.
Ну, теперь начнётся. Тут же пошли споры.
— По-моему, это мой подарок.
— Нет, дорогой. Думаю, это Дед Мороз прислал Лёше.
Тут Саша вставила слово.
— А я этот не хочу, мама. Тот мне больше нравится.
— Но это для Лёше.
— Откуда ты знаешь?
— Просто знаю, и всё.
— Ты что, читаешь мысли Дед Мороза ?
— А ты, что ли, читаешь?
Вот так весело мы ждали Новый год. Лёша начал боевые действия — попытался отобрать у Этого подарок, предназначенный не для него. Ковёр под его ногами чуть сдвинулся — и нате вам пожалуйста, вот они, все исчезнувшие карточки.
И пара предательских волосин из моего хвоста.
— Ага! — победно возопил Этот.
Все посмотрели на меня. Я посмотрел на дверь. И потом… Я сиганул к двери, а Эта как раз входила с гигантским блюдом, полным тарталеток и других вкусных штук на палочках.
Хорошо ещё, что под дождём из падающей еды мне удалось ретироваться.
Обед я пропустил. Как и мытьё посуды. Как и шумные причитания тёти по поводу комков в креме для торта — надо, мол, всё время помешивать, не отвлекаясь.
На улицу идти не хотелось. Холодно, мокро и безрадостно на дворе. Так что я остался в доме, прятался от людей в резиновом сапоге дяди Бориса , глубоком, как настоящий колодец, пока не услышал, как мимо проходили близнецы .
— Вася ! Василий !
Я вытянул голову и выглянул из сапога — интересно, куда они пойдут.Упс! Это я зря. Сапог начал крениться, и я потерял равновесие.
И вывалился на пол, как идиот.
Саша сгреб меня в охапку.
— Спектакль начинается, — сказала он. — Угадай, кому досталась главная роль! — Он зарылся носом в мой мех. — Тебе! Ты сыграешь лучше нас всех, ты ведь такой умный.
Лучше них? Всех? Такой умный? Как тут сердцу не растаять! Называйте это Духом Праздника , если угодно, но я вдруг почувствовал себя неловко. Прячусь, когда ребятишки столько стараний приложили: колодец построили, песенки отрепетировали, смастерили бумажные рукавички для игрушечных котят.
Даже сходили к соседям и попросили для меня две крошечных пары настоящих детских варежек.
Разве я мог их подвести?
Так что я сдался и позволил близнецам отнести меня в гостиную. Картонный колодец ждал меня на ковре. Лёша и Саша стояли наготове в костюмах. Тётя даже перестала мешать крем и поставила миску на пол рядом с диваном.
Взрослые уселись на диван и приготовились внимать. Казалось, даже огромная толстуха-фея на верхушке ёлки смотрит вниз и ждёт начала спектакля.
— Готовы? — спросил Лёша.
«Почему бы и нет?» — подумал я. Почему бы не сделать для детей что-то приятное? Почему бы не превратить их глупые уси-пуси в торжественное шоу?
УХ ТЫ! Поразить всех своим актёрским мастерством! Помочь Двум Мягкотелым Макаронинам. А заодно и произвести мощное впечатление на взрослых.
Василий , кот-актёр. Звезда шоу.
Началось всё лучше некуда. Сначала мы спели «Люблю я кошку Пуську». Когда Саша склонял голову к плечу, я обаятельно склонял свою в другую сторону. Даже мурлыкал. Жаль, что ёлочные украшения уцелели только наверху, и на фотографии их будет не видно. Но мы всё равно смотрелись шикарно, и если бы не их кошмарный коростельский голосок, эта часть представления прошла бы идеально.
Я-то был безусловно прекрасен. Кажется, даже Этот удивился . А дядя , тётя и Эта хлопали по окончании песни, как сумасшедшие.
Потом настала очередь «Динь-дон-донце».
И эта часть прошла успешно. Я разрешил им посадить меня в колодец, пригнулся и спрятался, будто там в самом деле глубоко. Чуток повыл во время первого куплета, стараясь, чтобы голос звучал трагично, но не слишком душераздирающе. Сцена получилась страшно трогательная.
Потом, следуя сценарию, Лёша меня вытащил. Я талантливо сымитировал переполняющую меня благодарность и потёрся о его подбородок, краем глаза заметив, как тётя утирает слезу платочком.
После этой песни мы все поклонились. Когда аплодисменты с дивана стихли, мы перешли к третьей, заключительной части представления: «Три котёнка горевали».
Леша посадил на ковёр двух игрушечных котят в бумажных рукавичках. Потом натянула мне на лапы рукавички соседского младенца.
Я был крутой звездой! Даже не сопротивлялся! Наоборот — чуть ли не подставлял лапы, чтобы помочь. Этот был изумлён моим бес-пре-це-
-ным благонравием. Однако ничего не сказал. Сидел и смотрел, как обычно, с подозрением.
Началось третье отделение. Сперва я походил в рукавичках — вот, мол, как я их ношу. Потом дети запели первый куплет:
Три котёнка горевали —
рукавички потеряли.
Они сдёрнули рукавички с игрушечных котят, а я скользнул за диван, чтобы избавиться от собственных.
Но вот беда — я так сильно тряс лапами, что рукавички улетели в самую глубину.
И когда понадобятся мне в следующей сцене, я не смогу сам их достать.
Но не срывать же представление! И я поспешил назад, на сцену, чтобы потереть глаза лапами, когда близнецы споют:
Не смогли найти — и ну рыдать.
Не успели нарядиться —
Потеряли рукавицы?
Пирога растяпам не видать!
И вот пора возвращать рукавички на сцену. Я нырнул за диван. И скрёб пол, и тянулся — всё тщетно. Не достать, ни в какую.
Ну давайте, скажите. Вы вот все такие умные — да, вы, читатели. Как бы вы поступили на моём месте? Повесили нос и сдались?
Не мой вариант! Я не испорчу спектакль! Мне нужны четыре белые варежки, верно? А рядом на полу стоит миска с белым кремом для торта.
Белым, как снег. Не слишком мелкая мисочка. И не слишком глубокая.
А я — звезда.
Ой, ладно, ладно. Я наступил в крем. Идея-то сама по себе блестящая, согласитесь. Когда я вышел на сцену, было полное ощущение, что я надел белые вязаные рукавицы совершенно самостоятельно.
Сначала никто ничего не понял. Дети были заняты пением.
Три котёнка побежали —
Рукавички отыскали!
Я побегал по сцене. А вот этого ни в коем случае не надо было делать. Ибо Эта заметила, что за мной остаются следы — белоснежные кремовые следы — по всему ковру.
— Смотрите!
Петь перестали.
— Смотрите, что Вася удумал! — воскликнула она. — Что это у него на ногах?
— Похоже на… — тётя вскочила и торопливо заглянула за диван… Раздался визг. Так скрежещут тормоза у поезда, перед которым внезапно зажёгся красный свет.
Она схватила миску и протянула зрителям.
— Глядите! Мой крем! Он потоптался там своими лапами!
Этот взорвался.
— Да это не кот, а какая-то моровая язва! На этот раз он слишком далеко зашёл! Предупреждаю, как только ветеринарный приют откроется после праздников, я Васю увожу…
Всем спасибо!