— Рози! — Джон шагнул из темноты. Его рука проскользнула в карман брюк.
Адам заслонил девушку собой.
— Опять ты! Ты же сдох, — выплюнул он, скорчив гримасу.
— Может ты плохо слышишь? Я сказал — отойди от моей дочери! — он вынул руку из кармана. В ладони его был зажат кольт. Казалось, что Джон стал еще выше и крупнее. Он возвышался над хрупким стройным телом Адама, точно гора над молодым зеленым кленом, гнущемся от любого порыва ветра.
— Этим меня не испугать, — усмехнулся Адам, но в ту же секунду проскользнул за алтарь, нагнувшись над Роуз. Он прошипел: — Ты же прекрасно это знаешь.
— Тут пули, которые тебе не понравятся. На них руны. Помнишь, как было в тот раз?
Джон сделал шаг вперед, направив пушку на Адама. Второй следил за каждым движением пистолета и реагировал молниеносно, стараясь не попадать под траекторию возможного выстрела. В руке у Адама сверкнуло ледяное жало ножа.
Девушка чувствовала, как засыпает. Фигура Адама совсем расплылась перед ее взором. Ей казалось, что он извивается вокруг нее змей. Она почти не чувствовала, как болит запястье, из которого сочилась кровь, и сломанная рука уже не напоминала о себе.
— Ты ничего не понимаешь, — оскалился Адам, когда Джон подошел совсем близко. Адам приставил нож к горлу Роуз. — Ты не сможешь остановить это.
— Ты же видишь — даже смерть не помешала мне закончить начатое, — гремел голос Джона Блэка.
— Ничего не получится.
Джон наставил кольт прямо в лоб Адама. Тот стал меняться в лице. Лицо исказилось маской безумия и отчаяния. Адам открыл рот, и оттуда вырвался язык пламени. Глаза загорелись огнем. Нож выпал из его ослабевших рук, проскользил по каменному алтарю мимо Роуз и с громким звяканьем упал на пол. Все тело его затрясло, а из пор на теле и лице закапала черная смола, которая стала превращаться в едкий дым, закружившись по храму. Дышать стало почти невозможно. Пистолет вылетел из рук Джона, ударившись об каменную стену. Пуля прошла мимо, в нескольких миллиметрах от головы Адама.
Адам издал истошный крик. Казалось, что кричит не он один. Когда весь дым вышел из нутра Адама и вылетел из храма в разбитое окно, мужчина осел на каменный пол, руки безжизненно опустились вдоль туловища, а голова его прислонилась к алтарю. Глаза закатились, и он прохрипел что-то бессвязное, ловя воздух пересушенным ртом.
Джон осторожно подошел ближе и опустился перед Адамом на корточки, склонив голову над его изможденным лицом. Казалось, что все жизненные силы оставили его тело.
Адам откашлялся и сказал вполголоса:
— Джон, прости. Он заставлял меня делать все это.
— Я знаю, — спокойно ответил мужчина, тяжело вздохнув.
— Сделай, что должен. Тебе нужна последняя четверть Луны, — с этими словами он кивнул на рассыпанные по полу страницы из древней книги, сделал последний вздох и тело его обмякло. Джон прикрыл его веки пальцами, прошептав короткую молитву.
Потом он осторожно встал на ноги, тяжело вздохнув, и склонился над свой дочерью, которая уже спокойно спала. Он избавился от катетера, перевязав раны. Потом нашел ключи в кармане Адама и освободил ее от цепей.
— Рози, — прошептал он над самым ее ухом.
Она тут же отреагировала, открыв глаза, в которых заблестели слезы. Она бросилась в объятья отца, обнимая его одной здоровой рукой. Уткнувшись лицом в широкую грудь, она вдохнула запах его духов. Нотки кедра, кардамона, базилика и грейпфрута защекотали нос. Она улыбнулась а потом зарыдала, словно маленькая девочка — такая, какой ее оставил отец еще четыре года назад.
— Папа, ты жив, — сказала она, не переставая давиться слезами, которые водопадом струились по ее лицу.
В храм, через разбитое окно проник яркий солнечный свет. Он осветил алтарь, на котором обнимались вновь обретшие друг друга отец и дочь.
— Ты такая взрослая, Рози, — он немного отстранился от дочери, взял ее за плечи и вгляделся в ее розовое опухшее от слез лицо. — Я вернулся домой, увидел фотографии и глазам своим не поверил. Рози, моя Рози. — Он замотал головой. Ему показалось, что образ дочери может вот-вот раствориться. Она казалась ему нереальной, какой-то эфемерной и надуманной. Как так случилось, что несколько лет просто исчезли из его жизни?
— Где ты был? — губы ее подрагивали а глаза смотрели осуждающе и недоверчиво. — Почему ты оставил нас?
— Рози, я и сам не знаю. Мой корабль затонул. Мне казалось, что прошло не больше нескольких дней. Я бы никогда не бросил вас с мамой по собственной воле.
— Ты обещаешь, что не бросишь нас больше?
— Я бы никогда… Все будет хорошо.
— Папа, там Алан, — сердце Роуз подскочило и голова ее закружилась. Воспоминания потихоньку возвращались к девушке, разрывая ее сердце резкой болью. — Он наверху.
— Кто? — не успел Джон спросить, о ком толкует его дочь, в коридоре послышались шаги.
— Адам! — раздался мягкий женский голос. — Мне показалось, что кто-то стрелял.
Звук шагов усилился. Было отчетлив слышно, что помимо Трейси, по коридору двигался еще кто-то резкими шаркающими шагами. Из темных глубин вырвался лязг, а потом из-за угла неровной походкой вышел Алан, чьи руки и ноги были связаны цепями, которые не давали ему свободно двигаться. Руки он держал за спиной. За Аланом на свет явилась Трейси, чьи волосы тут же загорелись ярким пожаром. В руке у нее был нож, инкрустированный синими камнями. Она приставила его к спине Алана и что-то шептала ему на ухо, наверное, таким образом, направляя его.
Она обвела помещение храма своими янтарными глазами, а потом взгляд ее задержался на алтаре. Когда свет от слепящего солнца ослаб, она смогла разглядеть развернувшуюся перед ней картину. Взгляд ее округлившихся глаз окрасился болью, а медовые губы приоткрылись в немом крике, когда она увидела безжизненно сложившуюся на полу фигуру Адама и его мертвенно-белое лицо.
— Адам! — закричала она надрывным голосом, сделала несколько шагов вперед, навстречу возлюбленному, но не решилась подойти совсем близко, встретившись глазами со сверлящим взглядом Джона Блэка. — ЧТО ВЫ СДЕЛАЛИ?
— Мы — ничего, — спокойно ответил Джон. — Адам был одержим и серьезно ранен уже давно, а демон, поддерживающий в нем жизненные силы, покинул его тело.
— Вы меня обманываете, — голос Трейси дрогнул. — Вы специально его убили. Вы ничего не понимаете!
Глаза ее наполнились слезами. С силой сжав рукоять ножа трясущейся рукой, она резко обернулась к Алану и и вонзила острие в его грудь, немного скосив к левому плечу. Он издал приглушенный крик.
Роуз издала пронзительный вопль, хватаясь за голову. Резкая боль пронзила покалеченную руку, от чего у нее помутнело в глазах. Сквозь сизую пелену она смотрела в лицо Алана, медленно оседавшего на пол. Из его груди сочилась багровая кровь, темным ореолом растекаясь по светлой футболке.
Мгновение — и ее отец кинулся к Трейси и ногой выбил окровавленный нож из ее ослабевшей руки. Трейси упала на пол рядом с Аланом и ладонями попыталась закрыть жуткую рану на его груди. Глазами, горящими ужасом и отчаянием, она посмотрела на то, что натворила. Ее охватила такая истерика, что она не могла выговорить ни одного связного слова. Джон мягко оттолкнул девушку в сторону и она поддалась, припав к стене и продолжая испускать рыдания.
Парень еще дышал — медленно и тихо. «Легкое не пробито», — подумал Джон. Он оказал Алану первую помощь — забинтовал рану, сделав повязку из своей футболки, и позвонил в скорую.
— Да, сообщница. Это тот самый парень, сбежавший из больницы.
— Чертовщина какая-то.
— Они творили всякое в этом подвале. Ужасно… Так как там Роуз?
— У вашей дочери трещина в руке и нервное перенапряжение. Но все будет хорошо. Она спит после успокоительных. Скоро поправится.
— Спасибо вам за помощь.
— Джон, это вы молодец, что остановили кровь. Ничего серьезного, но… сами понимаете. Теперь все будет нормально. Мальчик сильный.
— А что будет с той девочкой?
— Ей потребуется серьезная психиатрическая помощь. Знаете, такая наследственность… я не должна рассказывать. Извините. Все это очень сложно. Когда такое происходит с детьми… Да уж…
— Я понимаю.
Роуз слушала голоса, доносящиеся до ее ушей будто бы издалека. Приятная тягучая нега окутывала ее тело и сознание. Она больше не ощущала жесткую каменную плиту под своей спиной. Мягкая больничная постель показалась ей нежным райским облаком. Она ни о чем не думала, растекаясь в пространстве. Только, когда Роуз окончательно проснулась, одна неприятная колючая мысль вдруг проникла в ее голову и поскребла черепную коробку. «Дело не завершено, — подумала она. — Отлеживаться некогда».