Было бы странно, если бы в организации по поиску странных людей не работал хотя бы один странный человек. Они там были, но посетителям показывали только одного, числящегося на должности письмоводителя. То, что эта должность уже давно вычеркнута из списков профессий, никого не волновало. Особенно самого Вальтера.
Вальтер Борис Зигмундович.
Национальность – обрусевший немец.
Год рождения – 1920.
Образование: среднее специальное.
Звание: младший лейтенант от артиллерии, командир расчёта противотанкового орудия ЗИС-3.
Награды: медаль героя Советского Союза, орден Ленина, медаль «за Отвагу», орден Красной Звезды, орден Славы 2-й и 3-й степени, медаль «за штурм Кёнигсберга».
Политические взгляды: умеренный коммунист.
Характер: устойчивый. Безусловно честен, обладает развитыми моральными установками. В связях, порочащих его, замечен не был.
Вредные привычки: не имеет.
Семейное положение: давно и надёжно холост.
Как столетний дедушка, безусловно заслуженный, оказался на несуществующей должности малосуществующей организации? Зильберманн считал, что для коллекции. Заместитель Семёныча по персоналу – для демонстрации всяким комиссиям, недостаточно допущенным, чтобы показывать им действительные пёрлы мироздания вроде Пузыря или Паразитолога. На демонстрацию их способностей нужно время и обстоятельства, а Вальтера достаточно было показать в обнимку с его наганом и паспортом – и сразу понятно, что человек он крайне необычный.
Сам же Семёныч придерживался мнения, что хороших людей много не бывает. А то, что от письмоводителя есть ещё польза, кроме как от работника и интересного научного образца – ну и хорошо.
По сравнению с остальными представителями Вальтер смотрелся бледновато – с тридцати лет его организм начал замедлять своё старение, и к своему столетию Борис Зигмундович выглядел как шестидесятилетний инженер на зарплату в сто двадцать рублей с сомнительным пятым пунктом и раздражающей немецкой пунктуальностью. На таких в своё время было модно писать анонимки и публично возлагать ответственность за провалы пятилеток в четыре года.
Впрочем, инженером Вальтер никогда не был и в основном проработал чертёжником в неприметном НИИ, пока в девяностых его не расформировали за ненужностью.
И анонимок на него никто никогда не писал. По одной простой причине: у Вальтера был именной револьвер, который ему подарил лично Человек-с-Трубкой - за единоличное уничтожение в бою двенадцати немецких танков там, где их никто не ждал, после того, как весь расчёт посекло осколками. И письменно разрешил применять против любого, кого товарищ Вальтер, однозначно верный коммунист, сочтёт внутренним врагом Союза Советских Социалистических Республик.
В эту историю никто не верил, пока Вальтер не принёс несколько рассыпающихся от старости документов, один из которых был завизирован лично Человеком-с-Трубкой. Семёныч напряг связи и через месяц в военных архивах нашли первую копию этого документа. Странно, но почему-то она лежала в особо засекреченной области. Но почему надо было так секретить подвиг советского немца с говорящей фамилией, никто так и не понял. Как и зачем Верховный лично награждал Вальтера таким странным подарком.
И поскольку приказ так и не отменили, то, по идее, Вальтер мог использовать своё право вплоть до 91-го года.
Кстати, в барабане нагана пустовало три гнезда. Когда, против кого и с каким результатом Вальтер его применял, он никому не рассказывал.
В отделе иногда спорили, на сколько же врагов дела Ленина Вальтеру выдали лицензию. Кто-то утверждал, что по принципу «пока лопаты на затупятся», то есть, пока боёк семизарядника будет способен заставлять детонировать порох патрона. Другие отстаивали идею, что максимум семерых, потому что «ну нельзя же так, в самом деле». Сам Вальтер в этих разговорах не участвовал – вероятно, он сам этого не знал.
Несмотря на свой возраст, Вальтер вполне ориентировался в современном мире, его даже несколько раз видели с ноутбуком, когда ему потребовалось что-то найти в Сети. Поиск он осуществлял вполне уверенно, мог поддержать разговор о политике и не путал сигвей с сабвеем. Блестящей аналитикой он не отличался, зато помнил много и очень много, взирая на происходящее с вершин своего большого личного опыта.
Для Зильберманна и научного отдела Вальтер особого интереса не представлял. Законов фундаментальных наук он не нарушал, на его основе не получалось бросить вызов второму закону термодинамики или попытаться пролезть в щель пространства-времени.
По-хорошему, его надо было передать НИИ цитологии и генетики, чтобы там на его основе разработали пару действительно эффективных методик продления жизни, но Семёныч и Зильберманн упёрлись. Зильберманн из опыта взаимодействия с научными институтами и их хронической неторопливостью пополам с грошовыми интригами. Семёныч же не видел никаких необходимостей в этом хлопотном деле, которое никаких выгод ему и отделу лично не принесут.
Исследования перешли в вялотекущую стадию – Вальтер помирать не собирался, все необходимые соскобы и срезы на предмет несчастного случая Зильберманн собрал давным-давно, а работы хватало и без него.
А чтобы Вальтер не заскучал, его иногда отправляли консультантом на съёмки картин про прошлое. Правда, всегда в сопровождении и забрав револьвер под расписку – а то мало ли.
Но Вальтер обычно совершенно спокойно отвечал на фактурные вопросы и давал применимые исторические справки. И неважно, насколько дремуче режиссёр воспринимает тридцать восьмой год, и с какой силой тащится от немецкого миномёта как высшей точки технической мысли. Мол, я свою часть выполню добросовестно, а класть жизнь ради исторической правды – я уже своё поотдавал, когда вас ещё на свете не было.
Так что запугивать продюсеров и взывать к совести режиссёров обычно приходилось всё же сопровождающим.
Вернуться к архиву