В последние дни президент Турции Эрдоган обрушил на ошеломлённый мир целый ворох новостей. 6 июля стало известно, что Турция готовится поставить Украине самоходные гаубицы T-155 Firtina. Это дорогая и новая техника, которой не так много у самой турецкой армии. Да, украинские силы ещё прошлой весной использовали турецкие «Байрактары», но они были проданы Киеву ещё до начала конфликта.
И, наконец, 8 июля – бравурный аккорд: Эрдоган объявляет о передаче президенту Украины Владимиру Зеленскому пятерых командиров украинского полка «Азов», находившихся в Турции после пленения в Мариуполе, причём турецкий лидер лично гарантировал, что они останутся там до завершения боевых действий. Одновременно Эрдоган заявил, что поддержит вступление Украины в НАТО, и пообещал, что снимет препятствия вступлению в альянс Швеции. Кроме того, турецкий президент заявил, что при необходимости военный флот Турции обеспечит выполнение «Зерновой сделки», в соответствии с которой украинское зерно экспортируется из черноморских портов. Что приносит Украине столь необходимую ей валюту.
Можно ли считать, что внешняя политика Анкары претерпела неожиданные и кардинальные изменения? Нет. Эрдоган прямо говорит, что одобрение заявки Швеции на вступление в НАТО связано со снятием преград перед Турцией на пути в Евросоюз. И получает мгновенный ответ, правда, не от Брюсселя, а от Белого дома: Вашингтон приветствует вступление Турции в ЕС. Что неудивительно: США и Великобритания давно лоббируют вступление Турции в ЕС. Это неизбежно ослабит Евросоюз политически и вряд ли усилит его экономически. С Турцией в своих рядах Евросоюзу будет трудно играть самостоятельную политическую роль в мире, поскольку споры и противоречия между Анкарой и другими столицами если не парализуют ЕС, то, как минимум, предельно затруднят принятие им любых важных решений. Всё это усилит зависимость ЕС от США.
Евросоюз (сперва ЕЭС) ведёт вялотекущие переговоры о принятии Турции с 1960-х гг., а с 1987 г. в Брюсселе и Анкаре говорили об этом как о почти решённом деле. Оставались вроде бы мелочи: Турция обязалась привести политическую, правовую, судебную и правоохранительную системы в соответствие с европейскими стандартами. Но в 2003 г. премьер-министром Турции стал Эрдоган, в своё время отсидевший в тюрьме за исламский экстремизм, и процесс принятия Турции в ЕС затормозился. Тем более, что Эрдоган отказался принимать условия Брюсселя, пытаясь вынудить его принять в свои ряды Турцию такой, какой она есть. Он изменил стиль общения с ЕС: из просителя Анкара превратилась в жёсткого и часто грубого требователя. Стиль правления Эрдогана становился всё более жёстким; в турецком Курдистане маломасштабное повстанческое движение переросло в ожесточённую войну турецкой армии с отрядами Курдской рабочей партии, и в 2009-11 гг. Брюссель заговорил о приостановке вступления Турции в ЕС. В самой краткой форме реакция Эрдогана была такой: не хотите – как хотите, вам же будет хуже. Одновременно Эрдоган расширял турецкое влияние в тюркских республиках Центральной Азии, в Закавказье, Ираке и в арабском мире в целом. Начались разговоры о «неоосманской» политике турецкого президента, старающегося превратить свою страну в лидера тюркского и исламского мира. И действительно, Турция прилагала большие усилия для этого: она помогала Азербайджану в войнах с Арменией, развернула культурную и экономическую экспансию в Центральной Азии, посылала войска в Иракский Курдистан, а после начала Арабской весны – в Сирию и Ливию.
Казалось, что Эрдоган отказался от европейской интеграции своей страны, и сосредоточился на восточном направлении, а идеи евроинтеграции оставил оппозиции. Но это не так. Турецкий президент всегда понимал и понимает сейчас, что вступление Турции в ЕС даст ей гораздо больше во всех отношениях, чем все «неоосманские» начинания. Которые чрезмерно затратны для не очень богатой Турции, а эффект дают сомнительный (арабы исторически не доверяют туркам, а тюркские страны Центральной Азии опасаются турецкого влияния, и в большей степени кооперируются с Китаем). Не стоит забывать, что ЕС для Турции – важнейший торговый партнёр и инвестор, а европейские государства, принимая у себя миллионы турок, серьёзно смягчают социальные проблемы в Турции.
Нынешний турецкий гамбит можно рассматривать как попытку Эрдогана ввести Турцию в ЕС с неожиданной стороны - через Украину.
Эрдоган с самого начала стремился к вступлению Турции в ЕС, но на собственных условиях. Большой ценитель турецкой истории, он в первую очередь вдохновляется примерами Мехмета II, взявшего Константинополь, и Сулеймана Великолепного, осаждавшего Вену. Ещё будучи мэром Стамбула, будущий президент, восхищаясь ростом исламских сообществ в Европе, говорил: «Какой десант!». Западных лидеров Эрдоган откровенно презирает и считает слабаками, и уверен, что Турция, вступив в ЕС, будет фактически им руководить.
Турецкий лидер вернулся к курсу на евроинтеграцию после выборов, и это не случайно. Оппозиция, готовая на серьёзные уступки ЕС ради вступления в его ряды, получила почти половину голосов – и Эрдоган решил перехватить инициативу у кемалистов.
Ещё одна причина – наличие в Турции крымско-татарской и черкесской диаспор. Несколько миллионов граждан страны – потомки эмигрантов из России, и многие лелеют о ней недобрую память. Диаспоры организованы, имеют влияние в СМИ и органах власти: среди них распространены радикальные взгляды, хотя, конечно, среди потомков эмигрантов есть и противоположные воззрения. Часть диаспор настаивает на более жёсткой политике Анкары в отношении России. Их настроения Эрдоган учитывает.
И, наконец, уже упомянутые неудачи «неоосманской» политики - разворота Турции на Восток - заставляют Анкару вернуться к европейскому проекту. Что, собственно, сейчас Эрдоган и делает.
Другое дело – насколько эта политика перспективна. Поддержка вступления Турции в ЕС США и Великобританией (и со стороны НАТО в лице Й.Столтенберга) это, конечно, сильные козыри. Но европейские лидеры прекрасно понимают, что Турция, возглавляемая Эрдоганом, будет крайне неудобным партнёром. А учитывая её размеры (Турция больше любой европейской страны по территории и численности населения, и обладает самой большой армией) и наличие огромной турецкой диаспоры в самой Европе, рычаги давления на партнёров у Анкары будут очень сильные. Что совершенно не устраивает европейских политиков.
У европейских противников вступления Турции в ЕС есть неотразимый козырь – несоответствие турецкого законодательства европейским стандартам. Поэтому, скорее всего, Брюссель предложить Анкаре своего рода «дорожную карту», после чего вопрос будет постепенно «заматываться» - точно так же, как это было в 1987-2011 гг. Поэтому можно предположить, что попытка Турции зайти в ЕС со стороны Украины в конце концов окончится ничем.