Побочный эффект
– Сдохни! Сдохни! Сдохни, чёртова тварь! – орал бледный мужчина, опустошая магазин электрического пистолета.
Дозвуковые дротики врезались в пласталевую стену, расцвечивая её голубыми вспышками разрядов. За стеной был океан, мрачный, тяжёлый и невозмутимый. Ему было плевать на драму, разыгравшуюся в тесной высокотехнологичной скорлупке станции «Голубая гавань».
Чудовища напирали. Гермодверь содрогалась от истошного лязга, сопровождавшегося нечленораздельными воплями и воем. Вопли и лязг мужчину не беспокоили: до тех пор, пока лязг не сменится шипением лазерного резака, волноваться было не о чем. Кроме, конечно, того, что пряталось во тьме внешнего корпуса у самого силового шпангоута. Оно выжидало, готовясь напасть. Мужчина судорожно выдохнул и дрожащими пальцами потянулся к карману комбинезона. Кажется, там лежал сменный магазин. Последний.
– Ну что, снял стресс? – вкрадчиво зашипела тьма и, не дождавшись ответа, продолжила. – А теперь слушай меня, если хочешь выжить.
Человек затравленно кивнул, не в силах разжать сведённые страхом челюсти.
– Побереги патроны, дружок, – прошептало то, что таилось во тьме. – Они тебе понадобятся, когда будешь пробиваться к батисфере: соседство твоих бывших коллег тебе не понравится. И не забудь выровнять давление, когда запустишь двигатель.
Человек вновь кивнул и бросился к неприметной двери шлюза. Удары стали ещё громче. Теперь к ним присоединился истошный рёв, прерывающийся плотоядным влажным хрустом.
***
– Объективный контроль подтверждаю. «Карнивора» активирована успешно. Прогнозируемое время входа в окончательную фазу – двенадцать часов, – металлическим безжизненным голосом произнёс Мессмер.
– Ты забыл добавить: «Поздравляю, мы только что превратили сотню человек в кровожадных чудовищ, и они перебьют друг друга в течение пары суток!», – презрительно процедил Джеймс. – Так, Мес?
– Ничего в этом нет хорошего, Вергилий, – печально добавил Мессмер, окончательно выходя из транса. – Но приказ есть приказ. А мы с тобой солдаты, лейтенант Конклин. И сейчас самое время убраться отсюда.
– Я подам рапорт. Уйду из чёртовой армии! Мы с тобой, Мес, не террористов перебили! Да и террористы не заслуживают того, что я сделал с этими бедолагами! Никакая чёртова энергия этого не стоит!
– Не нам решать, лейтенант, – вздохнул Мессмер, барабаня пальцами по контрольной панели. – Лучше пристегнись: я начинаю подъём.
Джеймс мрачно кивнул и нехотя защёлкнул на груди пряжки ремня безопасности. Чёрная двухместная батисфера задрожала и стала медленно подниматься из неприметной расселины в полумиле от купола обречённой подводной станции.
***
Десять лет спустя
Джеймс тщательно застегнул парадный мундир на все пуговицы, повернулся перед зеркалом и, окончательно оценив свой внешний вид, презрительно скривился: некогда идеально сидевший китель болтался, как на вешалке. Холостяцкая жизнь и добровольная аскеза давали свои плоды. «Хотя, может быть, дело в возрасте?», – устало думал Джеймс, недовольно изучая морщины на лбу и тёмные круги под глазами.
Встреча ветеранов, будь она неладна! И на неё придётся идти! После того, как Джеймсу подписали увольнение в запас, бдительный сотрудник службы безопасности весьма красноречиво намекнул, что подобные мероприятия стоит посещать. Система не хотела, чтобы бывший оперативник психокорпуса превратился в невидимку. Она хотела видеть его довольным жизнью, в мундире «с иголочки» и начищенных белых перчатках, почтительно внимающим речи премьер-министра на очередном торжественном мероприятии в честь годовщины завершения объединения Конгломерата.
«Объединения», как же! То, что тогда происходило, было за гранью такого нейтрального термина, как «объединение» и больше напоминало средневековые войны. С чего всё началось? С того, что рухнула метадержава, объединявшая США, Канаду и Мексику. Некогда единое государство не выдержало бремени послевоенной экономики и развалилось на кучу враждующих между собой «княжеств». Все воевали со всеми. Кровопролитные схватки с применением высокоточных ракет, авиации, дронов и роботизированной пехоты сменялись шаткими политическими союзами, которые вновь превращались в конфликты.
Так было до тех пор, пока несколько чудом уцелевших корпораций не вступили в сговор, сформировав на руинах Америки новое государство – Североамериканский Конгломерат. Финансовые резервы позволяли новому государству покупать лучшее оружие и нанимать опытнейших наёмников. Конгломерату требовались ресурсы, и он начал подчинять себе все свободные «княжества», поглощая владеющие ими корпорации. Первой жертвой Конгломерата стала нефтяная республика Техаса, затем была очередь биостанций Оклахомы, космопортов Хьюстона и других богатых на ресурсы соседей. Подкупы, сговоры, политические убийства, военные действия. Хозяева Конгломерата не останавливались ни перед чем.
Как только наземные ресурсы были поглощены, настала очередь орбитальных станций и Мирового Океана. Геотермальные электростанции вроде «Голубой гавани» думали, что океанские глубины защищают их от высокоточного оружия, думали, что могут сосуществовать с Конгломератом в режиме равноценного партнёрства, надеясь, что экономическая целесообразность не позволит уничтожать высокотехнологичные купола подводными дронами и торпедами.
Наивные! Они забыли о том, что «если лев голоден – он ест». Для Конгломерата было проще сохранить купол станции, пожертвовав тем, что в нём есть, нежели согласиться покупать энергию по свободной рыночной цене. К тому же, руководству Конгломерата не терпелось опробовать в бою своё новое оружие – психокорпус.
С ним, кстати, очень вовремя помогли русские. Мета-России очень хотелось иметь на североамериканском континенте единого игрока вместо кучи разрозненных неадекватных республик, владевших остатками ядерного и нейтронного арсенала. Потому они и поддержали хищников из Конгломерата оружием и технологиями. Джеймс помнил высоких светловолосых инструкторов с правильными лицами и пронзительными всевидящими глазами. «Боги в камуфляже». Так называли русских пси-оперативников юные курсанты психокорпуса.
И действительно: то, что они демонстрировали, было поистине за гранью человеческих возможностей. Контроль сознания, травмирующие пси-воздействия, нейровирусы и суггестивные программы, боевая онейромантия. Джеймс и его коллеги постигали подлинную магию, злую, холодную, разрушительную. Магию, за которой требовался бдительный контроль.
Потому в первый карательный рейд против «Голубой гавани» Джеймса и сопровождал полковник Пётр Климов, позывной «Мессмер». На нём лежала задача объективного контроля. Основной ударной единицей был Джеймс. Именно он внедрил в мозг обитателей мятежной станции разрушительный нейровирус.
Конгломерату осталось лишь дождаться прекращения телеметрического обмена со станцией и послать туда команду утилизаторов с мобильным плазменным крематорием. Поднимать трупы на поверхность экономисты Конгломерата сочли слишком накладным. Хотя кадры работы команды утилизаторов крутили по всем каналам: непокорным следовало преподать урок.
Урок был выучен, и все орбитальные и глубинные активы без звука отошли Конгломерату. Станцию отмыли, починили аппаратуру, и спустя полгода на работу заступила первая вахта. Добровольцев хватало с избытком: слишком многим было плевать на такую мелочь как последствия кровавой резни, когда на кону стояло получение гражданства Конгломерата.
Джеймс надел перчатки и уже было вышел за дверь, как вдруг столкнулся с той, кого подсознательно ожидал увидеть на своём пороге вот уже почти пару лет кряду, хотя старался делать всё возможное, чтобы этого визита избежать.
Капитан Нуньес выглядела почти так же, как в их последнюю встречу: стройная фигура, безупречный серый костюм, смуглое овальное лицо с чуть тронутыми помадой губами и большими карими глазами. Почти… Глаза теперь вместо настороженного интереса выражали усталость, в уголках их залегли едва заметные морщинки, волосы, остриженные неровным каре, были значительно темнее.
– Здравствуйте, офицер, – произнёс Джеймс нарочито официально. Что-то в глазах женщины его насторожило, заставив проглотить готовое сорваться с языка: «Привет, Камилла».
– Здравствуй, Джеймс, – в голосе Нуньес звучала хорошо подавляемая тревога. – Вижу, я не вовремя. Но мне надо поговорить с тобой.
– «Поговорить» означает, что визит неофициальный? Или имитация неформального визита – это новая фишка отдела безопасности? Я, между прочим, собирался на торжественную встречу ветеранов. Которую, кстати, меня обязали посещать твои коллеги, – Джеймс не сдержался и всё-таки позволил своему настроению проявиться
– Зря ёрничаешь. Я пришла к тебе по профессиональному делу, которое косвенно пересекается с кое-какими твоими «личными» делами. Так что твои ветераны без тебя в этот раз обойдутся.
– Входи, Камилла, – Джеймс открыл дверь и жестом пригласил Нуньес войти. – Тебе удалось меня заинтересовать.
Камилла вошла в гостиную и по-хозяйски уселась в большое кожаное кресло, изящно заложив ногу за ногу. Джеймс подвинул второе кресло и сел напротив. Нуньес вопросительно глянула на него. Тот недоумённо поднял бровь.
– Не предложил ни кофе, ни выпить, ни пепельницу, – пояснила Камилла, выудив из сумочки пачку сигарет и изящную серебряную зажигалку.
– Прошу прощения, – стушевался Джеймс и собрался уже было подняться, однако Нуньес остановила его.
– Сиди. У меня с собой. В Конгломерате мало у кого есть такая роскошь как пепельница. Сигареты стали слишком дорогим и редким удовольствием.
Нуньес выудила из сумочки плоскую карманную пепельницу и, аккуратно водрузив её на широкий подлокотник, подожгла сигарету. Джеймс протестующе вытянул руку.
– Не переживай. Я аккуратно. Да и вообще. Тащишь домой всю эту древнюю рухлядь из мёртвых зон. Ты её хоть дозиметром проверил? Или это реплика?
– Настоящее. Купил у сталкеров вместе с зеркалом. Деактивация входила в стоимость. Сара любила подобные вещи.
– Прости, Джеймс. Я и забыла, – тревога в голосе собеседницы уступила место чему-то иному, он стал тёплым и глубоким.
– Ничего страшного, Камилла. Я отпустил. Надеюсь, она счастлива там, внизу, – Джеймс попытался улыбнуться.
– Она ли, Джеймс? Когда ты попросил меня разыскать в кластере три-четырнадцать сбежавшую супругу, я потрудилась навести справки. Твоя жена скончалась в больнице депздрава. Ты же заказал полное копирование биологического организма с последующим синаптическим копированием цифрового слепка личности. Само собой, после смерти оригинала все гражданские права перешли к копии. Так что же случилось, а? Почему она ушла?
– Тот организм… Та женщина… Она не любила меня. Душа, Нуньес, это не просто набор синапсов! – завёлся Джеймс, медленно багровея. – Это была не Сара! И вообще, какого дьявола ты лезешь в мою личную жизнь именно сейчас?!
– Такого, Джеймс, – голос Камиллы вдруг стал холодным и отстранённым, – что в кластере три-четырнадцать умирают люди. Умирают странно. И умирают неподалёку от жилища той, кого ты просил меня разыскать. Сара или Карен, как она себя называет, вне подозрения. Но сама ситуация…
– Переживаешь за здоровье моей бывшей, Нуньес? Или подозреваешь меня? Мол, бывший пси-оперативник решил свести счёты со сбежавшей супругой, решил её укокошить магией и промазал? Это так не работает, Нуньес! Пси-манипуляции – это не стрельба из винтовки!
– Я пришла не за этим, – вздохнула Камилла. – Я хочу, чтобы ты помог мне с расследованием. Просто… Я думала, что, услышав про Сару, ты проявишь больше интереса.
Нуньес виновато опустила глаза. Плечи её опали, а сама поза изобразила если не раскаяние, то почтительную просьбу. Джеймс подавил улыбку: всё-таки Камилла была профессионалом, умело прогнав собеседника по всей эмоциональной линейке: от интереса до злости, от злости до сочувствия. И проделано это было буквально за несколько минут. Хитро. Главное теперь – не вызвать у собеседницы чувство триумфа.
– И как же это обычный консультант-фрилансер может помочь тебе с расследованием? – криво ухмыльнулся Джеймс. – Меня лишили допуска к конфиденциальным сведениям после ухода из армии. Толкаете меня на нарушение законов Конгломерата, госпожа офицер?
Бледно-розовые губы Камиллы тронула улыбка, в карих глазах блеснули искорки. Помедлив, она заговорила, добавив в голос чуть больше приятных грудных обертонов:
– Джеймс Конклин – законопослушный гражданин! Сам-то в это веришь? А если серьёзно, я имею право нанимать сторонних консультантов, особенно, тех, кто имеет необходимые лицензии… Вроде тебя.
Нуньес нырнула в сумочку, извлекла оттуда простенькую голографическую визитку и провела по её матовой поверхности изящным пальцем. В воздухе над карточкой тут же всплыли слова: «Джеймс Конклин. Психолог-консультант. Психологическая безопасность, лечение травм, противодействие пси-агрессии. Башня «Мэддисон», этаж 315, 1651Б». Ниже следовал двадцатизначный номер лицензии. Лицо Джеймса вытянулось.
– Ты сам дал мне эту визитку пару лет назад, – подмигнула Камилла. – Кстати, лицензия ещё действительна. Я проверяла.
«Вот теперь победа окончательная, – подумал Джеймс со смешанными чувствами. – Видимо, придётся всё-таки в это влезать». Однако следовало кое-что прояснить.
– Можешь поведать мне суть работы, Камилла, – произнёс он, придав голосу деловой тон. – Только учти: я беру дорого. И, на будущее, постарайся избегать экскурсов в мою личную жизнь.
– Поняла, – кивнула Нуньес и, достав инфопланшет, начала рассказывать, периодически прерывая рассказ, чтобы продемонстрировать очередной голографический снимок, среди которых были такие, от которых было не по себе даже видавшему виды пси-оперативнику.
***
Всё началось три месяца назад с достаточно банального случая: подружка местного наркоторговца сошла с ума и прикончила своего парня, вырезав несчастному сердце, которое затем попыталась съесть. Безы с нижних уровней сперва не придали этому значения: мало ли какой синтетической дрянью упарывается подобная публика. Среди синт-наркоманов бывали случаи и пострашнее. Сама же виновница «торжества» до визита оперативников не дожила: выковыряла себе глаза пластиковой ложкой, скончавшись от болевого шока и кровопотери.
Безы не стали даже чесаться: кремировали тела, известили родню и успокоились. На нижних уровнях хватает и других забот. Следующий случай заставил моих нижних коллег напрячься чуть сильнее. В этот раз погиб бывший криминальный авторитет – семидесятилетний парализованный старик. Его сиделка вспорола несчастному горло скальпелем, засунула руку в разрез и достала через него язык. Потом тем же скальпелем срезала себе лицо. Коллеги начали искать криминальный след, однако, поиски успехом не увенчались. Сиделка-убийца оказалась благочестивой прихожанкой неокатолической церкви. Ни она, ни её община не были связаны ни с какими бандами.
Затем была резня в ночном клубе: шестнадцатилетний наркоман, вооруженный мачете, «покрошил на гуляш» четверых «пехотинцев» местной банды. Четыре здоровенных мужика, вооружённых до зубов, не смогли справиться с доходягой-торчком. Парня убила охрана клуба, когда пришла в себя. Охранники клянутся, что всадили в несчастного две обоймы, прежде чем он испустил дух.
Ну и последний случай. Совсем уже выходящий из ряда вон. Пожилого благотворителя-активиста растерзала его собственная жена. Голыми руками. Мало того, имел место частичный каннибализм: женщина полакомилась щеками, ушами и, гм, другими мягкими тканями супруга. Затем она убила себя, размозжив голову о стену. Нижние безы всё ещё пытались решить дело своими силами, однако, сопоставив кое-какие факты, передали его в главное управление.
Сейчас ты спросишь, какого дьявола этим занимаюсь я, и при чём здесь ты. Сразу отвечу: все убитые мужчины были ветеранами объединительных войн. Связь, думаю, сможешь уловить сам.
***
Камилла замолчала и, отложив инфопланшет в сторону, подожгла следующую сигарету. Сделав глубокую затяжку, Нуньес выжидающе посмотрела на Джеймса.
– И чего ты ждёшь, Камилла? Мне кажется, что за детективными прозрениями тебе стоило обратиться к другому человеку. Я – всего лишь отставной солдат, – буркнул Джеймс, разгоняя ладонью сизые облака дыма.
– Прекрати ломать комедию, Конклин. Неужели до тебя до сих пор не дошло, что мы имеем дело с серийным убийцей, владеющим «магией». Возможно, что это кто-то из твоих бывших сослуживцев.
– Не мели чушь, Нуньес. Отставной оперативник, убивающий ветеранов конфликта? Да ещё и так претенциозно? Мы даже на войне не работали настолько грязно. К тому же…
Джеймс замолчал, обдумывая следующую обидную реплику. Сказать по правде, мысль о пси-воздействии была первым, что пришло ему в голову. Суггестивная команда, нейровирус или прямое подчинение двигательных рефлексов. Варианты сотворить нечто подобное существовали. Однако все пси-оперативники были профессионалами и предпочитали более «чистые» способы убийства, снимавшие с исполнителя любые подозрения. Если, конечно, не требовалось преподать урок. Пальцы Джеймса с силой стиснули подлокотники кресла, однако лицо осталось прежним: иронически-бесстрастным. От Камиллы это не укрылось. Не мешкая, офицер нанесла следующий удар.
– А как же «Карнивора»? Насколько мне известно, её разрабатывали как раз для чего-то подобного. Не так ли, офицер Конклин? – с непроницаемым лицом изрекла женщина.
Из комнаты, казалось, мигом выкачали весь кислород. Грудь Джеймса неприятно сдавило, перед глазами вновь возникло душное нутро двухместной батисферы на дне Тихого океана. Мысли судорожно заметались: «Что ей известно? Кто на самом деле за ней стоит? И, самое главное, — что следует обсуждать?». Привычно разложив мысли по полочкам, Джеймс начал с главного:
– Я не уполномочен обсуждать это с вами, капитан! Подписка о неразглашении всё ещё действует. Мне не хочется угодить в реактор, как только тебе проведут очередное сканирование памяти, Нуньес! Так что, либо прекращай, либо вали отсюда и не возвращайся без предписания, подписанного лично начальником Департамента Обороны!
– Как невежливо, Джеймс, – Камилла нахмурилась так, что морщинки в уголках глаз стали особенно заметны. – Но я тебя понимаю. Потому больше никаких вопросов. Извини.
Вглядываясь в эти морщинки на ухоженном красивом лице, мужчина понял, насколько устала его собеседница. Что на самом деле стоит за этой нарочито грубой словесной игрой. Это был тщательно подавляемый страх, видимый по едва заметному дрожанию кончика сигареты и по нарочито глубоким затяжкам, призванным успокоить нервы. «Она боится меня, – внезапно понял Джеймс. – Боится того, что я могу с ней сделать. Видимо, уже представила, как я заставляю её содрать с себя кожу и выцарапать глаза».
– Ничего, Камилла, – миролюбиво произнёс мужчина. – Я тоже всё прекрасно понимаю. Могу сказать лишь одно: «Карнивора» так не работает. Это оружие. Кровавое, грязное, но оружие, задачей которого служит нейтрализация как можно большего числа людей. А тут… Убийство ради убийства. Нечто нелогичное и какое-то…
– Животное?
– Скорее, демоническое. Тот, кто заставил людей сотворить подобное, явно не в ладах с собственным рассудком. А значит, невозможно представить, на что он способен, если его не остановить. Так что я в деле, Нуньес.
– Рада, что ты всё-таки решил принять моё предложение, Конклин. Мне нравится твоя мрачная харизма. Предлагаю отправиться в сектор три-четырнадцать и начать копать.
– Нуньес…
– Что?
– Если убийца натравит тебя на меня, мне придётся тебя прикончить, – равнодушно произнёс Джеймс и стал снимать китель. Парадная форма психокорпуса была не лучшей одеждой для путешествия по нижним уровням.
Камилла сделала вид, что его не слышала, усиленно стараясь не смотреть на широкую спину собеседника, перевитую тугими канатами мышц.
***
Двухместный аэрокар Камиллы Нуньес плавно скользил над залитой огнями широкой эстакадой, тянущейся от Научного кластера до самых границ Промышленного улья. Несмотря на обилие летающего транспорта, крупногабаритные грузы перевозились по дорогам, либо поездами на магнитной подушке. Скоростные линии маглевов опоясывали Конгломерат подобно паутине. Тонкие нитки огней магнитных линий, светлые пятна станций, неоновые вывески, голографические рекламы. Город утопал в буйстве света и неона. Отдельные башни подобно светящимся копьям пронзали небо. Нижние уровни сливались в сплошное море огней.
Джеймс отвлёкся на это зрелище, ненадолго вытеснив из головы все посторонние мысли. Он твёрдо решил искать. Причём, искать единственным доступным ему способом – просеивая чужие сны. Что он будет делать, когда найдёт, онейромант старался не думать. Мысль, что найти могут его, Джеймс всячески от себя гнал. Хотя, наверняка, было бы интересно сойтись в схватке с коллегой.
С коллегой ли? Кто бы ни стоял за этими убийствами, действовал он на редкость неэффективно и грязно. Определённо, это была не военная школа. На ум приходило что-то дремучее и первобытное. Нечто, пришедшее из глубин, погребённых под веками эволюции префронтального кортекса. При этом, убивающее бывших солдат?
– Нуньес, а что по поводу жертв? – нарушил молчание Джеймс, отвлёкшись от созерцания огней гигаполиса. – У них было что-то общее?
– Нет, – вздохнула Нуньес и, достав из бардачка никотиновый испаритель, глубоко затянулась и выдохнула огромное облако белого влажного пара, мигом заполнившего всё пространство салона.
– А почему не сигареты? – удивился мужчина. – С сигаретой ты выглядишь… эстетичнее.
– Слишком дорого. Моего жалованья не хватает на то, чтобы постоянно курить настоящие сигареты.
– А у меня дома, стало быть, ты решила порисоваться, изображая крутого детектива, – с усмешкой заметил Джеймс.
Камилла чуть сильнее вцепилась в штурвал, старательно пряча лицо. Однако она быстро овладела собой и совершенно равнодушным тоном произнесла:
– Между жертвами убийства не было ничего общего. Жертва номер один – Себастьян Каррутерс, сорок один год, штурмовик, первый экспедиционный корпус. Жертва номер два – Анджело Клеменцо, семьдесят три года, пилот транспортного флаера. Жертвы номер три, четыре, пять и шесть – сапёры из шестого инженерного полка. Ну, и жертва номер семь – Франц Канвальд, шестьдесят пять лет, офицер технической разведки. Разные места службы, разные задачи. Единственное, все они жили в пределах одной констелляции с разбросом в три этажа.
– Локализация… – задумчиво пробормотал Джеймс. – Кто-то или что-то имеет ограниченный радиус действия и выбирает жертв в пределах досягаемости. Тебя ничего не смущает?
– Например? Я не знаю всех ваших психоштук. Что меня может смущать, кроме каннибализма и выковырнутых ложкой глаз?!
– Выбор операнда. Убийцей становился близкий человек, максимально для этого неприспособленный: наркоманка, сиделка-монашка, благообразная старушка. Если бы работал профи, в качестве операнда он выбрал бы кого-то покрепче. Например, местного головореза с незарегистрированной пушкой. Да и тот факт, что операнд самоуничтожился после убийства, говорит о том, что это не военный нейровирус.
– Это почему же?
– Потому, что… – Джеймс на секунду задумался, подбирая слова. – Потому что военный нейровирус – это оружие, а задача оружия – максимизировать ущерб. Поражённый «Карниворой» операнд превращается в машину для убийства, нацеленную не только на убийство, но и на выживание. Чем дольше проживёт, тем больше убьёт. Всё логично.
– Больные ублюдки, – процедила Камилла, однако тут же успокоилась и добавила. – Из картины выбивается тот пацан с мачете. Он явно не был близок с убитыми им бандитами. Просто торчок с улицы, даже не входивший в банду. К тому же, он не успел самоликвидироваться.
– Вот им мы и займёмся в первую очередь. Потолкаемся среди местной шпаны и выясним всё, что сможем и про убитых, и про убийцу. Наверняка, у всех убитых было что-то общее. Что-то, чего мы пока не знаем.
Камилла кивнула и начала снижаться. Неоновые огни сектора три-четырнадцать поплыли навстречу, предсказуемо превращаясь в убогие вывески и похабные голограммы.
***
Аэрокар остановился на посадочной площадке одного из грязно-серых небоскрёбов. Уродливый бетонный нарост напоминал древесный гриб, виденный Джеймсом в голографическом фильме, посвящённом доапокалиптической природе.
«Шляпка» гриба была покрыта растрескавшимся синтепластиком, на котором тускло светились остатки разметки. Ветер, практически не ослабляемый гравитационным экраном, гонял по площадке мусор: пустые банки, пакеты и обрывки синтетической бумаги. Машин было немного: два четырёхместных флаера, расписанных похабными граффити, да узкий двухместный аэрокар спортивной модели, видимо, принадлежавший кому-то из местных бандитских авторитетов.
– Нам туда, – Камилла указала на подсвеченный неоновой вывеской вход у самого основания «грибной шляпки».
– «Химикаты и схемы[ «Chemicals and Circuitry», отсылка к одноимённой музыкальной композиции EBM-исполнителя Grendel.]», – прочитал Джеймс. Идеальное название для ночного клуба в апокалиптично-индустриальной стилистике.
Джеймс знал подобные заведения: стилизованное под цех завода помещение с вырвиглазной лазерной иллюминацией и неприлично громкой акустикой, под звуки которой припадочно дёргается стайка малолетних лузеров, одетых, как сталкеры из мёртвых зон. Дешёвый секс, дешёвые наркотики, убогая синтетическая музыка. Последнее прибежище карнавального протеста против общества потребления. Наверху тоже существовали подобные заведения, однако их убожество было выверенным элементом неприлично дорогого дизайна.
– Нам нужен главарь местной банды «El Cucarachas». Погибшие «боевики» были оттуда, – продолжила Нуньес.
– «Тараканы», – презрительно скривился Джеймс. – Такое себе название для сборища стероидных громил, торгующих дешёвым синтом. «Рейдеры пустошей» или «Рука дьявола» звучало бы уместнее.
– Сразу видно, что ты редко имеешь дело с бандами нижних уровней, – голос Камиллы приобрёл слегка покровительственные нотки. – Таракан – символ живучести. Эти усатые твари пережили даже ядерный апокалипсис и климатические войны.
– Как и тупые стероидные громилы с яйцами вместо мозга, – продолжил Джеймс. – Я имел дело с бандами и не против повторить. Так что пойду один. А ты лучше машину охраняй. Нижние лутеры-механики разбирают подобную технику на запчасти быстрее, чем успеваешь выпить кружку пива.
– Уверен?
– Да, – кивнул Джеймс и, плотоядно улыбнувшись, вышел из аэрокара.
Мужчина направился к дверям клуба бодрой пружинистой походкой, в которой явно читалась неприкрытая жажда насилия.
– Психолог-консультант, как же, – процедила Нуньес и, достав инфопланшет, начала вновь листать материалы расследования.
***
Едва автоматическая дверь с шипением захлопнулась, на Джеймса тут же обрушился мощный синтетический бас, сопровождаемый судорожным мерцанием стробоскопа. Играл модный на нижних уровнях апокалиптик-техно-вайб. Под его рваный ритм в лучах света припадочно дёргалось около сотни фигур, одетых в мешковатые комбинезоны, армейские ботинки и короткие футболки. Некоторые «модники» носили реплики доапокалиптических противогазов и респираторов. На голых руках и бритых черепах светилась вязь люминесцентных татуировок.
В мерцании стробоскопа Джеймс заметил дверь с надписью «VIP» и стал медленно протискиваться к ней, немилосердно расталкивая плечами танцующих, с неприязнью косившихся на его длинный плащ с высоким воротником-стойкой, доходившим мужчине практически до подбородка.
Несмотря на столь вызывающее поведение, к Джеймсу никто не цеплялся: плащ «ныряльщика» и уверенная походка весьма красноречиво говорили о том, что связываться с Джеймсом не стоит. Мелкие травоядные чуяли серьёзного хищника и старались держаться как можно дальше от него.
Первое серьёзное препятствие обнаружилось у самого входа в вип-зону. Им оказался лысый здоровяк с усами-подковой в жилете из синтетической кожи. Из кобуры на поясе здоровяка торчала рукоять массивного пулевого револьвера. Мощные руки здоровяка были сплошь покрыты чёрными татуировками.
«И отчего всех их тянет изображать из себя доапокалиптических гангстеров? – отстранённо подумал Джеймс. – Архаичные пушки, архаичные тату, архаичные причёски. Какая-то извращённая тяга к реконструкторству».
– Ты куда? – без особого почтения поинтересовался здоровяк, едва Джеймс поравнялся с ним.
– Перетереть с твоими старшими, – буркнул Джеймс, не удостоив охранника ни единым взглядом.
– А ты уверен, что они тебя ждут, cabron? – здоровяк напрягся, демонстрируя могучие бицепсы.
– Не твоего ума дело, pendejo! Мне нужен местный хрен, а не его яйца, comprende? – не меняя позы, равнодушно добавил Джеймс.
– Отвали, членосос! Или ты хочешь, чтобы я вышиб тебе мозги?! – рука громилы дёрнулась к кобуре.
Джеймс не дал ему закончить движение. Коротко выдохнув, он нанёс резкий удар без замаха, целясь чуть ниже солнечного сплетения здоровяка. Затем дёрнул из кобуры ошеломлённого бандита револьвер и, перехватив его за ствол, на отшаге ударил верзилу рукоятью в висок. Раздался хруст, и здоровяк стал медленно заваливаться на спину.
Джеймс аккуратно усадил противника на пол, повертел в руках револьвер и, убрав его в карман плаща, тронул ладонью сенсорную панель дверного замка. Дверь с шипением отошла в сторону, пропуская мужчину внутрь. Определённо, день начинал нравиться.
***
Помещение за дверью ничуть не напоминало интерьер клуба. Это был доапокалиптический мексиканский ресторан с массивными пластиковыми столами, стилизованными под дерево, оштукатуренные стены из сверхнапряжённого бетона были выкрашены в белый цвет. За деревянной барной стойкой стоял живой бармен в кожаном жилете и широкой рубахе с галстуком-боло. За спиной бармена высилась батарея из бутылок с цветными этикетками. Джеймс криво ухмыльнулся: всё происходящее до боли напоминало сюжет из дешёвого, сгенерированного нейросетью, вестерна. Подтверждали это и два бугристых стероидных «Таракана» в кожаных жилетах, хмуро двинувшихся наперерез Джеймсу.
– Парни, я пришёл поболтать с вашим «папой», – вытянув вперёд руки, произнёс Джеймс. – Давайте не будем портить друг другу жизнь.
– Тебя здесь не ждут, pendejo! – бросил правый здоровяк с приплюснутым носом и блестящей лысиной.
– Ты напрасно связался с «Тараканами», говнюк! – добавил его коллега, проворным движением выхватывая нож.
– Парни, просто проводите меня к вашему «папе», и никто не пострадает, – в голосе Джеймса звенела сталь.
– А плащ у тебя хороший, – процедил бандит с ножом. – Постараюсь его не сильно испортить.
С этими словами громила сделал резкий незаметный выпад, целя тонким лезвием в живот пришельца. Однако незаметным и резким движение было только в воображении бандита: по движению плеча Джеймс разгадал направление удара, и нож встретил пустоту. Проворно убрав корпус в сторону, Джеймс без замаха ударил здоровяка в кадык костяшками пальцев, затем, не мешкая тут же всадил согнутые щепотью пальцы в глазницу противника. Завершая комбинацию, мужчина на отшаге ударил хрипящего бандита ногой в живот, отбрасывая того назад.
Напарник поверженного громилы заревел и, достав из ножен на поясе два кривых ножа, бросился на Джеймса, полосуя воздух перед собой длинными режущими ударами. «Значит, любишь играть в ножички», – плотоядно ухмыльнулся Джеймс и резко согнул правую кисть. С тихим щелчком сработал сервопривод, и из рукава буквально выстрелил короткий керамический стилет, спрятанный в потайных ножнах.
Перехватив нож поудобнее, Джеймс атаковал серией коротких экономных ударов. Первый пришёлся в кисть нападавшего: охнув, бандит выронил нож. Заблокировав клинком выпад второго ножа, Джеймс чуть довернул кисть. Тонкое лезвие с молекулярной заточкой больно резануло громилу по пальцам.
Продолжая атаку, Джеймс сблизился с врагом и коротким движением полоснул того по локтевому сгибу. Затем, сделав подшаг, мужчина резанул бандита по лицу, чертя длинную полосу от уха до скулы. Бандиты прошлого называли это «сферджо», и подобный порез служил наказанием за дерзость. «Надеюсь, этот любитель реконструкции оценит подобный жест», – ухмыльнувшись подумал Джеймс, глядя как воющий здоровяк пытается прикрыть рану окровавленными руками.
События, между тем, и дальше развивались по закону ретро-вестерна: краем глаза Конклин увидел, как бармен ныряет под стойку. Джеймс тут же выхватил револьвер из кармана и, дождавшись, когда над стойкой покажется фигура с магнитной винтовкой, дважды выстрелил в неё. Раздался грохот выстрелов, и, судорожно дёрнувшись, бармен тут же рухнул обратно под стойку.
На грохот из неприметной двери тут же выскочили ещё трое бандитов, несмотря на свой кожано-старомодный вид, вооружённых современными магнитными пистолетами. Наведя своё оружие на Джеймса, они стали медленно приближаться, рассредоточиваясь полукругом. Бывший оперативник не повёл даже бровью: тренированный мозг просчитал маршрут движения и оценил все возможные укрытия в тот самый момент, когда бандиты, толкаясь и мешая друг другу, просачивались в зал через узкую дверь. Джеймс мог бы перестрелять их ещё тогда, однако это было бы «неспортивно», да и лишние трупы были бы явно не нужны: по тому, что громилы не палят почём зря, мужчина понял, что пришло время для беседы.
Он не ошибся. Вслед за тремя стрелками из двери появился тучный господин в белом классическом костюме, тёмной рубашке и дурацком галстуке-боло. У господина было умное лицо, аккуратно подстриженная седая шевелюра и клиновидная бородка, придававшая ему сходство с персонажем, виденным Джеймсом на логотипе одной из доапокалиптических забегаловок, чудом сохранившимся в историческом музее. Если верить описанию экспоната, сеть подобных забегаловок торговала жареным мясом птиц, приготовленным по «секретному» рецепту.
– И зачем было так шуметь? – равнодушно поинтересовался «логотип», подходя к Джеймсу уверенной походкой хозяина.
– Я хотел обойтись без этого, мистер… – Джеймс выжидающе уставился на собеседника, показательно игнорируя стрелков.
– Сандерс, – ответил господин, неодобрительно косясь на покалеченных головорезов.
Джеймс не смог сдержать улыбку. От «логотипа» это не укрылось.
– Потому и выбрал такой стиль, молодой человек. Мой однофамилец был великим человеком, покорившим мир своим рецептом жареной курицы. Вы знаете, что такое «курица», молодой человек?
Джеймс молча пожал плечами.
– Вот-вот. Большинство из вас даже понятия не имеет о вещах, бывших элементарными для наших предков. Прошлое ушло, будущее мрачно. Человечество начинает жить заново. Знаете, что самое плохое?
– То, что мы не можем опираться на прошлое. Наши прошлые ошибки едва нас не убили, а значит, обращаясь к прошлому, мы не застрахованы от их повторения в будущем, – произнёс Джеймс, подавляя сардоническую усмешку: сентиментальный бандит с претензией на интеллектуальность... На редкость избитый типаж, идеально вписывающийся в сюжет этого чёртова «вестерна».
– Итак, чего от меня хочет Синдикат? – устало спросил Сандерс. Видимо, каким-то образом он поймал мысленный посыл Джеймса и решил вернуть разговор в деловое русло.
– Меня послал не Синдикат. Я работаю на частного нанимателя. Кто и зачем меня нанял, не ваше дело. Скажу одно: ваш бизнес, как и ваши отношения с Синдикатом меня не интересуют. Я хочу узнать про четырёх «бойцов», убитых накануне. И ещё, я буду благодарен, если вы поделитесь сведениями о том, кто их убил.
– А с чего это вас интересуют мои люди, мистер? – в голосе Сандерса прозвучало недоверие, его умные тёмные глаза буквально впились в Джеймса.
– С того, что в вашем районе работает чокнутый ментал, охотящийся на ветеранов объединительных войн. На его совести уже семь трупов. Меня наняли, чтобы я его нашёл, пока он не добрался ещё до кого-то, чуть теснее связанного с Синдикатом или правительством. Думаю, что рейды безов или наёмников Синдиката на вашу территорию не сильно помогут вашему «бизнесу».
– Резонно, – кивнул Сандерс. – Спрашивайте, что хотели, мистер…
– Доу. Что связывало ваших «бойцов» с тем парнем, которых их прикончил? Этим… Джонни…
– Вальдесом. Джонни, мать его, Вальдесом. Парнишка любил торчать и периодически наведывался к нам за синтом. Типичный торчок с нижних уровней: есть желание, но не всегда есть возможность для его осуществления. В итоге он задолжал нам кучу кредитов. Ну я и послал парней научить его основам «финансовой грамотности». Без излишней жести: труп нам был не нужен. Парни ему объяснили, что долги следует возвращать, сломали пару пальцев и думали было уходить. Но тут Мендес решил, что называется, закрепить эффект и пообщаться с пареньком чуть ближе, чем ему бы того хотелось.
– Он его изнасиловал? – поинтересовался Джеймс.
– Да, – поморщился Сандерс. – Покойный Мендес был неравнодушен к молодым крепким…
– А остальные? – прервал его Джеймс. – Тоже участвовали?
– Помогали. Всю «работу» делал Мендес.
Джейс молчал. В его голове начала постепенно складываться картина происшедшего, однако многие вещи всё ещё требовали уточнения. Следовало пообщаться с теми, кто знал остальных жертв.
– Это всё, что вы хотели знать, мистер Доу? – поинтересовался Сандерс, после минутного молчания собеседника.
– Почти. Можно личный вопрос?
– Задавайте.
– Откуда у вас эта тяга к реконструкторству? Вся эта бандитская стилистика доапокалиптических времён: кожа, татуировки, оружие и прочее. Зачем вам это?
– Потому, молодой человек, – Сандерс поднял палец вверх, – что человек должен либо опираться на какие-то культурные традиции, либо создавать их заново. Сообщество без традиций – всего лишь сборище эгоистичных засранцев, тянущих одеяло на себя. Чтобы стать чем-то большим, нужна легенда либо вера. Именно традиции объединяют людей. Мы – наследники банд прошлого, а не просто стероидные громилы с нижних ярусов.
Джеймс кивнул.
– А можно встречный вопрос, молодой человек? Зачем понадобилось калечить моих людей?
– Традиции и немножко поведенческой психологии, – осклабился Джеймс. – Мне следовало дать вам понять, что я достоин беседы. А лучший способ это показать – продемонстрировать, что насилие не решит проблему, а создаст новые. К тому же, кое-кому из ваших людей следовало объяснить, что парня вроде меня следует, как минимум, выслушать. Будь на моём месте наёмник Синдиката, жертв было бы больше. К тому же, у меня было паршивое настроение.
– Резонно, – кивнул Сандерс. – Надеюсь, что удовлетворил ваше любопытство, мистер Доу.
– Более чем, – ответил Джеймс и направился прочь, не сводя внимательного взгляда с трёх напряжённых здоровяков, старательно отводивших глаза...