Дежурный по гостинице на первом этаже замешкался, но вот наконец-то он нашёл отложенную записку и вручил её Николаю. Тот тут же её развернул и пробежал глазами, а затем поднял голову:
- А-а! Это от Михаила!
- От Казаченко?
- Да! От Михаила Емельяновича!
- И что в ней? - переспросила мужа Надя.
- Он приглашает на свои очередные посиделки. Заверяет, что там будут, как всегда, его друзья, и приглашён ещё один новый гость Он очень интересный человек. Но кто - это пусть будет сюрпризом. Имени этого гостя Михаил Емельянович раньше времени не хочет озвучивать.
- И когда эти посиделки состоятся?
- В воскресенье.
- Получается, уже завтра?
- Он написал, что это будет в ближайшее воскресенье.
- А мы пойдём?
-Сходим. Я думаю, что там действительно будет интересно. Тем более я там надеюсь повстречать одного из столичных журналистов. (Николай не сказал Наде, почему именно этого журналиста он хотел повидать, но тот у него действительно вызвал живой интерес. А вернее, последняя статья Калганова в «Санкт-Петербургских ведомостях» про нынешний Китай привлекла внимание Соколовского-младшего, причём она привлекла его внимание с профессиональной точки зрения. Хотя Николай и не со всеми выводами Калганова мог согласится, но по материалу этого журналиста чувствовалось, что тот неплохо разбирается в этой теме и знает Китай достаточно хорошо, и как бы изнутри.) Я думаю мне будет не скучно у Михаила Емельяновича, - продолжил Николай. - Ну и ты, Надюша, мне ещё там сможешь спеть. Мне так нравится, как ты исполняешь романсы!
- Конечно! - и Надя не удержалась и при дежурном поцеловала любимого прямо в губы. Это был непроизвольный порыв и поцелуй у неё вышел уж слишком страстный.
Они поднялись на свой этаж и зашли в номер.
- Чаю хочешь? - спросила Надя.
- Не возражаю.
Надя набрала номер дежурного и заказала чаю, конфет и печенья. Вскоре всё это принесли им в номер. Они попили чаю, ещё немного поговорили, и Николай первым пошёл спать. Надя хотела почитать, но что-то у неё начали слипаться глаза, и она решила то же пойти в спальню. Надев ночную сорочку, она легла в кровать и уже хотела выключить лампу, находившуюся со стороны мужа на прикроватной тумбочке, но у неё невольно соскользнул локоть, и она облокотилась о его плечо, и он очнулся. Надя не удержалась и обвила руками любимого и прильнула к его груди губами. Прильнула вновь к любимому. Поначалу правда она прильнула к нему осторожно. Но вот их губы встретились. Затем она спросила:
- Извини, я разбудила?
- Нет, ничего! Ты не устала? - прошептал Николай.
- Я не устала. Нисколько. Я тебя хочу…
- Что, прямо сейчас?
- Да, прямо сейчас…
И они, забыв про долгий день и накопившуюся усталость, вновь слились в страстном порыве.
Кажется, сейчас они навёрстывали всё то, что упустили за те годы, когда были в разлуке.
***
В этот раз у Казаченко на квартире собрались почти все те же гости, только не было генерала Корнилова по причине его отбытия на новое место службы (Лавра Георгиевича направили в далёкую Маньчжурию).
Соколовских встретили уже как старых знакомых. Когда они пришли, один из гостей аккомпанировал на пианино, а другой, капитан Малышевский, обладая неплохим голосом (у него был мягкий баритон), исполнял арию боярина Шакловитого из оперы Мусоргского «Хованщина».
Гостеприимная хозяйка, супруга Михаила Емельяновича Маруся, как всегда накрыла стол, и Николай с Надей уселись на оставленные для них места. Рядом с Николаем сидел и помаленьку выпивал вишнёвой настойки Калганов Пётр Маркович, известный столичный журналист.
Вот двое гостей закончили исполнять арию, и капитану Малышевскому и его напарнику достались аплодисменты, а затем Казаченко предложил всем выпить. Его поддержали, но тут со своего места вскочил Швабмайер, тоже военный музыкант, как и Казаченко, и громогласно заявил:
- Господа, го-о-оспо-од-да, попрошу вашего внимания!
Гости притихли.
У остзейского немца Якова Адамовича был необыкновенно серьёзный вид.
Он откашлялся и наконец-то произнёс:
- Я ещё в прошлую пятницу написал рапорт о переводе меня из гвардейского Семёновского полка в строевую часть. Всё! Отыгрался, господа, я на трубе! Я больше уже не музыкант! Встаю как все в строй!
- И что, Яков, когда ты получишь ответ? - спросил Швабмайера Казаченко.
- Я его успел получить! Сегодня мне выдали этот ответ на руки!
- Так быстро? - хмыкнул недоверчиво Калганов.
- Всё правильно!
- И куда тебя направляют, Яша? - спросила Швабмайера супруга Казаченко.
- Я просился, что бы меня направили в часть, которую сейчас принял под своё начальство Лавр Георгиевич. И мою просьбу, слава богу, удовлетворили! Я теперь буду нести службу в Дальневосточном отдельном отряде! И, увы, но больше я не смогу с вами встречаться, друзья. Мне дали на сборы всего два дня. Я уже даже получил подорожные деньги.
- Поздравляю! - произнёс Казаченко. - Лавр Георгиевич - прекрасный командир! Под его началом большая честь служить! За это стоит выпить!
Казаченко поддержали.
Когда все выпили за новое назначение, Калганов переспросил Швабмайера:
- Яков, получается, ты отправляешься в Китай? Да ещё в такую «Тьмутаракань», как Маньчжурия? И на кой ляд это тебе?
- Пётр, - нахмурившись, произнёс Швабмайер, - ты достаточно циничен, я уж тебя знаю, третий год с тобой общаемся, но на этот раз постарайся меня всё-таки понять, и не подкалывать… Я - патриот! Причём настоящий, а не мнимый, как вы, и все твои либералы! И не задевай пожалуйста моих чувств!
- Патриот России? - в ироничной ухмылке скривил тонкие губы столичный журналист.
- Именно! Именно России! Потому что у меня есть родина! И она одна! Я присягал государю-императору и Российскому государству! И я хочу доказать, что для меня слова присяги - не пустой звук! Я знаю, что Лавр Георгиевич - боевой генерал. И он всегда там, где необходимо постоять за Россию и её честь! Вот я и принял решение быть под его началом и служить по совести! И служить именно родине! Моей России! Так что тебя в моём случае удивляет? - последние слова Швабмайер уже произносил в явно раздражённом тоне.
- Господа, господа, - почувствовав, что назревает серьёзная размолвка, обратилась и к Швабмайеру, и к Калганову супруга Михаила Емельяновича, - ну что вы право, как задиристые мальчишки?
- Да, - поддержал супругу Казаченко, - поступок Якова в высшей степени достойный! Его следует только приветствовать! Он давно рвался из столицы и хотел быть полезен отчизне. И каждый из нас должен только приветствовать такие поступки! Время сложное, мы все ощущаем, что вот-вот может разразиться непредвиденное. Россия - на пороге крутых перемен!
После этого спича Казаченко взял в руки гитару и, чтобы хоть как-то разрядить обстановку, стал играть, а Надя, по просьбе всех присутствующих, запела. Она стала исполнять один из романсов покойного композитора Николая Зубова. Того самого, с которым дружил Михаил Емельянович. Надя спела один романс, потом другой, а потом запела свой самый любимый, который написал композитор Пётр Булахов на слова Владимира Чуевского «Гори, гори, моя звезда!», и исполняла она этот романс настолько проникновенно, что у некоторых присутствующих даже выступили на глазах слёзы. А по окончанию её исполнения почти все гости и Казаченко с супругой неистово зааплодировали, и потребовали, чтобы Надя ещё что-нибудь спела.
-И что вы хотите? - спросила Надя.
Мнения разделились. Но всё-таки большинством голосов выбрали ещё пару романсов композитора Зубова («Не уходи, побудь со мною» и «Ты загляделась на звёзды»), а потом сделали перерыв.
Калганов вышел на балкон покурить, Николай минут через пять последовал за ним и тоже вышел на балкон.
Внизу простиралась Екатеринингофская набережная, по которой дефилировали дамы с кавалерами и иногда проезжали экипажи и кареты, и истошно сигналя клаксонами проносились автомобили. Изредка, стуча по рельсам, проходил трамвай.
Калганов дал Николаю прикурить.
Соколовский-младший пустил колечко дыма и произнёс:
- Пётр Маркович, какая кошка пробежала между Швабмайером и вами? Второй раз я в вашей кампании, и во второй раз вы с ним конфликтуете… Такое впечатление, что вы друг друга недолюбливаете, или даже раздражаете…
- А оно так и есть, - Калганов затянулся, и тоже пустив пару колечек дыма, продолжил: - И зачем только его приглашает к себе Михаил?
- А что?
- Не люблю я немцев! Вот хоть убейте, но не перевариваю я их! А Яков - природный немчура, хотя вскоре и будет зваться не Швабмайером, а… а как его? А-а! Багровым вроде. Как чёрного кобеля не мой, а белым он не будет…- усмехнулся Калганов.
- Так Яков Адамович постоянно подчёркивает, что он не просто немец, а остзейский немец! То есть прибалтийский. Или даже и не остзейский, а российский! И что он до кончиков волос российский патриот!
- Это мы ещё посмотрим, какой он патриот, этот колбасник! А вообще, в его патриотизм я не верю… - заключил скандальный журналист.
-А ведь среди нашего офицерства очень много остзейских немцев. Едва ли не каждый пятый! - не согласился с Калгановым Николай.
- Вот когда схлестнёмся с германцем, а это будет скоро, и это будет неизбежно, ещё неизвестно как поведёт себя вся эта остзейская немчура! Как бы она не всадила нам нож в спину! - заключил Калганов.
- Вы славянофил? - переспросил Николай.
- Да! Я славянофил! И этого я не скрываю. А ещё я и либерал.
- Так не бывает!
- Почему?
- Славянофилы - закоренелые монархисты, а либералы - их антиподы и идейные противники!
- Я как раз подтверждение тому, что всё-таки так тоже бывает. Я не против монархии, Николай Георгиевич, поверьте. Я против монархии архаичной…
- Это как вас понимать?
- Я категорически против самодержавия. То есть я за конституционную монархию. Чтобы у нас, в России, развивался парламентаризм, - ответил Николаю Калганов.
- Как в Англии?
- Ну, примерно также. Англичане - ведь умные люди. С них можно и нам брать пример. И не грешно у них чему-то поучиться и что-то перенять…
- А в моём представлении либералы совсем другие…
- Ну, значит, я очень умеренный либерал. Есть и такие, которые не впадают в сумасбродство!
- Кстати, - Соколовский-младший решил сменить тему, - недавно я прочёл в «Ведомостях» вашу статью про Китай. И удивлён.
- Чем же?
- Вашими познаниями о Китае. Я им подивился! Причём изрядно! Откуда у вас, Пётр Маркович, такие познания об этой стране? Вы явно не дилетант и судите глубоко о внутриполитических событиях в ней.
- Я смотрю, и вы неплохо знаете Китай, раз можете давать моей статье оценку…- откликнулся уже более миролюбиво на слова Соколовского Калганов.
- Место моей службы - Семипалатинск.
- Что-то я не слышал про такой…- не сдержавшись, усмехнулся Калганов.
-Этот город небольшой. Он находится в Степном крае. И на самой границе с Китаем.
- А-а! Вспомнил! Есть такой! Е-е-есть! Он на Иртыше.
- Да-да! И я даже однажды побывал в самом Китае, только не в Центральном, а в одной из западных его провинций. В Уйгурии. И доходил до границы Тибета. Но слишком высоко на нагорье не поднимался.
- Понятно. Ну, а возвращаясь к вашему вопросу, скажу так… Я всё-таки пишу статьи на политические темы, и этим зарабатываю себе на хлеб. И потому мои статьи должны быть основательными. И потом, я вам признаюсь… Восемь лет назад я был военным корреспондентом и освещал полтора года Русско-японскую войну. Северо-восточный Китай с того времени я знаю. Объездил его вдоль и поперёк. Я прикомандирован был к штабу командующего и лично был знаком с генералом Куропаткиным. С Алексеем Николаевичем я много раз встречался. Но бывал неоднократно и на передовой. Я писал и про Порт-Артур, и про сражения при Шахэ и Мукдене, и про Цусимскую катастрофу. А потом, уже с седьмого по одиннадцатый годы, я был корреспондентом нескольких российских изданий в Пекине. Я пробыл в Китае вплоть до Синьхайской революции и застал крушение маньчжурской династии Цин. Я первым из российских корреспондентов смог добиться встречи с нынешним президентом Китая, с генералом Юань Шикаем.
- И что он из себя представляет?
- Юань Шикай?
- Ну, да
- Откровенно скажу: он очень скользкий тип. Так что вы, Николай Георгиевич, совершенно правы, я, наверное, на сегодня лучший специалист по Китаю среди столичной журналистской братии. Кстати, а у меня и к вам будет встречный вопрос…
- Готов ответить на любой, - кивнул головой Соколовский-младший.
Калганов вновь затянулся и затем продолжил:
- Мне, кажется, что я заочно знаком с вашим батюшкой… Насколько я понял, вы же из Самары…
- Оттуда.
- Ваш батюшка - ведь тоже военный?
- Совершенно точно!
- Полковник?
- В отставке! То есть, уже на пенсии. Восемь лет назад он вышел в отставку.
- Но он же успел повоевать в Маньчжурии?
- Это его была самая последняя кампания. Русско-японская.
- Ну, вот, тогда всё сходится! Я написал большую статью про подвиг полковника Соколовского, который прикрывал отступление наших войск к Мукдену, и геройски сражаясь спас остатки бригады Лавра Георгиевича у деревушки... Вазые. И в этой статье, которую опубликовали в столичных «Ведомостях», мною освещалось то, как ваш батюшка, нарушая приказ вышестоящего командования и рискуя и карьерой, и жизнью, дождался Лавра Георгиевича и солдат из его бригады, чудом вырвавшихся из окружения под этой деревушкой, и вместе с ними смог отойти на новые укреплённые позиции. Но в том бою он получил тяжелейшее ранение, и чудом ему удалось выжить! И после этого он был комиссован.
- Да, всё верно! Это про моего отца! Но почему-то у него в архиве нет этой статьи? Я, во всяком случае, её не припоминаю. Мы её как-то пропустили.
- Пробел этот легко исправить. Я вам передам её. Если мы ещё с вами увидимся.
- Даже и не знаю, будет ли следующий раз… Проще, наверное, мне через вас узнать номер газеты, в которой вышла эта статья.
- А давайте сделаем по-другому, Николай Георгиевич… Вы оставьте мне адрес вашего батюшки, и я ему на этот адрес вышлю газету с той самой статьёй.
- Буду вам за это признателен! - обрадовался Николай. - Записывайте!
Калганов достал из внутреннего кармана своего клетчатого пиджака блокнот и записал самарский адрес Соколовских.
- Я, не затягивая, вышлю статью! - заметил Калганов и, затушив сигарету, он бросил окурок в ведро, предназначавшееся для курильщиков.
Первым вернулся на кухню Калганов. За ним, минуты через две, присоединился к кампании и Николай. И тут появился новый запоздавший гость. Это был мужчина средних лет с благородной и приятной внешностью. А ещё он выделялся бородкой в виде эспаньолки.
Проведя его на кухню, Михаил Емельянович представил своего нового гостя всем присутствующим:
- Господа, знакомьтесь! Я рад вам представить Валерия Яковлевича…
- О-о-о, Брюсов!
- Брю-юсов!
Раздалось с разных сторон.
Первым к Брюсову подошёл журналист Калганов. Он пожал руку новому гостю и произнёс:
- А я кое-что читал из ваших произведений…
И вскоре, уже со всеми перезнакомившись, этот к тому времени ставший известным поэтом, прозаиком, переводчиком, литературоведом и литературным критиком Брюсов стал читать свои стихи по требованию присутствующих.
Брюсов к тому времени уже был очень модным литератором, а ещё общепризнанным главой такого поэтического направления, каким являлось течение символистов.
Это течение, состоявшее в основном из молодых поэтов, подражало своим французским коллегам. Но Валерий Яковлевич сейчас читал из своего старого: ещё написанные в начале 1900 - х годов стихи про исторических героев, про Асархаддона, Рамзеса II, Александра Великого и Клеопатру. Именно эти стихи захотели послушать все присутствующие.
При чтении своих стихов правильные черты лица Брюсова стали ещё более одухотворёнными.
Посиделки затянулись почти до часа ночи и только уже в начале второго последними уходили Соколовские.
***
Надя узнала, что на эти посиделки все приглашённые скидывались по три-четыре рубля, но деликатный Михаил Емельянович даже словом не намекнул про это, и Надя, вытащив из своей сумочки десятку, протянула её Марусе.
- Что вы, что вы! - запротестовала супруга Казаченко. - Мы не будем с вас брать никаких денег!
- Не обижайте нас! - поддержал супругу Михаил Емельянович. - Я не хочу с вас принимать взнос.
Тогда Надя положила купюру на обувницу и произнесла:
- Я от чистого сердца! А-ах, да, вот ещё что! Чуть не забыла! - и Надя попросила Николая спуститься к ожидавшему Соколовских Еремею и достать из его экипажа подарки.
Вскоре Николай вернулся в квартиру Казаченко и вручил Марусе две внушительные деревянные коробки. Надя же пояснила, что в них находилось:
- Мы знаем, что у вас замечательные сыновья, ещё гимназисты, один во втором классе, а другой в третьем, и потому от нашей семьи им дарим два набора оловянных солдатиков! Примите эти подарки! И никаких возражений мы слышать не хотим! Это оловянные солдатики знаменитой германской фирмы Эрика Хайнриксена. Гусары, кирасиры, гренадёры и прочие рода войск 1812 года.
- Ой, они же очень дорогие! - воскликнул Казаченко.
- Берите, берите! Это вам на память от семьи Соколовских! - настояла Надя.
И как не отнекивались Казаченко, но им пришлось принять и деньги, и подарки, но в ответ супруга Михаила Емельяновича собрала Соколовским пакет с различными домашними вкусностями, и только после этого хозяева успокоились.
(Продолжение следует)
Сайт автора: vbartash.kz
Одноклассники автора: ok.ru/...443