Илона росла оторвой. С самого садика она была неуправляемой. Воспитатели жаловались матери постоянно. Илона толкнула, Илона нагрубила, Илона вылила компот на голову соседа по столику. Наталья, мама девочки, только пожимала плечами:
-А что я могу сделать? Воспитывайте! Ищите подход. У вас на то педагогическое образование. Ну, не в колонию же мне ее сдавать! Вы знаете колонии для детсадовцев? Нет? Вот и я не вижу способа избавиться от моего ребенка. Люблю такую, как есть!
Но другие люди такую девочку любить не хотели. Да и не смогли бы, будь желание. Илона была невыносима.
Детский сад отмучился. Началась школа. Мама одела дочку лучше всех.
Форма темно-синяя, положенного оттенка. Но сшита из более дорогой ткани и хорошей портнихой. Да, влетела в копеечку. Но как смотрится! Наталья дочерью не налюбуется. Красавицей растет Илонка. А дорогому камню нужно достойное обрамление.
Мать растит дочь одна. Отец у девочки, конечно, есть. Но он, можно сказать, не принял этого ребенка. Расстался с Натальей сразу же, как только та поставила его перед фактом: она беременна и будет рожать.
-Я тебя предупреждал: из семьи не уйду и детей на стороне заводить не буду. Решила по-своему? Флаг в руки! Прощай.
Наталья думала, что Николай поерепенится и простит. Но ошиблась. Мужчина порвал с ней резко и насовсем. Телефон сразу сменил. При встрече узнавать перестал. Смотрел мимо и проходил мимо.
Наталья и семья Николая живут в одном микрорайоне. В свое время Наталья очень постаралась, чтобы жена ее любимого мужчины узнала кто есть кто. Статная, пышная блондинка Наталья гордо проплывала мимо супружеской пары, бросив снисходительно-насмешливый взгляд на скромное оперение куропаточки. То есть, серенькой мышки.
Наталья любила и умела одеться. Средства позволяли. Зарплата высокая, премии регулярны.
К тому же, Наталья не из числа феминисток. Как только завязались отношения с Николаем, Наталья сумела ему внушить: мужчина обязан платить за все прихоти своей женщины.
И вот вливания в ее бюджет кончились. Тридцативосьмилетняя Наталья осталась один на один со своей беременностью. Шли недели, надежда, что Николай соскучится и вернется, таяла.1