Глава 7 / начало
Разруха, какая же кругом разруха. Домик в городе нам с Матрёной удалось снять быстро. Какая-то старушка за небольшую плату предоставила нам свой дом, а сама ушла жить во времянку. Удобней ей так было, как она сказала.
Ну, а мы и не спорили. Матрёна, как оказалось, немалую сумму денег скопила. Да вот только кому они теперь нужны? Бумажки ненужные. Матрёна всё же зашила шестьсот рублей в перину. Мало ли. Сейчас перебесятся эти большевики и всё по-старому будет.
- Не может вот так всё сломаться, — говорила Матрёна, — ишь, что выдумали, пастух страной руководить сможет. Вот мой Егорушка. Умный был, хороший. Но какой из него руководитель? Он даже не знал, сколько нам мяса на зиму надо. А тут страна! Не выйдет из этого ничего.
А ничего не возвращалось, и лето пролетело, и зима настала. Город несколько раз переходил из рук в руки. То белые, то красные, то анархисты. Вот только ни при одной власти легче нам не было. Что белым, что красным, что зелёным дай еду, оплати налог или иди сам в их ряды.
Мне удавалось благополучно отсиживаться дома. Матрёна помогала. Так же не без её помощи у меня появились клиенты. Но жить спокойно всё равно не получалось.
Летом Матрёна благополучно разрешилась здоровым мальчишкой. Егоркой назвала. Теперь вся забота о пропитании легла на мои плечи. Написание такой ценной книги пришлось отложить. Продавать нам с Матрёной нечего было, и я задумался о заработке. В городке установилась советская власть. Надолго или нет, не известно.
Узнав от хозяйки, что на работу сейчас принимают у комиссаров, решил сходить. Возможно, дворником или грузчиком меня возьмут. Я по сути ничего и не умею.
В комиссариате, в старом доме купца Кузнецова, толклось много людей. Узнать, где устраивают на работу, получилось с третьей попытки. Я подошёл к отдельно стоящему столу, за которым сидел не молодой уже мужчина и старательно выводил что-то в большой амбарной книге. К нему постоянно подходили, что-то спрашивали. Он отвечал, сбивался, долго думал. И опять начинал старательно выводить буквы
- Здравствуйте, — подошёл я к нему. - Не подскажите, на работу где можно устроиться? - В это время он неловко нажал на карандаш и сломал его. С досадой кинув карандаш на стол, уставился на меня.
- Грамотный? - Я кивнул. - Садись. - Он встал со стула, уступая мне место. - Вот это переписать надо. Сюда. - Пожав плечами, я взялся за переписывание. Минут через пятнадцать поднял голову, поймал восхищённый взгляд мужчины.
- Всё, принят на работу. - Стукнул он ладонью по столу. - Сейчас оформим тебя и на довольствие поставим. Ишь, как ты ловко! Нам такие люди ой, как нужны! - Мужчина направился по коридору. Затем остановился, подумал, вернулся к столу. - Ты не буржуй?
- Нет, ведьмак. - И видя его недоуменный взгляд пояснил. - В лесу жил, людей лечил.
- А, — опять обрадовался мужик, — крестьянин. Наш человек. Жди. - И помчался по коридору. Ждать пришлось около часа. Ко мне постоянно подходили люди, что-то спрашивали, приносили бланки, которые я должен был регистрировать. Поэтому, как пробежал этот час я не заметил. Возле меня остановилась молодая девушка с сигаретой в зубах, очень коротко подстриженная. Сплюнув на пол сквозь зубы поинтересовалась, тебя что ль оформить. Я кивнул. - Документы.
- Нету, - пожал я плечами. Сгорели.
- Белые подожгли? - Спросила она, опять сплюнув, — и я снова кивнул. - Ерунда, Сейчас оформим. Напиши мне ФИО, дату рождения. Жена есть? - Я опять кивнул. - Ну и её тоже.
Восторгу Матрёны не было придела.
- Всё мы руках господа. Привёл же он меня к тому обрыву. Знал, что суженный мой меня найдёт. Всё хорошо у нас Митя, только ты на меня, как на женщину не смотришь. Тряпку, какую хоть на лицо мне накинь, если уродство моё тебя смущает. Я уж и так к тебе и этак. Чем я не хороша. С лица воду не пить. - Этот вопрос Матрёна поднимала уже не в первый раз. А я? Что я мог ей ответить. Не лежит моя душа к ней. Не могу. Вот уж и ожоги её лечил. Видел обнажённую. И шрамы здесь ни при чём. Даже не знаю, и объяснить как.
В городе мы лет пять прожили. Ну, да пять. Квартирку нам свою выделили, Егорка подрос. Папкой меня называл. Я не против был. Занимался своими делами, работал писарем, вспоминал и записывал всё о травах. Потихоньку товарищей лечил. Всё, как прежде, потянулись ко мне люди, к Матрёне не лез. Она ещё пару раз заводила разговор о близости. Я отмалчивался.
Моя жизнь изменилась круто. В один день. Ещё с вечера Матрёна опять завела свою пластинку, мол, и с мужем и без.
- Содержишь, Егорушка тебя за отца почитает, перед людьми стыдно. Хоть в одной комнате давай спать будем. А Егорушке твою отдадим. - Накормив меня ужином, заговорила Матрёна.
- Нет. – Коротко ответил я и отправился к себе в комнату.
- Да, что ж ты за бирюк такой! – Всплеснула руками Матрёна. – Чурбан бесчувственный!
А утром, когда я шёл на работу, меня скрутили и затолкали в автомобиль. Ничего не объяснив, впихнули в камеру и закрыли на замок.
Посидев немного и успокоившись, прислушался, что творится в коридоре. Тишина. Что, даже часового не оставили? И за что меня взяли? Секретами не владею, переписываю на чистую документы и всё. Я опять прислушался. Где-то далеко, кто-то мечтал о горяченькой картошке, о цигарке и сладком чае. Вообще сейчас умы людей были заняты едой. Никто ни о чём не думал. Еда, еда и ещё раз еда. И мои сопровождающие мечтали о ржаном хлебушке, прямо из печи или хотя бы о кипяточке. Как с такими мыслями можно вершить судьбы людей? Замок сквозь дверь я не видел. Но есть в моём арсенале одно заклятье. Древнее. Вот сейчас и испробую. Я встал у двери, наложил руки крест-накрест в том месте, где примерно думал находиться замок и зашептал:
Встану утром рано, опущусь утром низко, подниму пояс железный, надену шапку медну, надену сапоги булатны. Поклонюсь на север, поклонюсь на юг, поклонюсь на запад да пойду на восток. Пойду в сапогах булатных, в поясе железном, в шапке медной. Пройду тропой мышиной, пройду трактом широким, пройду тропинкой извильной. Пройду сквозь гору высоку, пройду сквозь лес чёрный, пройду сквозь море глубоко... И тебе дверь, меня не остановить! — раздался щелчок. Далёкие мысли о горячей картошке утихли. Я даже представил, как часовой, нахмурив брови, соображает, что это за звук был. Услышал шаги. И быстро отошёл в угол камеры. И вовремя. В камеру вошёл высокий белобрысый мужчина. В картузе, в кожаной куртке, в простых брюках, заправленных в высокие кавалерийские сапоги. На поясе, в деревянной кобуре, маузер. Комиссар, собственной персоной.
- Ну, здравствуй Дмитрий. – Взяв из коридора табурет сел на него верхом комиссар.
- Здравствуйте, — поздоровался я, пытаясь прочесть мысли посетителя. Но постоянно натыкался на что-то вязкое, не проходимое.
- Не пытайся. – Улыбнулся он. – Не получится.
- Что не получится,- опешил я.
- В мысли мои проникнуть. – Ещё шире улыбнулся он. – Удивлён? – А, что я мог ответить? Не просто удивлён. Шокирован.
- Сожительница твоя тебя сдала. Вроде как секту ты собираешь. Людей обманом заманиваешь.
- Не сожительница она мне, — Буркнул я перестав пытаться прочесть мысли собеседника.
- А, как её назвать? В одном доме живёте, вместе едите, вместе гулять ходите. Кто она тебе? – Не отставал он.
- Пожалел дурёху, а она на шею села. – Пробурчал я, думая, что всё же надо наказать Матрёну.
- Не надо наказывать, — Опять заговорил посетитель, — И увидев мои округлившиеся глаза, сказал. – Да не читаю я мысли. Нет у меня такого дара. Просто у тебя на лбу всё написано. – Посетитель рассмеялся. У меня дар ещё бесполезнее твоего, клады я вижу. Вот скажи, тебе клад нужен?
- Смотря, какой, — пожал я плечами, сбитый с толку.
- А хоть, какой. Нет клада без заклятья на смерть. Выкопал, всё. Можешь с жизнью прощаться. Есть такие клады, которые не только смерть отыскавшим их приносят, а и тем, кто хоть одну монетку или драгоценность в руках подержал. И не просто смерть. А мучительную смерть. Ну, я вижу, заговорил тебя. Разреши представиться. Балтис Юргис. Если в переводе, то белый крестьянин. Как-то так. - И он умолк.
- А, что из этого имя, а что фамилия? – Не понял я.
- Балтис фамилия. Юриком меня все зовут. И ты так называй. – Вот только прозвучало у него это Юрыкам. Ну, так и буду звать. – Начальник отдела 15к.
- Не слышал про такой. – Засомневался я.
- Вот бумага, со всеми печатями. Ты ведьмак и я приглашаю тебя работать в отдел. Заметь не приказываю, а приглашаю. – Юрык протянул мне мандат. Я не стал его читать. Зачем. Я уже хотел в этот отдел. К таким, как я.
- Ты глазки то открывай, — затряс меня за плечо Колобок. – Сорок минут тебе тут сказки рассказываю. Вставай. Труба зовёт. - Я открыл глаза, и сразу зажмурился. Светло очень. – Выспался? – Усмехнулся Колобок.
- Я спал?
- Дремал. – Подмигнул мне Митрич, вставая. – По Гоголя рохля балует. Изничтожить надо. Серебряная вода вот, в пузырьке. – Открывая дверь, проговорил Колобок.
- Митрич, — окликнул я его. Он остановился, обернулся, посмотрел на меня. А я подумал, «Ты почему так и не женился?»
- Идеал искал. Любаву. Да так и не нашёл. – Хмыкнул Митрич и закрыл дверь. Продолжение