"Старушка, сгорбившись, сидела на скамейке, а слёзы всё катились по щекам. И хоть была бабулька в телогрейке, всё ёжилась - так холодно ногам!"
Моя мама живёт по режиму. Например, ежедневно, в десять утра, она отправляется на прогулку с палками - я скандинавскую ходьбу имею в виду. Но и многие другие жители посёлка уважают режим. И, завернув за угол своего дома, пройдя несколько метров, мама встречает Софью Алексеевну, вышедшую подышать свежим, утренним воздухом.
Лет пять назад, это была довольно бодрая во всех отношениях женщина, занимавшаяся небольшим огородом, курами, мотавшаяся в город на колхозный рынок за крестьянским творогом и молоком. Сейчас ей, без нескольких лет, девяносто и перемены очевидны.
Из-за плохого кровообращения в ногах, Софья Алексеевна, в любую погоду, носит шерстяные носки и ходит, опираясь на трость. Но это бы пол беды. Женщина путается в событиях и во времени с ними связанными. Скажем, её муж умер несколько лет назад, а Софья Алексеевна считает, что в прошлом году.
И про погибшего, в результате несчастного случая сына, она говорит: "Гена далеко, на большом строительстве работает." А если решится пройтись по посёлку, может поплутать, возвращаясь домой. Ещё любит поговорить о внучке Ясе. Бабушка уверена, что она замужем и живёт с мужем в Москве.
Яся существует, но никогда не бывала замужем и ещё кой-чего о ней можно сказать, по крайней мере, относительно Софьи Алексеевны. Но противоречить пожилой женщине, значит расстраивать и лишать иллюзий. А кроме них, у старушки почти ничего не осталось. Поэтому, добрые люди, ей поддакивают.
Вспоминая Ясю, старушка утирает набежавшие слёзы, и говорит с грустной улыбкой: "Мышкины слёзки высыхают быстро."
Так вот, встретив её, мама всегда останавливается - поздороваться, подтвердить, что в субботу привезёт с рынка молоко и творог, а если повезёт - свежую деревенскую курочку. Старушка радуется, благодарит. Впрочем, "старушка" моё слово, а не моей мамы, и в 84 года не признающей старость.
Когда соседка - "спортсменка" отходит, Софья Алексеевна кричит, тоненьким голосом: "Шибче, шибче. Догоняю!" Моя мама оборачивается и женщина топочет ногами, изображая бег. Славная, милая, не особенно счастливая. Что с ней дальше случится - одному Богу известно.
Но это было вступление, совершенно не открывающее суть. Поэтому... Читайте историю, пожалуйста.
У Софьи Алексеевны и её мужа Ивана Петровича родился единственный сын - Геннадий. Лет до тринадцати это был обычный мальчишка, в меру озорной троечник. Но потом начал сбегать из дома. Генку снимали с поезда, следовавшего на юг, находили в другом городе, за сто километров от дома.
Семья попала под контроль органов опеки. На расспросы с пристрастием, Генка отвечал, что батя с мамкой у него хорошие, ни в чём нужды он не знает, но тянет страну посмотреть. Припугнули переселением в детский дом и парень, вроде притих.
Дотянув до окончания восьмилетки, поступил в строительное училище и вдруг взялся за ум. Бывая на собраниях, родители слышали о сыне только хорошее - толковый, старательный, в дурных привычках не замечен. И так до самого окончания учёбы. Ещё и права получил прежде, чем на срочную службу уйти.
На присягу родители ездили, часто письма сыну-солдату писали. И он не молчал. Служба не вечна, вот-вот должен был на гражданку вернуться, но вместо Генки пришло послание на двух листах. Сын сообщал, что вляпался, обрюхатив девчонку с которой познакомился в увольнительной. А у ней оказалось два старших брата.
Теперь он вынужден "поджениться." Знакомиться с невесткой, родителям смысла нет, поскольку "эта ерунда" ненадолго. И главное, адреса не указал. Мать заплакала, отец выматерился. Да что поделаешь? Три года тишины и снова весточка долгожданная. Но уже из Иркутска.
Генка писал, что развёлся. Теперь на стройке работает. Зарплата приличная, а живёт в общежитии. Следом поступил перевод, как доказательство материального благополучия сына. Первый и последний. Ответить опять было некуда.
И так повелось, что каждые два-три года Геннадий откуда-нибудь коротко извещал, что пока жив-здоров и просил простить за то, что "он такой ветродуй." Софья Алексеевна очень расстраивалась, а Иван Петрович обещал блудного сына не пустить на порог.
Но когда Гена, уже сорокалетний мужик, удосужился вернуться в родную сторонку, обняли и обмочили слезами. У сына - бродяги поседели виски, он казался усталым. Но стал интереснее, увереннее - такие женщинам очень нравятся. И был при деньгах.
Кое-что отстегнув старикам, вскоре в городе устроился на работу и с кралей сошёлся. Родителям о ней было известно немного - незамужняя красотка тридцати лет. Зовут Катерина. И номер её домашнего телефона нацарапал Генка на обложке городского справочника: "Если что - звоните, хоть ночью."
Отцу с матерью показалось, что сын влюбился. Пошли мечты - вот он женится, станет отцом, а они внука или внучку получат. Но год спустя, резко всё бросив, Геннадий испарился, толком не попрощавшись. Но успел изорвать в клочья обложку справочника с телефонным номером Кати.
Месяца четыре прошло и решились родители ей позвонить. Может знает, где Гена. И причину его отъезда хотели понять. А номерок в их памяти сохранился. Вместо внятного объяснения, незнакомая Катя заплакала в трубку. Кое-как поняли - она беременна, а Генка козёл.
Уговорили адрес назвать и к ней поспешили. С Катиных слов, о беременности она узнала после побега сожителя. На аборт не пошла, в надежде на его возвращение. Куда подался не знала, а о причине сказала: "Наверное, снова лётная погода для него открылась."
Родных, под боком, женщина не имела, и старики взяли её под крыло. В положенный срок, родилась их внучка - Ярослава. Софью Алексеевну смутило, что отчество у девочки не Геннадьевна. Мать малышки сердито отреагировала:
"А то, что в графе отец - прочерк, вас не смущает?! Был бы сам, пусть бы записал, на себя. Свалил, так свалил. Ярослава Владимировна - красивое сочетание. Но если это вас обижает..."
Софья Алексеевна поторопилась заверить, что вопрос был случайным и она всё понимает. Жизнь, для неё и мужа, заиграла по-новому. И Катерине было неплохо. Не приходилось беспокоиться о том, что не хватит денег на еду или памперсы. Она имела возможность пройтись одна и посидеть у подруги - помощники всегда были тут, как тут.
Не только чужие, но и свои детки быстро растут. Вот вроде только вчера внучка беззубо улыбалась, а сегодня уже носится по квартире, картинки в книжках рассматривает, танцует, поёт - в детсадовской группе самая развитая. И красавица! Белокурая, синеглазая, губки бантиком, на щёчках ямочки.
На мать похожа, но и что-то от Генки мелькает. Внучка занимала главное место в сердцах пожилых супругов. Об одном горевали - Геннадий остаётся в неведении, что у него дочь родилась. Но сын-бродяга, как в воду канул.
Катерина смущалась: "Я ведь вам не невестка, а вы одеваете, балуете Ясю. То и дело к себе с ночёвкой берёте."
Ей отвечали: "А как по другому? Внучка родная."
Катя кивала, с небольшой пробуксовочкой: "Хорошие вы. А ну, как я замуж выйду?"
"Да мы только обрадуемся, если ты получше устроишься, Катя. Только от Яси нас не отстраняй, пожалуйста!" - чуть ли не хором просили дедушка с бабушкой.
Она обещала, а вскоре и впрямь вышла замуж, сразу же забеременев. Изначально не особенно тая от дочки, Катя теперь ею тяготилась. Софья Алексеевна предложила:
"Пусть Яся с нами живёт. У нас в посёлке школа хорошая. Я провожу и встречу. А тебе не до дочки, Катя."
Женщина согласилась, а Яся в ладошки захлопала - ей мамин муж не нравился. Вскоре дом дедушки с бабушкой стал девчонке родным. С матерью виделась, когда та приезжала. Редко - уже новый ребёночек занимал Катерину. А Яся подружками обзавелась, в школу пошла.
Случалось, коленки разбить, свалившись с велосипеда или простуду схватить. Тогда, в ход шла зелёнка, таблетки, а то и уколы. Яся ревела, а Софья Алексеевна, утирая ей глазки платочком, ласково говорила:
"Ничего, Ясенька. Мышкины слёзки высыхают быстро."
"Почему - мышкины?" - всхлипывала внучка.
"Не от большой беды. Мышка маленькая и слёзки у неё, как бусинки. А большие, горькие слёзы, пусть мимо тебя пройдут," - поясняла бабушка.
Вдруг супруги заказное письмо получили. А в нём свидетельство о смерти Геннадия Ивановича - их сына единственного. Переслал приятель Гены с пояснением, что тот погиб в результате несчастного случая на стройке. Обещал, в случае надобности, сопроводить на кладбище - к могилке сына.
Покойный был уж не молод, но родители помнили его таким, как он в сорок лет приехал - видный, молодой мужчина, казалось, с порывом зажить семейно, основательно. Благодаря привычке, годы жить без него и любимой внучке, горе не подкосило супругов.
Хотелось сразу съездить к последнему пристанищу сына, но далеко, дорого и, как с Ясей быть? Отложили, ограничившись поминанием в Храме и молитвах. А Ярослава росла, росла потихонечку, любимая и обласканная, да и в девушку сформировалась, школу закончив.
В своё время, Иван Петрович хорошо зарабатывал и на пенсии сколько-то годков проработал. Сбился небольшой капитал, очень пригодившийся для становления внучки. Ярослава поступила в институт культуры (выбранная профессия неизвестна, возможно, бюджетная). А это - другой город, отдельный котёл.
Катерина не отказалась участвовать, но большой помощи не обещала. А дед с бабушкой были готовы. На первом и втором курсах, Яся приезжала в посёлок каждый выходной. С собой увозила тяжёлый баул с провизией на неделю и денежку в кошельке. Уже в немалом возрасте, старики внучке проверок не учиняли и верили каждому слову.
На летних каникулах она запросилась на море с подругами. Ивану Петровичу предстояла операция и бабушка попросила Ясю остаться. Девчонка ходила заплаканная, губы кусала. И Софья Алексеевна не выдержала, благословив поездку деньгами.
А дед умер на операционном столе - сердце с наркозом не справилось. На похороны деньги имелись (в том числе, на свои), а в повседневных расходах предстояли экономия и осмотрительность. Узнав об этом, внучка вздохнула: "Что ж, как-нибудь справлюсь."
Содержимое баула поскромнее, как и материальная помощь. К бабушке Ярослава приезжала реже, зачастив к матери. Они вдруг стали подругами и, наверное, этому следовало радоваться. Софья Алексеевна грустила - внучка была для неё лучиком в одиноком существовании. Ну, коротала, как-то свои седые деньки.
И вот - защита у Яси. Отгуляв в ресторане с однокурсниками - теперь бывшими, сразу к бабушке прикатила. И той даже готовить не пришлось - внучка привезла неведомое угощение - роллы. Наливочку пригубили. Яся ластилась к бабушке, как маленькая - позабытое счастье. Говорила, проникновенно:
"Бабушка, я ведь не только училась, но и любовь свою встретила. Мы пожениться хотим и уже заявление подали. Но денег на свадьбу нет. Мамка, как всегда, посулила копейки. И кредит не взять - ещё не устроились."
Что такое любовь, Софья Алексеевна помнила - настоящая и через год не заржавеет. Но внучка на такие слова глаза округлила:
"Это во времена комсомольских свадеб так было. А теперь все сразу вместе живут и за год парень так может втянуться, что не захочет в ЗАГС идти. Так что время страсти нельзя упускать!"
"И много ли нужно, Яся?"
"Тысяч сто, если скромненько. Столько же его предки добавят. Кольца, платье, костюм жениху и маа -аленький ресторанчик!"
"Сто не могу, Ясенька. Теперь без деда живу. Есть у меня сто двадцать, похоронных. Тебе могу семьдесят дать, а пятьдесят приберегу. Хоть не так много добавлять, если помру. Тебе ж придётся расходоваться, как наследнице нашей с дедом квартиры," - не устояла Софья Алексеевна.
"И на это согласна!" - не спорила внучка.
Старушка вынула из-под матраса файл, в котором пестрели купюры. Отсчитав, отдала обещанное. Остальные на прежнее место вернула. Они ещё поговорили о предстоящей свадьбе. Внучка чаю с вареньем затребовала - любила вишнёвое.
За ним пришлось бабке в сарай сходить - там остатки прошлогодних заготовок стояли. Потом Яся объявила, что пора матери дипломом похвастаться (брат и отчим ей были безразличны). Упорхнула. А Софье Алексеевне зазуделось обсудить свадебную новость с Катериной.
Позвонила и та прям взвизгнула:
"Вы с ума сошли, Софья Алексеевна, так доверчиво деньгами разбрасываться?! Яська хочет гардероб обновить, волосы нарастить и что там они ещё себе наращивают да увеличивают. Потом в Москву уедет - богатенького мужика искать, который ей "мир покажет." Ну-ка, проверьте деньги!"
В файле осталось десять тысяч. Пообещав разобраться, Катерина отключилась. Под самый вечер, она приехала. Оценив стойкий запах лекарств, торопливо вынула из сумки деньги:
"Вот, почти все. То, что Яська потратила, штрафом за глупость считайте. Зря я вам её воспитание доверила - балованная выросла. У меня бы росла в строгости. Настройтесь, что больше она к вам не приедет. Я её пристыдила, а главное - правду сказала. Ох, как я виновата перед вами, Софья Алексеевна!"
Геннадий не был отцом Ярославы. Катерина много лет встречалась с женатым мужчиной. Очень его любила, а он не спешил разводиться. В тридцать лет познакомилась с Геннадием. Вскоре он признался в любви с первого взгляда и в серьёзных намерениях.
Для Кати это была не любовь, но симпатия и возможность насолить "зажравшемуся" женатику. Действительно, только она с Геной сошлась, любовничек заволновался, ища с Катей встреч. Около года она держалась, рассчитывая на ЗАГС с Геннадием. А он пригрелся, расслабился и обронил мнение, что штамп не главное.
Ну и стала Катерина любимой женщиной двух мужчин. Но Геннадий, рога быстро почувствовал. Выследив любовничков, устроил скандал, набил морду сопернику и от Кати сбежал, комом побросав вещи в чемодан. Беременной на момент расставания, женщина не была. Это случилось, так сказать "следом."
От женатого любовника, которого, кстати, звали Владимир. Аборт не сделала, поскольку он подал - таки заявление на развод и был щедр на лапшу. По итогу - вернулся к жене с которой имел общий бизнес и двоих детей. Кате оставалось надеяться на возвращение Гены.
"Тут позвонили вы. По сроку, вполне можно было ребёнка на Генку повесить. И я вам солгала. От отчаяния, от злости на мужиков. А вы с Иваном Петровичем, так это подхватили, такой заботой окружили, что я сама поверила - Яся дочка Гены.
И, наконец-то, приобретённому мужу - отчиму Яси, так говорила. Виновата, пользовалась. Но ведь и вам стало полегче - внучка, родная кровинка. Не раз подумывала признаться.. Но тут стало известно, что Гена погиб... И разве Яся вас не спасла?!"
Всё это Катерина выпалила в большом волнении. Вероятно, окончательно дурной женщиной она не была. Обещала бывать у Софьи Алексеевны даже, если она направление завещание изменит - не в пользу Яси. Она же и скорую помощь вызвала, когда у старушки подкосились ноги.
Увезли с подозрением на инсульт, но обошлось гипертоническим кризом и сердечным приступом. После больницы Софья Алексеевна долго ни с кем не общалась, а потом история Катиного вероломства из неё выплеснулась. Но не зло, а с большой жалостью - к себе, покойному мужу и к... Ясе.
Как же, девчонка родных бабки и деда лишилась (да, хоть памяти о нём!). Осуждать виновную не позволяла, говоря:
"Вырастили, выучили девочку - что плохого? Бывают приёмные дети, а унас с Ваней - приёмная внучка."
А если слёз сдержать не могла, вспоминала мышку с её слёзками. Несколько лет держалась на своём мнении, а потом подступили к ней перемены - сдала Софья Алексеевна. Ходьба с тростью, слабость в теле, давление - пол беды.
Стала говорить про покойного сына, что где-то он на "большом строительстве." А внучка Яся замужем, живёт в Москве - богато и счастливо. Остро о муже горюет, уверенная, что он умер "в прошлом году." И может слегка заплутать, если далековато от дома уйдёт.
Но вообще, умничка - сама себя обслуживает, улыбчивая. Хотя бы раз в месяц к ней приезжает Катерина с пакетами - подкармливает старушку. С учётом того, что Ярослава выросла на глазах поселковых, нет-нет да спрашивают, как она. Катя отвечает неохотно и коротко: "Со мной не живёт. Не замужем. Дорожит свободой."
Вот такие слёзки выпали мышке.
Все предыдущие отзывы прочла, но не на все откликнулась - гостей принимали два дня - веранду новую обмывали!!!
Благодарю за прочтение. Пишите. Голосуйте. Подписывайтесь. Лина