Ну вот мы и подошли к тому моменту, когда настала пора рассказать немного подробнее об этой самой Аматтеи. Как же она очутилась так далеко от своей родины? И как она попала в столицу Ассирии?
Судьба у этой девушки была удивительная. Она появилась на свет в стране, которая располагалась на западе полуострова Малая Азия. Через Лидию протекало несколько рек, важнейшими из которых являлись Герм и Каистр.
Столица Лидии (а в древности эта страна ещё называлась Мэонией), город Сарды, находилась на северном склоне лесистой горной гряды Тмол, и рядом с ней протекала третья значительная река, Пактол. В древности эта река славилась богатейшими россыпями золотого песка. Вообще Лидия была очень изобильной, в ней царил благодатный климат, и почвы в этой стране считались едва ли не самыми плодородными в мире. А ещё Лидия была богата лошадьми, в ней собирали обильнейшие урожаи зерновых, она так же славилась своим виноделием. Кроме того, в ней добывали цинк, свинец, медь, серебро и иные металлы. Но больше всего в ней имелось золота.
Его в Лидии было столько, что даже в Нубии его намывали в то время меньше!
И неслучайно первые деньги в современном их понимании появились именно в этой стране. Уже при царе Крезе сто с лишним лет спустя их там изобрели и научились на постоянной основе чеканить.
* * *
В самой глубокой древности над Лидией владычествовали по всей видимости правители Трои, потом им на смену пришли хетты, объединившие почти всю Малую Азию и Север Сирии, и только примерно с XII века до новой эры в ней утвердилась своя династия Гераклидов, которая правила на протяжении пятисот лет.
Впрочем, и в правление Гераклидов эта страна не являлась полностью независимой и выплачивала дань соседней Фригии, которая в середине VIII века до новой эры настолько усилилась, что подчинила себе большую часть огромного полуострова Малая Азия и бросила вызов самой Ассирийской империи.
При Гордии и Мидасе ассирийцы с трудом сдерживали продвижение фригийцев в северо-западной Сирии, но в конце VIII века до новой эры могущественная Фригия была растерзана вторгшимися из-за Кавказского хребта киммерийцами.
Примерно в 680 году до новой эры последний представитель лидийской династии Гераклидов, царь Кандавл, добился окончательной независимости для своей страны. Тем более, что вскоре Фригия вообще прекратила своё существование.
По её территории теперь рыскали орды киммерийцев, сметавшие всё на своём пути.
Киммерийцы попытались вторгнуться и в соседнюю Лидию, однако Кандавлу, хотя и с трудом, но удалось от них отбиться.
* * *
При последнем Гераклиде Лидия стала быстро набирать силу, хотя она и подвергалась постоянным нашествиям киммерийцев-черноколпачников, однако царь Кандавл был убит не в очередной стычке с кочевниками, а пал от руки начальника своих телохранителей, который вступил в сговор с его женой.
После устранения последнего Гераклида Гиг основал новую династию лидийских царей, правившую ещё двести лет. И эта династия Мермнадов пресеклась уже при Крезе, которого разбил и взял в плен основатель персидской державы Ахеменидов Кир II Великий, внук того самого Кира, которого спасла от казни ещё эламская царица-мать мудрая Шильках.
* * *
Следует сказать, что в древности нравы в Лидии были совершенно свободными, и поэтому даже супруги знатных лидийцев имели почти что официальных любовников и не гнушались частенько ходить на сторону, так что не было ничего удивительного в том, что жена последнего из Гераклидов вступила в связь с более молодым начальником его телохранителей. Кандавлу докладывали, что его Ниссия вовсю закрутила шашни с военачальником Гигом, но тот смотрел на это сквозь пальцы, так как и сам был не промах и в это время напропалую волочился за каждой туникой, в которую облачалась мало мальски смпатичная молодуха.
Закончилось всё это тем, что однажды ночью Ниссия впустила любовника в спальню мужа, и он заколол кинжалом спящего Кандавла, а на следующее утро уже вдова Ниссия объявила, что выходит замуж за Гига.
Так в Сардах утвердилась новая царская династия.
***
Гиг оказался расчётлив и благоразумен. Он сразу же заключил союз с Ассирией против киммерийцев и повёл борьбу за укрепление своей власти внутри страны. После его энергичных действий ему удалось расширить границы Лидии.
Лидийскому царству окончательно покорились Кария и Ликия, а также часть Фригии, и новый лидийский правитель попытался подчинить себе греческую Ионию, граничившую с Запада с его страной.
Были взяты Колофон и Смирна, но вот крупнейший ионийский город Милет отстоял свою независимость. Однако десять лет Гигу удавалось почти всё, что он задумал, и после этого он настолько уверовал в свою удачу и в благосклонность к нему богов, что порвал прежний союз с Ашшурбанапалом и стал помогать Псаметтиху, в это время провозгласившему себя фараоном в Египте и попытавшемуся отложиться от Ассирии.
***
Ашшурбанапал предпринял ответные меры, и, в частности, с его посыла «черноколпачники» (то есть киммерийцы) вновь предприняли опустошительное нашествие на Лидию. При этом нападении Лидия была сильно разорена, и киммерийцам удалось захватить даже несколько её городов, в том числе Келены, где начальствовал некий Садиатт.
Этот военачальник был обезглавлен, а его жену и детей киммерийцы обратили в рабов, и в качестве добычи они достались вождю кочевников Лигдамису, ну а тот подарил одну из дочерей Садиатта уже своему союзнику, урартскому царю.
* * *
Русса II сделал Аматтею своей наложницей, но тогда этой лидийке было всего-то двенадцать лет, и она казалась ещё совсем девочкой, а престарелый урартский правитель, славившийся своей любвеобильностью, всё-таки питал особое пристрастие не к худосочным девичьим формам, а к зрелым и аппетитным, и на совсем юную лидийку он даже не захотел смотреть. Она оказалась совершенно не в его вкусе.
Три года Аматтея провела в столице Урарту, в городе Тушпе, пока Русса II не вспомнил про неё и не переподарил её мидийскому царю Дайакку, ну а уже тот, тоже будучи в годах и совершенно потерявший интерес к женщинам, переуступил Аматтею старшему сыну, который и стал в итоге её первым мужчиной.
* * *
Будущей знаменитой поэтессе на этот раз поначалу повезло.
Повезло в том смысле, что её первый мужчина оказался и её первой любовью. Ей он с первого взгляда приглянулся, и всё для лидийки начало складываться замечательно. Она даже могла стать уже не обычной наложницей, а в будущем женой своего возлюбленного.
Казалось, у них всё к этому и должно было прийти, но тут случилось нашествие скифов на Мидию, и, сражаясь с ними, возлюбленный Аматтеи, наследный принц, после Кох и-Рудской катастрофы попал в плен к кочевникам. Рискуя собой, его каким-то чудом вызволила из этого плена невеста Фраорта, дочь маннейского узурпатора Багата.
Отец Фраорта, царь Мидии, явно благоволил к ней, в том числе и потому, что надеялся заполучить часть маннейского наследства. В борьбе за принца в конце концов победила дочь узурпатора. Однако эта ревнивица не могла терпеть где-то поблизости от себя по-прежнему довольно-таки опасную соперницу, и задумала её во чтобы то ни стало уничтожить.
***
Спасая любимую от неминуемой расправы, Фраорт отправил её в Элам, в надежде, что через какое-то время он сможет вернуть её, а в Эламе Аматтею под своё крыло взяла сердобольная Шильках, мать эламского царя Теумана. Ну а уже от неё она была переправлена в Ниневию, к Набуахиарибе, который в молодости был связан близкими отношениями с Шильках, и не смог отказать своей бывшей возлюбленной в её настоятельной просьбе.
Набуахиариба никогда не имел семьи, и поэтому с радостью принял лидийку, и даже через некоторое время проникся к ней такой симпатией, что надумал её удочерить. Сделать это не составляла труда. Тем более и Аматтея на своё удочерение согласилась не раздумывая долго.
Таким образом лидийка, ставшая к девятнадцати годам не просто известной, а самой знаменитой поэтессой того времени, перенесла немало испытаний и побывала во многих странах, пока не обрела надёжную гавань.
И этой гаванью для неё уже стала ассирийская столица.
Но на этом её приключения ещё отнюдь не закончились.
* * *
Пир по случаю назначения нового губернатора Приморья наметили устроить через два дня. Впрочем, это, скорее всего, был даже и не пир, а так, совсем скромная и не помпезная вечеринка, которую по предложению Накии решили провести не в главном здании Северного дворца, а во дворе её резиденции, рядом с бассейном, и где должен был собраться некий сравнительно небольшой бомонд, состоявший из очень ограниченного круга доверенных лиц.
Всеми организационными делами занялась лично Накия.
Главной изюминкой вечеринки стало бы певческое состязание, устраиваемое между двумя очень известными исполнителями, одним из которых являлся Набуэль, а в качестве его соперника выступал певец Римуш. Это был коренной ассириец из Арбел, приехавший по личному приглашению Ашшурбанапала.
Тут следует пояснить, что в Древней Ассирии пение получило чрезвычайную популярность, и лучшие певцы превозносились до самых небес. Они приобретали настолько широкую и всенародную славу, что имена этих выдающихся исполнителей выбивали на фресках, и они были запечатлены в исторических анналах, причём, нередко их имена шли сразу же за царскими, впереди остальных царедворцев. Эти певцы становились богатыми людьми, а некоторым из них Великие цари назначали жалование и держали их при дворе, а кое-кому дарили и имения, и даже самые настоящие дворцы и сотни рабов.
Так, тому же Римушу из Арбел ещё отец нынешнего Великого царя Асархаддон подарил трёхэтажный дворец и назначил до самой смерти жалование, которое Ашшурбанапал, посчитав недостаточным, ещё больше увеличил.
На этой дружеской вечеринке, помимо Накии и Ашшурбанапала, должны были присутствовать Аматтея, молодой генерал Ашшурадан и его супруга, принцесса Ама, которая уже родила Ашшурадану первенца и вслед за мужем переехала из Манны в Ассирию, и с которой лидийская поэтесса сблизилась и сдружилась.
Ещё ожидались наставник Великого царя, учёный Набуахиариба, и шестеро придворных, наиболее приближённых к Ашшурбанапалу, со своими старшими жёнами, и главнокомандующий ассирийской армии туртан Набушарусур, который слыл самым преданным почитателем Римуша (он не пропускал ни одного публичного выступления этого певца в Ниневии). И последним гостем вечеринки должна была стать ещё одна очень известная личность – знаменитый ассирийский поэт Либайя (ещё недавно песни на его произведения считались в империи самыми популярными, пока не взошла на поэтическом небосклоне новая звезда, уже лидийки).
И вот теперь предстояло выяснить, кто же на сегодняшний день лучший поэт и у кого из певцов самый чистый и самый потрясающий голос.
* * *
Вечеринку назначили на поздний вечер, когда раскалившийся до красна шар солнца должен был потонуть в безжизненных песках Сирийской степи.
Бассейн подсветили лампионами, установленными на изогнутых металлических треножниках, так же установили столики для гостей и сцену для певцов и дворцового оркестра. Наступила долгожданная вечерняя прохлада.
Первыми появились музыканты. Это были три девушки-флейтистки, две арфистки, а также семеро юношей с литаврами, барабанами и трое со свирелями. За ними пришли певцы, Римуш и Красавчик, которые начали распеваться.
Рабыни накрыли столы, которые уже ломились от вина и разнообразных фруктов. Здесь в золотых чашах были разложены персики и гранаты, яблоки и виноград, а также финики, пирожные и прочие сладости.
Далее ложа перед столами начали заполняться гостями. Последними заявились Накия и Ашшурбанапал.
Все присутствующие низкими поклонами приветствовали их и вернулись на свои места.
***
Было заметно, что Ашшурбанапал находился в приподнятом настроении. Он взглядом дал знак распорядителю вечеринки начинать, и тот торжественно провозгласил:
– Давайте принесём в дар Великим богам немного вина, перед тем как начнётся наше состязание! Ведь в любом деле, в любом даже незначительном начинании, благосклонность богов необходима! И вы все это знаете!
Как и положено, гости из своих чаш сбрызнули на землю капли бодрящего напитка, каждый из них прошептал про себя с детства заученную молитву, и оркестр заиграл мелодию.
Один только Набуахиариба этот ритуал сделал без особого усердия, так как он скептически относился к вере в Ашшура и прочих богов. Он даже иногда и едко подсмеивался над всеми этими суевериями. Но в открытую он этого, конечно же, не заявлял. Это было бы неосмотрительно и крайне опасно.
***
Появились полуголые молодые рабыни. Они были развязными и, призывно покачивая бёдрами, начали ходить между лож, и разливали гостям соки, вино и подслащённую воду.
Рядом с Ашшурбанапалом и Накией находились Аматтея, Набуахиариба, принцесса Ама и Ашшурадан. Ашшурбанапал обратился к Накии:
– Ну и на кого ты поставишь? На Набуэля и Аматтею или на Римуша и Либайю?
– Ты знаешь, я, пожалуй, буду ставить на первых, - ответила царица-мать.
– Ты точно будешь ставить на них?
– Я уже решила! - заметила Накия, и при этом она многозначительно посмотрела на Красавчика.
- И какая у тебя ставка?
- Один против трёх.
К большому удивлению Накии и остальных присутствующих, Ашшурбанапал заявил:
– Ну а мне тогда придётся поставить на Римуша. Чтобы всё было справедливо. Хотя сердце моё на стороне Аматтеи и князя Набуэля, и я буду болеть всё-таки за них.
– Ба-а-а! Ты не захотел ставить на лидийку? – удивилась этому решению царица-мать. – Почему?
– Ну я же сказал: я болеть буду за Аматтею. Но поставлю я не на неё. Всё же я очень хорошо знаю Римуша. Он же не любитель, а профессиональный певец. И пока что ему нет равных в Ассирии.
– И сколько ты думаешь поставить? - поинтересовалась царица-мать.
- А поставлю-ка я один к двум, - ответил Ашшурбанапал.
Все ставки через некоторое время распорядителем были зарегистрированы и объявлены.
Ни Аматтея, ни поэт Либайя не могли участвовать в судействе и делать свои уже ставки. А само состязание заключалось в том, что два соперничавших певца были обязаны исполнять по очереди песни назначенных им авторов, ну а слушатели получали камешки двух цветов: белые и чёрные. Белые означали победу, а чёрные, соответственно, поражение. И после каждого тура зрители сбрасывали по камешку в подносимые им сосуды, на которых значились инициалы «Л. Р.» и «А. Н.» (Эти инициалы написали арамейским алфавитом, получившим уже большое распространение в империи даже среди коренных ассирийцев.) И та пара, в сосуде которой после очередного песенного тура набиралось больше белых камешков, объявлялась победительницей.
Распорядителем вечеринки назначили управляющего резиденции царицы-матери. В самом конце состязания он должен был подвести итог и окончательно зафиксировать победителей.
В качестве главного приза паре победителей Ашшурбанапал назначил две колесницы с четвёркой дорогих скакунов. Это был по-настоящему царский приз. А ещё были объявлены в качестве призов золотые сосуды и пятнадцать сиклей серебра каждому из участников состязания. Эти призы уже выделила хозяйка вечеринки, царица-мать Накия-старшая.
Ашшурадан и принцесса Ама поставили на Аматтею и Набуэля один к семи. Туртан Набушарусур, напротив, поставил на своего любимого Римуша один к десяти. Набуахиариба, разумеется, болел за свою питомицу. Но в итоге по заявленным ставкам всё-таки выигрывали Римуш и Либайя: сорок три к пятидесяти семи.
Большинство посчитало, что, хотя и талантливый, но любитель Набуэль, вряд ли сумеет перебороть признанного профессионала, коим являлся Римуш.
Бросили жребий, и первым выпал черёд выходить на сцену Римушу.
***
А теперь я должен описать Римуша.
Это был похожий на евнуха, чрезвычайно тучный коротконогий ассириец, лет пятидесяти-пятидесяти пяти. У него были оттопыренные уши и совершенно отсутствовала растительность на голове, и он производил довольно-таки странное впечатление, но когда начинал петь, то все забывали про недостатки в его внешности и его бросающуюся в глаза несуразность. Голос у него был очень чистый, и он мог брать такие высокие ноты, что у слушателей невольно пробегали мурашки по коже, а некоторые из слушателей, особо впечатлительные, могли впасть и в обморок.
Заиграл оркестр, и Римуш запел первую песню на стихи Либайи. Пел он про любовь. Про то как юная дева ждёт своего жениха, отплывшего в далёкую Индию. Все заворожённо слушали, а когда Римуш умолк, то тут же раздались восторженные крики и аплодисменты.
Ама, впервые слушавшая Римуша, была до глубины души потрясена его исполнением.
– Дорогая, – склонилась она к уху подруги, – я, конечно, за тебя, за тебя причём всецело, но такого исполнителя, мне кажется, невозможно победить! А ты уверена в том Красавчике, которому доверила на этом состязании исполнять свои песни?
– О-о! Он тоже превосходно поёт! – заметила лидийка. – Поверь мне. Ты сейчас в этом сама сможешь убедиться. Наберись только терпения, - ответила Аматтея.
И вот на сцене появился Набуэль.
Второй исполнитель был полной противоположностью первому. Насколько неказист был первый, настолько же идеален внешне был второй. От Набуэля невозможно было сейчас оторвать глаза. Он был одухотворён. Набуэль поклонился слушателям и дал знак оркестру начинать.
Зазвучала мелодия, и через какое-то время полился тоже чистый и красивый голос князя.
Юноша оказался достойным соперником Римушу. Когда халдей закончил своё исполнение, то тут же раздались крики восторга и новые аплодисменты. Особенно пришли в неистовый восторг женщины. При виде этого юного красавца их сердцебиение и так становилось учащённым, ну а когда он начинал ещё и петь, то тогда уже и вовсе все они начинали сходить с ума.
Рабы прошли с сосудами между лож, и слушатели побросали в них по два камешка. Распорядитель быстро произвёл подсчёт и тут же объявил:
– В первом туре победу со счётом девять на восемь одержали Римуш и Либайя!
***
Некоторые женщины, уже изрядно подвыпившие, возмущённо закричали, но распорядитель вечеринки их вежливо, но твёрдо осадил.
Во втором туре по жребию опять выпало первым выступать Римушу, и он вновь поднялся на сцену.
Его исполнение было как всегда совершенно безупречным, и захватывало дух. Ему удавалось брать ну совсем запредельно высокие ноты. После него опять раздались аплодисменты. Громче всех выражал восторг туртан Набушарусур, который аж соскочил с ложа и стоя зааплодировал своему любимцу и кумиру. Туртан аплодировал очень долго и истово.
Второе выступление у Набуэля не было безупречным, и, хотя за него болели почти все присутствующие женщины, однако он вновь немного не добрал белых камней, и счёт стал девятнадцать на пятнадцать в пользу Римуша и Либайи.
В третьем туре первым выпало выступать Красавчику. Набуэль собрался и выложился, как мог. В итоге он немного сократил своё отставание от соперника, и счёт стал двадцать семь на двадцать четыре. Однако к заключительному седьмому туру разрыв между Римушем и Набуэлем вновь вырос, и счёт уже был пятьдесят семь на сорок пять. Разрыв был практически непреодолимым.
Всё-таки похожий на евнуха ассириец из Арбел являлся профессиональным певцом, выступавшим уже много лет, а красавчик-халдей был хотя и талантлив, но являлся любителем с не поставленным голосом, и это чувствовалось во время их выступлений.
В последнем туре Римушу по жребию выпало петь вторым, и он был настолько уверен в победе над халдеем, что решил ему подыграть и объявил, что готов свою очередь переуступить сопернику, и намерен выступать не вторым, а первым.
Набуэль принял это предложение и на сцену вернулся Римуш.
Свою седьмую песню ассириец из Арбел исполнял неподражаемо и гораздо лучше, чем прежние шесть. Римуш выложился по полной и когда он закончил, то самообладание потерял даже Либайя.
Ассирийский поэт приблизился к своему другу, и они обнялись и троекратно демонстративно расцеловались.
Теперь все ждали с нетерпением выхода Набуэля. Но в его победу никто уже не верил.
* * *
Набуэль поднялся на сцену с задержкой. Он встал у края сцены и закрыл глаза. Музыканты ждали его знака. Наконец, Набуэль очнулся и объявил, что сейчас им будет исполнена песня «Соловей на ветке». Свою самую любимую песню на стихи лидийки Набуэль специально приберёг к окончанию состязания.
Все умолкли. Заиграли вначале арфы, затем мелодию подхватил весь оркестр. Но Красавчик оказался не готов, он откашлялся и попросил повторить начало.
И вот он запел.
Как он исполнял эту песню, невозможно было передать словами! Казалось, она лилась прямо из его души. Набуэль превзошёл себя. Даже рабыни, разносившие угощения гостям, заслушались и, позабыв о своих обязанностях, застыли на месте.
В этой песне рассказывалось о безответной любви соловья к розе, которая росла в царском саду.
Когда Набуэль закончил, наступила гробовая тишина. И только минуты через две раздались крики и аплодисменты.
Аплодировали буквально все. И даже слуги, у которых не заняты были руки, тоже неистово аплодировали. Кто-то кричал:
- Это лучшее, что мы слышали!
- Только боги могут исполнять так!!!
- Это восхитительно! Это божественно!
Распорядитель вечеринки подсчитал результат седьмого тура – оказалось, что все семнадцать слушателей, имевших право голосовать, отдали белые камешки халдею. Счёт стал шестьдесят два на пятьдесят семь, и победителями были объявлены Набуэль и лидийка Аматтея.
Ашшурбанапал соскочил с ложа и, обрадованный победе своей новой фаворитки, зааплодировал не жалея ладоней, а потом поднял руку и после того, как все притихли, объявил о том, что он дополнительно дарит победителям талант золота! Это был фантастический приз. Все присутствующие вновь начали аплодировать и выражать свой восторг, теперь уже восхищаясь неслыханной щедростью Великого царя.
И тут…
Всё произошло неожиданно.
Юноша халдей приблизился к лидийке, не стесняясь при всех встал перед ней на оба колена и, воздев руки в её сторону, проникновенно и умоляюще воскликнул:
– О, божественная и неподражаемая, это ты победила, ты, а не я! И потому… весь приз принадлежит по праву только тебе! Прими его! И не отказывайся!
(Продолжение следует)
Сайт автора: vbartash.kz
Одноклассники автора: ok.ru/...443