Алина Загитова побывала на Первом канале и поговорила с Максимом Траньковым в рамках его подкаста «Произвольная программа».
Начали разговор с детства Алины и она призналась, что в детстве не любила заниматься фигурным катанием. Родителям нужно было постоянно её мотивировать:
– Ты рассказала, что в детстве тебе не нравилось фигурное катание. А ты помнишь этот момент, когда ты поняла: блин, как классно, что я фигуристка, мне так нравится! На пьедестале в Пхенчхане?
– Ха-ха! Я могла бы пошутить и сказать «да». Но в детстве у меня была такая ситуация, что я всегда была третья или четвертая, то есть около пьедестала. Мне все время не хватало каких-то сотых балла, чтобы подняться на эту третью ступеньку – для меня это было бы уже вау, меня бы распирали эмоции. Я бы принесла эту медаль в школу и просто хвасталась бы всем. Но все время чего-то не хватало.
Но потом я стала третья, потом вторая. Первые места, мне кажется, я начала занимать только у Этери Георгиевны. И все время было куда стремиться, и была конкуренция большая. И за все медали мне все время… Мама спрашивала: вот что ты хочешь? Третье место у тебя будет – чего ты хочешь? Сначала хомяк, потом кролик, потом собака, потом кошка. То есть я всегда животных выбирала.
– А до пони добрались?
– Пони негде было бы жить. У нас была квартирка маленькая и животных хватало. Вот. Потом уже был телефон. То есть меня все время как-то мотивировали.
Также Алина призналась, что когда она перешла к Этери Тутберидзе она халтурила и не выкладывалась на тренировках в полную силу из-за того, что не привыкла к такой работе. В Ижевске и Альметьевске, где Алина начинала тренироваться не было такой строгой дисциплины и требований как в «Хрустальном». Именно это неумение работать и привело к тому, что Этери Георгиевна решила с Алиной распрощаться.
«...На тот момент мне казалось, что я так выкладываюсь. Я была без рук, без ног, с гематомами, лежала и так же засыпала – в метро или в автобусе. Реально сил не было. Нужно время, чтобы ты привык к этому темпу работы.
На тот момент мне казалось, что я выкладываюсь по полной. Но ничего я не делала. Такой момент – нужно проработать, и нужно время, чтобы ты понял, как реально работать...»
К счастью, когда у Алины появился второй шанс на тренировки в штабе Тутберидзе, она многое осмыслила и поняла, что нужно делать.
– Когда ты вернулась, что поменялось? Ты нашла новые ресурсы или осознала, что нужно делать, чтобы тренер сменил гнев на милость?
– Я просто начала заниматься еще в зале, не обращала внимания на какие-то мелочи. Как у лошади есть такие…
– Шоры.
– Шоры. У меня так же было. Ни на кого не обращала внимания, бежала быстрее с утра в зал. Я понимала: вот я сейчас поработала хотя бы чуть-чуть – я уже на шаг впереди соперника. Потом еще поработала вечером – еще на шаг. Так соревновалась, ставила планку, на кого равняюсь, чтобы еще превзойти.
– Ты сама к этому пришла? Ты рассказываешь очень классные вещи.
– Конечно, не сразу к этому пришла, мне помогали бабушка, родители. Ребенок не может к этому сам прийти, это редкий случай. Его к этому приводят путем разговоров. С утра начинались разговоры, я выстраивала план на день, вечером обсуждала, что я сделала.
Потом только понимаешь, для чего тебе это нужно. Это к вопросу – не подвести родителей. Я тогда не осознавала это, потому что многое от меня утаивалось. Я спокойно себя вела. Потом уже какие-то разговоры послушала и поняла: надо к этому серьезнее отнестись.
Тренеры говорили: если ты сейчас поработаешь, у тебя будет это, это, это – и ты сможешь помочь тем-то, тем-то, тем-то. Я все это впитывала и думала, что у меня есть шанс и надо его не…
– Профукать.
– Да, мягко говоря. Это меня мотивировало...
Конечно, не обошлось и без разговора про главное соревнование в жизни каждого спортсмена-Олимпийские Игры:
– Расскажи про свою триумфальную Олимпиаду. Ты же была самая маленькая в сборной. Ты была дочь полка?
– На Олимпиаде не общалась ни с кем, кроме тренеров. Ни с кем не общалась, никуда не ходила, я жила с Этери Георгиевной. Все девочки говорят: как это? Но это так и было. Это был интересный опыт.
Этери Георгиевна жила около входной двери, а я чуть дальше. В деревне был тренажерный зал, я спускалась. Нужно было открыть дверь, а она иу-иу, начинает пищать. И сразу Этери Георгиевна: куда пошла, бургеры есть?
И я: нет, я иду в тренажерный зал. Я даже туда не заходила, где вся еда, чтобы никак себя не искушать.
– А ты не думала, что тебя так поселили, чтобы контролировать?
– Не знаю. Даже если это и так, я благодарна тому человеку, который меня так поселил.
– 2018-й год, ты получаешь олимпийскую экипировку. Ты уже имеешь билет не на поезд в Ижевск, а у тебя билет на самолет в Корею. Ты помнишь, что у тебя в сердце было?
– Эти моменты очень смутные. Я не думала на тот момент об экипировке, о том, куда я еду. Промелькали такие мысли, но я пыталась их максимально от себя убрать и думать только о тренировках. Я слушала тренеров, выполняла все указания, думала о плане. Все.
– Это мудро. Эйфория, которую я испытывал, помешала мне не первой Олимпиаде.
– Я пыталась себя сдерживать. Думаю, что я настолько уставала, что у меня не было таких мыслей. В любом случае была радость, бабушка говорила: представляешь, Олимпийские игры. Или мама начинала. Стоп – я просто уходила в свою комнату, закрывалась на ключ, смотрела всякие сериальчики, комедийные.
– Ну а после Олимпиады, когда пришло осознание, что ты это сделала?
– У меня не было времени осознавать. Когда надевали медаль, я смотрю на нее, осознаю. Тогда я на секундочку осознала.
Потом были мероприятия, интервью, которые максимально свалились на меня. Я всю дорогу шла максимально закрытой, а тут надо открываться. Как это? Ты видишь новых людей, они от тебя что-то хотят.
– А этому не учат и не тренируют.
– Да, это все опыт.
Спасибо Алине за разговор, удачи во всём!