12 июля в рамках проекта издательского дома «Юнимедиа» «Серебряный город» стартовала работа интеллектуального клуба «Серебряные вечера».
Это настоящий подарок людям думающим, желающим найти единомышленников, в чём-то разобраться и обнаружить пути выхода из непоняток сегодняшнего дня.
А их предостаточно – у многих полное ощущение, что мир встал с ног на голову и верные ориентиры ушли в небытие. Одна из самых запутанных сегодня сфер – педагогика, вот здесь знатокам, тем, чей корабль умеет выстоять в любую бурю, и карты в руки.
Проект «Серебряный город» рассматривает «серебряный» возраст как важнейший социальный ресурс – зрелые и мудрые способны глубоко и не спеша выводить на поверхность тревожные темы, пытаться в них разобраться и давать дельные советы.
Своей миссией проект видит выстраивание диалога между поколениями, призывая к пониманию молодых и уважения к опыту зрелых.
Первая дискуссия интеллектуального клуба как раз о педагогике, ведь это самый яркий пример связи поколений, цепочка, которая никогда не прерывается.
Что есть педагогика
Для распутывания запутанного вернее всего проговорить базовое, вернуть в общественное сознание очевидное. Участники дискуссии напомнили, что есть педагогика, сделав необходимые акценты.
«Педагогика есть воспитание, - начал профессор, доктор педагогических наук Анатолий Бердичевский. - Поэтому педагогика для меня – аспект образования. Образование по своей структуре трёхаспектно: оно включает воспитание, развитие и обучение. А когда говорят «образование и развитие», «образование и воспитание» или «образование и обучение» - это термины, которые у нас неприемлемы. Повторюсь, педагогика – часть образования, его аспект, который содержанием своим имеет культуру в широком смысле этого слова».
По справедливому замечанию профессора, доктора искусствоведения, режиссера и педагога, легенды отечественной музыкальной традиции, ученика Марии Кнебель и Бориса Покровского Николая Кузнецова, тему воспитания в нашей стране как будто забыли, отодвинули в сторону. «Все зациклились на образовании, - считает Николай Иванович. - И раз мы собрались, нам надо поставить вопрос возвращения понятия «воспитание будущего гражданина России».
Мэтры не разглагольствуют впустую, а действительно, говоря о наболевшем, бьют в точку. «Непонятно, - подхватил профессор Бердичевский, - когда в школе - замдиректора по воспитательной работе, проректор по воспитательной работе – в вузе, которые должны заниматься только воспитательной работой. На самом деле и школьному учителю, и преподавателю вуза должно заниматься образованием, т.е. обучением, воспитанием и развитием вместе».
Практическую сторону вопроса выразила кандидат философских наук, доцент кафедры истории философии РУДН Анна Марцева, подчеркнув, что расслабиться в вопросе воспитания учителям не дают сами ученики. «Мой опыт свидетельствует, - сказала она, - что и в условиях, когда нам не то что не говорят, но даже не рекомендуют заниматься воспитанием, ученик настойчив всегда – он делать это заставляет. Да на практике учить не воспитывая просто нереально – это как связать себе в работе руки и ноги. Так что, по-моему, вопрос в том, насколько процесс будет формализован и официально документирован».
Искусством вкупе с любовью к своему делу и в опоре на системность тех знаний, которые передаются от учителя к ученику, назвал педагогику кандидат искусствоведения, доцент Института Современного искусства, ученик Н.И. Кузнецова Михаил Анестратенко. «Без любви к делу и любви к своему ученику, как к будущему профессионалу, мне кажется, здесь невозможно что-то строить далее, - продолжил он беседу. - Именно наставник обрисует этот мир так, как это должно быть в данной профессии, и, мне кажется, когда приходит время ученику сталкиваться именно с педагогикой, когда он начинает смотреть в глаза своим ученикам, всплывает тот самый заложенный багаж. А если его нет, если ты всё прослушал, то, в принципе, спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Есть такая связь или её нет, можно увидеть, глядя в глаза своим ученикам».
Научить иль научиться?
Бытует мнение, что как не «танцуй» учитель перед учеником, научиться тот сможет только при желании это сделать. Верно? И да, и нет.
«Чтобы ученик мог сам учиться, - пояснил профессор Бердичевский, - у него должно быть сформировано определённое умение самостоятельной работы в любой отрасли, тогда он будет действительно учиться сам. А сейчас проблема номер один - функциональная неграмотность личности».
Мэтр напомнил, что функционально неграмотным считается человек, имеющий элементарные навыки чтения, письма и счёта, а то и выпускник школы или вуза, который не может применить то, чему его научили при решении конкретных задач. По словам профессора, от функциональной неграмотности страдают 20% грамотного населения планеты. Из 46 стран по проверкам PISA (Международная программа по оценке образовательных достижений учащихся, которая как раз проверяет не знания, а знание смыслов и умение применять изученное на практике) Россия стоит на 18-19 месте. Первый – Сингапур, за ним – Южная Корея, среди европейцев лидируют Финляндия и Швейцария. «Австрийцы, - привёл показательный факт Бердичевский, - когда узнали, что их дети по чтению стоят на 17 месте, вышли на улицы и потребовали отставки министра образования. И она, кстати, ушла».
Николай Кузнецов продолжил тему, ещё больше углубившись в парадоксы отечественного менталитета. Дело в том, что профессор уже многие годы занимается актуализацией теоретического наследия Фёдора Ивановича Шаляпина, желая донести до тех, кто готовит для сцены оперных вокалистов, что быть певцом в опере – мало, исполнителю совершенно необходимо обладать и умениями драматического артиста тоже. Казалось бы, очевидное: речь-то о театре, пусть оперном – требуется мастерство игры, чёткая дикция, ведь именно на отсутствие всего этого жалуется публика. Ан нет, не хотят почему-то в консерваториях вводить актёрское мастерство, да и в дипломе у выпускников чёрным по белому значится «оперный певец». А как же без актёрских навыков в театр?
Заниматься наследием Шаляпина, оставившего в своих книгах собственные рабочие сценические термины, при помощи которых он создавал великие шедевры, Кузнецова благословил его учитель Борис Покровский (в своё время его публичный призыв к обучению в консерваториях студентов-вокалистов мастерству актёра не услышал никто).
Когда-то Шаляпин пожаловался своему учителю Мамонту Дальскому, что в отличие от драматического театра в опере слов не разобрать и выразил желание покинуть оперную сцену. «Федя, ты – дурак, - ответил Дальский. - Всевышний дал тебе эту машинку (так он называл голос), а он не каждому её раздаёт. Попробуй к ней просто добавить ещё и драматическое искусство».
«Так вот, - добавил профессор Кузнецов, - если драматический артист это наземный транспорт, то оперный – взмывающий в воздух самолёт, но только из двух составляющих: вокальное искусство и сценическое мастерство. На одном крыле не взлетит никто. И Шаляпин, кстати сказать, называл себя именно оперным артистом, а не певцом».
Следуя завету Станиславского, который, по его официальному заявлению списал свою систему с Шаляпина и считал, что для оперных нужен элементарный, хорошо приспособленный учебник, мэтр создал его. «Сценическое мастерство оперного актёра (двадцать шагов к оперному театру)» издал ГИТИС, однако консерваториям труд этот всё ещё не пригодился.
«А тем временем, - продолжил разговор Михаил Анестратенко, - шаляпинский алгоритм чрезвычайно востребован в сегодняшних постановочных реалиях музыкальных театров. Ведь если лет 100 назад на постановку спектакля давали полгода-год, то сейчас – 2 недели-месяц. А в опоре на шаляпинское наследие такие сроки для качественной постановки реальны, система работает – я почувствовал это на себе – и даёт существенные результаты».
Говоря о том, как научить философии даже тех, кто почему-то считает эту дисциплину непонятной и ненужной, Анна Марцева рассказала, что предлагает таким студентам в обмен на постижение любви к мудрости, штудирование ею самой их основной дисциплины. «И, как правило, - заверила Анна, - это очень хорошо работает. Т.е. они учат меня, а я учу их. Это не даёт потрясающих результатов, но это превращает процесс изучения философии во что-то не формальное, а в какое-то совместное взаимное открытие. В таких случаях вспоминаешь, что у людей не совсем убита любознательность, что все от природы стремятся к знаниям и выкорчевать её не удаётся никому никогда, поэтому задача преподавателя философии чуть-чуть студента разбудить и расшевелить».
И ещё парочка секретов от Марцевой: преподаватель философии не должен формировать у студента какой-либо взгляд на вещи. Задача минимум и задача максимум – научить видеть проблемы философского порядка, в особенности там, где их мало кто видит. И к тому же Анна рекомендует не делать никаких скоропалительных выводов о студентах и их способностях, а также не вешать ярлыков, т.к. раскрыться не каждый из учеников может сразу, тем более в философии.
Делиться безоговорочно
Нужно ли скрывать от студентов «тайные» знания профессии, тот самый золотой песок, что педагог намывает годами, или лучше стимулировать учеников добывать их самим? Эту тему участники дискуссии обсудили тоже.
У каждого, конечно, свой путь преподавания и свои методы, но все спикеры сошлись в одном – делиться тайнами надо, и даже обязательно.
«Все наши секреты, - считает профессор Кузнецов, - студентам необходимо открывать и передавать в течение всех лет обучения, чтобы они понимали, про что наши уроки».
Анатолий Бердичевский всю жизнь готовит учителей и считает, что уж с ними-то делиться стоит в первую очередь. «Читая курс методики преподавания языков, - поведал мэтр, - я специально брал в школе часы и проводил семинары именно там: чтобы вырабатывалось методическое мышление, учил на конкретных примерах и даже намеренных несостыковках».
А ещё профессор предложил не забывать опыт знаменитых учителей-новаторов второй половины ХХ века, среди которых имена Софьи Лысенковой, Шалвы Амонашвили, Евгения Ильина, Виктора Шаталова и др.
Михаил Анестратенко поведал о том, как рад, приходя в оперу и видя на сцене своих учеников, наблюдать собственные наработки, элементы пластической выразительности, интонационные нюансы. «И ты понимаешь, - сказал он, - да, эта частичка начала жить самостоятельно».