Здравствуй, мой праправнук Лев! Когда ты начнешь читать это письмо, я буду уже далеко от этого мира, где-то на краю солнечной системы, на пути к созвездию гончего пса. Не удивляйся! Меня взяли в экспедицию, которая не предполагает возвращения. И я буду с первыми колонистами нового незнакомого и загадочного мира.
Ты, конечно же (я даже вижу, как это будет происходить) громко воскликнешь в этом месте – “Ах старый дурак, поперся на край галактике без шансов вернуться!”
Но поразмыслив хорошенько, ты меня поймешь. Начну я из далека, ты уж прости мне эту старческую особенность.
Когда мне было столько лет, как тебе, я жил в странном и, вероятно, непонятном для современных людей мире, где люди еще не добрались до Марса, и редко переступали порог восьмидесятилетия. К тому же часто умирали от нелепых для нашего времени болезней. В то время, в начале двадцать первого века, я ходил в один писательский кружок, представлявший собой то ли собрание графоманов, то ли начинающих писателей, что собственно было совершенно неважно. Я вспоминаю сейчас с улыбкой наши занятия, это старое доброе время, когда мы еще не знали о тех вызовах и сложностях, с которыми придется столкнутся человечеству в будущем. Помню, как после одной из таких встреч с собратьями по увлечению, в одиночестве сидел в какой-то московской закусочной, посредине еще остывающего от дневного бурления вечерне-ледяной Москвы, и размышлял о прошедшем семинаре.
На семинаре в этот раз каждый придумывал тему домашнего сочинения, начинающуюся с фразы “а что, если бы”, а потом случайным образом выбирал ее себе. Мне попалась тема о том, что будет, если каждый человек узнает дату собственной смерти. Веселая тема - не правда ли?
Я сидел на высоком стуле перед окном, и мог видеть проезжающие машины и одинокие фигуры москвичей, быстро идущих по улице города, так контрастирующего с Москвой, знакомой тебе сейчас. Вместе со мной, в так называемой закусочной, больше походившей на обычное кафе, находились разные люди: сзади меня собрались приятели, что-то жарко обсуждающие за кружечкой пива; спереди, за столом, с бокалами вина, сидели, думаю, муж и жена, строящие планы на будущее; слева от меня, молодой человек втирался в доверие девушке, отвечающей ему взаимностью. И мне вдруг преставилось, как какой-то человек подходит ко всем этим людям, и тихо, на ухо, шепчет дату смерти каждого. Какая ужасная картина!
Ты очень удивишься, как обостряется память после десятка регенераций на самые давние события столетней давности. У ученых есть этому объяснения, лежащие в природе древних нейронов и ядра личности, глубоко пускающего корни в нашу память. И, наверное, из-за этого я даже помню, как в то время в бумажном журнале, по-моему, это был “Фома и Ерема”, прочитал ответ чтимого церковью старца на вопрос - “почему Бог допускает, чтобы люди умирали от рака?” (посмотри обязательно, что это за болезнь была в начала века). Он ответил- “что человек не может знать замысел Божий, но благодаря этой болезни рай заполнился”. Что меня глубоко поразило и заставило задуматься.
И тут не важно, согласны ли мы с утверждением старца на достаточно банальный вопрос о несправедливости бытия, которое почему-то допускает благой Господь. Но через этот его ответ, я тогда почувствовал, какое это грозное оружие, направленное на человека, когда известна дата ухода из этого мира. Как и сейчас.
Написал ли я тот рассказ, вот это, я, к сожалению, не помню. Но дело не в этом и ты, наверное, уже понимаешь, к чему я клоню. Вам молодым, может показаться, что вы будет жить вечно, но это не так. Десять периодов по закону Шеридана-Хейса, которые отмеряны любом жителю солнечной системы, не являются вечностью. Десять раз подряд каждые двадцать пять лет наше тело обновляют и регенерируют до прежнего возраста. И после последнего обновления у человека наконец появляется шанс умереть от старости, с пониманием того, когда это примерно произойдет. После прекращения циклов регенерации, смерть наша будет безболезненна и скорее всего во сне, а до этого врачи будут лечить наши стареющие тела.
Не мне тебе объяснять, почему срок жизни в солнечной системе законодательно ограничен у всех людей в независимости от заслуг и достижений. (А за пределами солнечной системы нет, хотя шанс погибнуть от какой-нибудь радиации и неизвестных факторов гораздо, гораздо выше). Этот закон смог уберечь наш мир от большего зла, чем если бы этого закона не было.
Как раньше люди мирились с этой предопределенностью, когда жили чудовищно мало, по нашим меркам? Припоминаю, что в начале двадцать первого века был знаком с одной девушкой, с которой поделился своим размышлениями о том, что люди возможно в будущем будут жить восемьсот и более лет (как допотопные люди из Библии) – мне тогда казалось это фантастическим курьезом. Она ответила: “Зачем это? Столетия в ожидание встречи с Богом?” На что я тогда пошутил: «Всё потому, что в наш мир приходят все более и более сложные люди, которым надо больше времени на подготовку”.
Да, она вот так мыслила, совсем не так, как современные люди.
И что с ней стало? Я тоже не помню этого, хотя точно знаю - она не хотела бессмертия. В отличие от нас, мы ведь так привыкаем к этой регенерации, словно бы бессмертные боги к жизни на Олимпе
Но позволь мне поиронизировать, ведь мы ничего не знаем про жизнь на олимпе, не правда ли?
В буддийский трактатах я читал про богов, которые, как и все живые люди подвержены циклам реинкарнации, их жизнь может длится в миллионы раз больше человеческой, но не вечно. Там это смешно описывается – “Когда бог понимает, что ему скоро умирать, он замечает, что одежды его уже не такие светлые, трон на котором он сидит, не так великолепен. И друзья, и приятели покидают умирающего бога, ибо не в силах вынести свидетельство собственной бренности. Некогда совершенное тело стареет и увядает. Период счастья подходит к концу. Божественным зрением бог может увидеть обстановку мира страдания, в котором он обречен родиться, поэтому страдания грядущей жизни начинаются еще перед смертью.” И мне к этому нечего добавить. Cпелена спадает с наших глаз, и все мы понимаем, что мы смертны, хотя нас так долго учили быть бессмертными…
P.S. Сейчас, когда я дописываю эти строки, в поле под моим ногам вьется трава от сильного ветра, создаваемого плывущим надо мной кораблём доставки. Он медленно приближается ко мне, в зените заслоняя солнце, и у меня есть последние минуты, чтобы дописать и отправить тебе это письмо. Я допишу его, последний раз взгляну на это зелёное море травы, и отправлюсь, сначала в черную пустоту межзвёздного пространства, а затем в тот неведомый мир, где я со своим чудовищным двести семидесятилетним опытом смогу оказаться полезным колонистам, совершенно не зная сколько мне там отмерено жить. Обозревая свою жизнь, я понимаю, что мне действительно надо было больше времени на подготовку (как я тогда шутил с той девушкой) –и в этом мне не повезло, пишу это сейчас совершенно серьезно.
И знаешь, я, пожалуй, счастлив, что принял такое решение. Это не бегство из нашего мира, просто жить здесь и знать свой отмеренный срок, чтобы тихо умереть в своей постели, это не для меня. В моих ушах играет песня Еveryday, музыканта середины двадцатого века - Бадди Холли, и я думаю у меня сейчас такое же настроение, как у него, когда он в свои двадцать три года сел на самолёт, чтобы улететь в лучший из миров навсегда, вот ведь как забавно!
Прощай, твой любящий дедушка!
Еveryday (Вuddy Holly)
С каждым днём мы становимся ближе,
Всё набирает скорость быстрее, чем на Американских Горках.
Любовь, как и у вас, обязательно повстречается у меня на пути.
Э хэй! Э хэй-хэй!
С каждым днём набираются обороты.
Все говорят: "Иди и заговори с ней".
Любовь, как и у вас, несомненно встретится на моём пути.
Э хэй! Э-хэй-хэй!
Каждый день кажется всё более долгим.
Куда ни денься — любовь всё сильнее.
Будь, что будет! — Желаешь ли ты
Моей искренней любви?