оглавление канала
Тревога погнала меня дальше. Больше не обращая ни на что внимания, я сосредоточилась только на поисках созвездия Девы. Но над каждым из входов, которые я уже прошла теперь было расположено только по одной звезде с небольшими схемами-рисунками рядом. Эти рисунки указывали на название звезд. Вот изображение Девы, скручивающей в клубок нити судьбы. Это символ звезды Арех, помощницы богини судьбы, второй по яркости в созвездии Девы. Над следующим выходом дева, срывающая гроздья винограда с лозы. Это звезда Виноделица, третья по яркости в созвездии Девы. И наконец, я, едва волоча ноги, добрела до выхода, над которым сиял большой синий сапфир, а рядом с ним был очень искусно изображен сноп с пшеничными колосьями. Это была самая яркая из всех звезд созвездия, звезда Спика, на нашем древнем языке зовущаяся Пшеничным Колосом! Вот он, наш выход!
Я поискала глазами Божедара. Он так и стоял почти в самом центре, и продолжал внимательно разглядывать потолок. Выражения его лица отсюда я разглядеть не могла, но почему-то мне показалось, что он сосредоточено хмурится. Я тихонько свистнула, пытаясь привлечь к себе его внимание. Звук, усиленный каменными сводами, многократно отразился пронзительным визгом. От неожиданности я прижала ладони к ушам. Со звуками здесь было нужно обходиться более осторожно. Божедар оглянулся, и я принялась махать руками, будто ветряная мельница, уже опасаясь кричать. Во мне с каждым мгновением крепла уверенность, что нам надо спешить, что задерживаться здесь нам ни в коем случае нельзя.
И, словно отвечая на мои встревоженные мысли, скала вдруг под моими ногами мелко завибрировала. И эта вибрация становилась с каждым мгновением все сильнее и сильнее. Раздался какой-то утробный гул, который бывает перед началом землетрясений, а откуда-то, из открывшихся по углам пещеры узких люков, начал пробиваться пар, который с каждым мгновением становился все гуще и все горячее. Наплевав на осторожность, я закричала громко, как только могла:
- Божедар!!!! Сюда!!! Живо уходим!!!
Он, не нуждаясь в моем окрике, и так уже бежал в мою сторону изо всех сил. За ним, обгоняя друг друга неслись с немыслимой прытью Кащей с Ольховским. А каменные стены пещеры вибрировали все сильнее и сильнее, будто собираясь рухнуть нам на головы, горячим паром обдавало тело, и терпеть этот жар уже не было никакой возможности. Гул стоял такой, что было не слышно собственного голоса. Я уже ничего не видела. Вдруг из этой клубящейся сумасшедшей мги вынырнул Божедар, схватил меня за руку, и буквально поволок в подземный коридор, уводящий нас с этого уровня. Я едва успевала перебирать ногами, а он все тащил и тащил меня по коридору вниз, не произнося ни слова. Оглядываться назад было бесполезно, все равно было ничего не видно, и я опасалась только одного, что мы сваримся в этом кипящем пару, как те курята, попавшие сначала в ощип. Внезапно, пронзая гул раздался свистящий звук. Было такое ощущение, что какой-то великан с шумом втянул в себя, словно ложку горячего супа, всю эту белесую горячую массу. Пар стал рассеиваться, стремительно уносясь из туннеля обратно в пещеру.
От всего происходящего у меня разболелась голова, виски сдавило, будто на меня надели металлический обруч, и кто-то все еще продолжал стучать по нему, стараясь натянуть его поглубже. Гул все еще не проходил, и говорить что-то было бесполезно, можно было только кричать, и то, я очень сомневалась, что кто-то меня услышит. Мы продолжали уходить вглубь коридора, пытаясь отойти как можно дальше от этого опасного места. Было такое ощущение, что сами камни вдруг решили запеть во весь голос. Только вот хорошо бы еще было понять, с какой такой радости весь этот концерт.
Сколько времени длилось это светопреставление я не могла сказать. Мне казалось, что это не закончится уже никогда. Но вскоре, в туннеле стало проясняться, свет уже стал опять голубоватым, и мы наконец остановились, чтобы немного отдышаться. Гул стал затихать и слышался уже, как отдаленное эхо уходящей грозы, где-нибудь высоко в горах. Я, наконец, отцепившись от руки Божедара, сползла по гладкой и, ставшей снова прохладной, стенке коридора прямо на пол. Лицо горело, словно я только что вынула голову из печки. Я прижалась к прохладному камню щекой и так замерла в некотором блаженстве. Не поднимая головы на Божедара, я прохрипела:
- Что это было, черт побери?! Я уже думала, что мы сваримся, как раки в котле. Кстати, кажется, мое лицо сейчас как раз и напоминает этого несчастного членистоногого после того, как его ошпарили кипятком.
Я слегка развернулась, чтобы приложить к камню вторую щеку. Вскинула взгляд на Божедара. Матерь Божья…! Если я сейчас выгляжу так же, как он, то моему будущему мужу я бы не позавидовала. Ему ж придется всю жизнь прожить с красномордой «красавицей»! Наверное, Божедар прочитал мои мысли, потому что с веселой улыбкой, никак не соответствовавшей данному драматическому моменту, проговорил:
- Ты напрасно волнуешься, у тебя довольно прелестный румянец и не боле того…
Я слегка оторопело хлопнула на него ресницами. У меня что, так все явно написано на лице? А я-то думала, что моя физиономия непроницаема, как у гурона[1], стоявшего у пыточного столба ирокезов. Вернусь домой, стоит начать тренироваться перед зеркалом. Отвечать любимому грубостью не хотелось, а вот свое смущение показывать я не желала вообще. Наверное поэтому, пытаясь его скрыть, я чуть ворчливо проговорила:
- Не уверена, что через некоторое время шкура не станет слезать с лица клочьями. А теперь, ты мне скажи, что это было?! Еще немного, и цвет моего лица мне вообще мог быть по фигу!
Божедар хмыкнул. Посмотрел в сторону пещеры, где уже исчезали последние клочья пара, и задумчиво проговорил, будто и не слыша моего вопроса:
- Что-то не видно наших «друзей»… Я вот думаю, не сварились ли они там? Думаю, стоит вернуться и проверить.
Я невольно проследила его взгляд, направленный в сторону пещеры, которую нам удалось так своевременно покинуть, и проговорила чуть сердито:
- Подождем еще немного и вернемся! Ты мне так и не ответил, что это было?! Ты так внимательно разглядывал люки наверху, на потолке, что я уверена, что тебе удалось разобраться во всем этом. Так что, давай, не таись от друзей, расскажи, что ты понял.
Божедар едва дернул одним плечом, выражая, надо полагать, тем самым легкое недоумение от моего вопроса. Но я продолжала смотреть на него весьма требовательно. Попыталась, было, свести брови на переносице для большего эффекта, да кожу стянуло на лбу так, что я невольно поморщилась от боли. Решила отказаться от «усиливающей» мимики, и просто продолжила смотреть с огнем в очах на любимого. Оценив все мои подходы, он скорчил такую физиономию, будто хотел сказать: «Ну, хорошо, хорошо… Раз уж вы так настаиваете…». И начал объяснять мне то, что я и сама бы давно могла уже понять, если бы немного пораскинула мозгами, а не увлеклась переживаниями по поводу собственной внешности.
- Скорее всего, мы с тобой сейчас наблюдали явление, которое местные жители наверху и называют барантидой. Вот и нашлось объяснение сему загадочному явлению. – Я с недоумением продолжала смотреть на него. У меня как-то не складывалось в единое целое наше подземное путешествие с Ладожским озером. Видя мою некоторую растерянность, он продолжил уже более подробно. – Ты же видела потолок… - Я решила, что это было скорее утверждение, нежели вопрос, но на всякий случай, кивнула головой. – Эта пещера расположена под озером. Думаю, довольно глубоко. Там были шлюзы, через которые вайтманы покидали эту пещеру. Скорее всего, горячий пар подавался для продува этих самых шлюзов. Пар вырывался из них, и смешиваясь с холодной водой и вызывал то самое «кипение» и туман, которые наблюдали многие на поверхности озера. С чем связан гул, я не могу точно сказать. Скорее всего, связан он с работой неких механизмов, служащих для нагрева воды, и превращения ее в горячий пар, а также тех, которые отвечают за подачу, скорее всего, сжатого воздуха для периодического продува шлюзов. Вайтманы уже давно не поднимаются, а механизм, по неведомой мне причине, продолжает работать. С чем связана его периодичность, сказать не могу. Скорее всего, шлюзы, по заведенному издревле порядку, должны содержаться в надлежащем техническом состоянии. Думаю, как-то так. Но, ты же знаешь, я не инженер в этой жизни, я – лимнолог. Да и во всех предыдущих моих ипостасях, мои профессии были довольно далеки от механики. Хотя мой Род в древности и отвечал за жизнеобеспечивающие системы вайтмар[2], но с тех пор прошло слишком много времени, и знания, и навыки предков позабылись, и забились так глубоко в моем сознании, что я никак не могу их вытащить наружу. Так что, увы, большего я не знаю. Но думаю, что, все-таки, я прав.
Я только собралась ответить ему что-нибудь ехидное в моем стиле, но тут, со стороны пещеры послышались шаркающие шаги и в коридоре появилась наша «сладкая» парочка. При виде этого явления мне в голову почему-то пришла сказка по волка и лису. Ну точно, битый небитого везет! Только на голове у Кащея не хватало кусков теста, как у лисы из сказки! Ольховский в буквальном смысле слова, волок на себе Кащея. Причем, сам Саша выглядел намного хуже своего босса. Сразу скажу честно. У меня возникла подлая мысль-сожаление, о том, что они не сварились в крутую там, в пещере, за которую, впрочем, мне, почему-то, не было совсем стыдно. Увы…
Завидев нас, на их лицах отобразились совершенно противоположные эмоции. У Ольховского покрасневшее лицо озарила робкая улыбка надежды и, я бы сказала, некоего оптимизма. Словно, он никак не мог для себя решить, стоило ему радоваться встрече или пока подождать на всякий случай. А вот Кащей был явно зол. И только Ольховский спустил его со своей горбушки на пол пещеры, как тот заковылял к нам поближе, и с ходу принялся злобно шипеть, словно змея, которой наступили на хвост:
- Это все ваши проделки!! Я знаю!!! Вы вознамерились избавиться от нас…!!!
Я даже слегка оторопела от такой наглости. С удивлением посмотрела на эту кочерыжку, которая совсем еще недавно выглядела напыщенным и невозмутимым человеком. Чуть прищурившись, я пропела с иезуитской улыбочкой (которая, кстати, причиняла мне некоторую боль. Но чего не сделаешь ради такого случая):
- Милейший… А вы ничего не перепутали? – Начала я вполне себе светским тоном. Но потом, решив не церемониться, продолжила уже более понятным для этой публики языком. – Ты совсем берега попутал, Кащей. Вы силой и хитростью проникли в святая святых наших Родов, а теперь, словно облапошенные туристы требуете с нас, как с туристической компании компенсации за собственную глупость?! Или ты хочешь нас обвинить в собственной нерасторопности, и неумением быстро переставлять ноги? Скажите спасибо, что мы вас вообще не бросили и не сбежали. Смею тебя уверить, что такая возможность у нас была и уже не один раз. Так, что, я бы на твоем месте, Кащей, коней придержала, и не торопилась набрасываться со своими дурацкими претензиями!
Закончив сию пламенную речь, я, не дожидаясь ответной реакции, сдерживая неуместный в данной ситуации стон от того, что всю кожу на лице и руках стягивало так, что того гляди, лопнет, как на старом барабане, поднялась на ноги, и нарочито бодро зашагала вниз по коридору. Напоследок, не удержавшись от распиравшей меня язвительности, добавила, чуть повернув голову в сторону, слегка опешившим от такой отповеди, Кащею и его спутнику:
- А ведь Кащеи прибыли на нашу Мидгард-Землю с Пекельных миров. От этого названия произошло слово «пекло», так что, тебе должна быть привычна подобная температура.
И выпустив по неприятелю сей последний залп, я перестала обращать на них внимание.
[1] Гуроны – индейское племя Северной Америки, враждовавшее с племенем ирокезов.
[2] Вайтмары – межгалактические корабли древних Родов.