Начало царствования Ивана Васильевича было отмечено обострением в стране классовых противоречий, так как за годы боярского правления значительно ухудшилось положение народных масс. Глинские оказались не лучше Шуйских. При дворе процветала система раболепия, творились беззакония, невиданных размеров достигли злоупотребления властью и взяточничество. Росло глухое недовольство народных масс бесконечными боярско-княжескими интригами и распрями. Крестьяне и горожане стали спасаться бегством на окраины, заметно увеличилось количество «татебных» и «разбойных» дел — покушений на имущество и жизнь богатых феодалов. Сложившееся тяжелое положение крайне усугубилось пожаром Москвы, самым сильным и разрушительным за всю ее историю.
Ужасную картину народного бедствия нарисовал Н. М. Карамзин: «Летописи Москвы часто говорят о пожарах, называя иные великими; но никогда огонь не свирепствовал в ней так ужасно, как в 1547 году. 12 апреля сгорели лавки в Китае с богатыми товарами, гостинные казенные дворы, обитель Богоявленская и множество домов, от Ильинских ворот до Кремля и Москвы-реки. Высокая башня, где лежал порох, взлетела на воздух с частью городской стены, пала в реку и запрудила оную кирпичами. 20 апреля обратились в пепел за Яузою все улицы, где жили гончары и кожевники; а 24 июня, около полудня, в страшную бурю, начался пожар за Неглинною, на Арбатской улице, в церкви Воздвижения; огонь лился рекою, и скоро вспыхнул Кремль, Китай, Большой посад. Вся Москва представила зрелище огромного пылающего костра под тучами густого дыма» .
Народ Москвы не вынес выпавших на него испытаний — в городе раздался звон уцелевших колоколов, который стал началом общего восстания. Оставшиеся без крова и разорившиеся посадские люди поднялись на мятеж. Озлобление против бояр было так велико, что стоявших у власти Глинских народ обвинил в поджоге столицы. Мятежники обнаружили дядю царя Юрия Глинского в Успенском соборе, где он прятался, и лишили его жизни. Она разграбили двор Глинского, перебили его людей и устремились в Воробьево, где потребовали от царя выдачи его бабки, княгини Анны Глинской, и ее второго сына — Михаила. Царь, пообещав восставшим учинить розыск и наказать виновных, приказал схватить зачинщиков мятежа и казнить их. Восстание после этого пошло на убыль. Московский мятеж 1547 г. был не единственным. Волнения имели место в Пскове, Устюге, Опочке. В середине XVI в. снова заявили о себе еретические движения.
Венчание на царство, свадьба, невиданный по своим масштабам пожар, восстание народа против Глинских, которым Иван IV вполне доверял,— вся эта череда чрезвычайно значительных событий, стремительно следовавших друг за другом, произвела огромное впечатление на молодого царя. Он был потрясен и напуган. Позже, вспоминая об этих событиях, Иван IV признавался: «...и вниде страх в душу мою и трепет в кости моя...»
По свидетельству князя Андрея Курбского, в критический момент, когда Иван Васильевич с высокого Воробьевского холма со страхом и растерянностью наблюдал за гибелью в огне своей столицы, к нему со смелым поучением обратился протопоп кремлевского Благовещенского собора Сильвестр, выходец из Великого Новгорода. Ссылаясь на Священное писание, он обличал недостойное поведение молодого государя, так как, по словам священника, страшный огонь был наказанием царю за грехи, и призывал его к покаянию, к самосовершенствованию. Иван IV был тронут нелицеприятной речью Сильвестра, приблизил его ко двору и сделал своим духовником. Сильвестр в свою очередь приблизил к царю его спальника Алексея Адашева, служилого человека не слишком знатного, но «доброго» рода, в делах сведущего и умного. Сильвестр и Алексей Адашев стали главными советниками Ивана IV.
Скоро вокруг молодого царя образовался кружок приближенных к нему лиц, который князь Андрей Курбский позднее назвал на польский манер Избранной радой. Состав рады отражал компромиссный характер внутренней политики, проводимой в то время Иваном IV. Наряду с лицами незнатного происхождения, такими, как неродовитый дворянин Алексей Федорович Адашев или священник Сильвестр, в нее входили представители знати и придворной администрации: князья Андрей Курбский, Курлятев, Воротынский, Одоевский, Серебряный, Горбатый-Шуйский, бояре Шереметевы, Висковатый и др. Активную роль в Избранной раде играл митрополит Макарий. Избранная рада не была официальным государственным учреждением, но в течение 13 лет фактически являлась правительством и управляла государством от имени царя. Иван IV ничего не предпринимал без совещания с Сильвестром и радой.
Время правления Избранной рады — самый светлый и блестящий период царствования Ивана Васильевича. Пришедшая к власти новая группировка напряженно занималась реформаторской деятельностью, надеялась упорядочись законы и управление страной, расширить источники поступления доходов в казну и при этом стремилась учитывать интересы как служилого дворянства, так и боярства. По своему содержанию реформы в значительной степени отвечали требованиям обращенных к царю челобитных, написанных в 1549 г. дворянином и писателем того времени Иваном Семеновичем Пересветовым.
Выходец из Великого княжества Литовского Пересветов побывал в разных странах, в том числе в Османской империи, в конце 30-х годов XVI в. вернулся на службу к московскому государю и потом предложил проект государственных преобразований. Пересветов считал, что положение людей на царской службе должно определяться не знатным происхождением, а их личными заслугами; у царя должна быть сильная армия служилых людей для борьбы с его противниками внутри страны и для успешного решения внешнеполитических задач. Россия, ставшая теперь «третьим Римом», должна избежать пороков Византии, приведших к падению мирового центра православия — «второго Рима». К порокам Пересветов относил засилье вельмож, их неправый суд, бесконечные распри между собой, равнодушие к интересам государства, лень и нежелание воевать.
Пересветов доказывал необходимость коренных реформ армии, суда и финансов. Он обличал боярский произвол в годы малолетства Ивана IV, выступал против засилья бояр в управлении государством и возлагал надежды на сильную, независимую от аристократических вельмож власть «грозного и мудрого царя», способного поддержать во всем «правду», т. е. установить справедливый государственный строй. Для этого царь должен иметь твердую опору среди преданных ему служилых людей. Защищая сильную царскую власть, требуя беспощадной расправы с ее противниками, Пересветов писал: «Государство без грозы, что конь без узды». Взгляды Пересветова говорят о том, что в «грозной» государственной власти были заинтересованы представители поднимавшегося сословия новых феодалов — служилых людей, в число которых мор попасть каждый лично свободный человек. Это были стремившиеся к земле и богатству дворяне. Они ненавидели крупных вотчинников — своих недавних полновластных притеснителей, пытались оттеснить от власти «ленивых богатин» и сами приблизиться к трону, чтобы власть царя направить на защиту интересов дворянства. Взамен они гарантировали царю надежную опору в борьбе со всеми его противниками.
Правительство Ивана Грозного не могло, однако, не считаться с крупной феодальной аристократией — церковная и боярско-княжеская знать представляла тогда большую реальную силу. Со своей стороны феодальная аристократия в целом поддерживала принцип единого государства под властью единого царя. Она только настаивала на своем соучастии в этой власти, на сохранении своих давних прав и прерогатив, что на практике означало определенное ограничение самодержавия.
27 февраля 1549 г. фактически был создан первый Земский собор — довольно представительное собрание «всякого чина людей» в Московском государстве, или «великая земская дума». На этом совещании присутствовали члены Боярской думы в полном составе, Освященный собор во главе с митрополитом Макарием, дворецкие и казначеи, воеводы, дети боярские, московские дворяне и люди посада. Первый Земский собор иногда называют «Собором примирения». Ко всем выборным на него представителям Иван IV с Лобного места обратился с речью «о примирении», в которой резко осудил «неправедное» боярское правление, предшествовавшее его воцарению, и призвал всех к совместным действиям в интересах укрепления государства. Он, в частности, сказал: «...нельзя исправить минувшего зла; могу только спасти вас от подобных притеснений и грабительств. Забудьте, чего уже нет и не будет! Оставьте ненависть, вражду; соединимся все любовию христианскою. Отныне я судья ваш и защитник». Речь Ивана Грозного была записана черниговским воеводой Лукой Ивановичем Хрущевым и затем включена в список так называемой Степенной книги.
На Соборе были приняты меры, которые расширили права дворянства и ограничили права крупных феодалов — бояр-наместников. В их ведении остался суд над детьми боярскими только по таким главным уголовным преступлениям, как убийство, кража и разбой с поличным. По всем другим судебным и административным делам служилые люди перешли в ведение царской администрации. В этом допросе царя полностью поддержал митрополит Макарий.
Созыв Собора в 1549 г.— свидетельство создания сословно-представительного учреждения и превращения России в сословно-представительную монархию в то время, когда власть царя еще нуждалась в поддержке сословий. Земские соборы не ограничивали власти царя, носили совещательный характер, однако способствовали проведению в жизнь на местах политических мероприятий верховной власти и позволяли ей лавировать между дворянством и боярством. Они не стали постоянным органом и впоследствии собирались по необходимости несколько раз, в частности в 1565, 1584 и 1589 гг.
Самым крупным предприятием правительства компромисса было завершение в июне 1550 г. работы над новым Судебником. Он содержал 101 статью, имел структуру Судебника Ивана III 1497 г. и по сути представлял собой его дальнейшее развитие. В некоторых случаях он дословно воспроизводил постановления старого Судебника, в других — видоизменял их и дополнял новыми статьями. Так, Судебник 1550 г. исходил из старой системы управления и суда на местах, но при этом ограничил власть наместников и волостелей за счет сокращения их полномочий в области суда и усиления контроля над ними со стороны царской администрации. Контроль над деятельностью наместников возлагался на царских дьяков, которые выдавали наместникам уставные грамоты, а местному населению — доходные списки. Эти документы определяли судебные и финансовые прерогативы наместников. Кроме того, устанавливался единый размер наместничьих судебных пошлин, взяточничество каралось денежными штрафами. При разбирательстве дел на местах стало обязательным присутствие земских старост, выбираемых из числа местных служилых людей, и целовальников (целовали крест), которые избирались из среды «черного» крестьянства и посадских людей.
Судебник 1550 г. отменил торговые привилегии феодалов и передал право сбора тамги (основной торговой пошлины) царской администрации, что отвечало интересам верхушки купцов и ремесленников. Отменялись также податные льготы монастырям, что ослабляло материальную базу церкви и укрепляло центральную власть. Положение крестьян по-прежнему оставалось кабальным, поскольку сохранялась норма Судебника 1497 г. о Юрьеве дне и даже несколько увеличивался размер «пожилого». Новый закон распространялся и на вновь присоединенные земли.
В том же 1550 г. была предпринята военная реформа с целью укрепления вооруженных сил, от состояния которых во многом зависели успехи внешней политики. Ее практическая реализация шла по нескольким направлениям: во-первых, на время военных действий ограничивалось местничество при назначении командиров войсковых соединений и подразделений: во-вторых, было решено «испоместить» в Московском уезде «избранную тысячу», т. е. из 1070 дворян создать ядро дворянского ополчения, которое являлось бы надежной опорой самодержавной власти; в-третьих, для служилых людей устанавливалось две формы, два порядка прохождения воинской службы: «по отечеству» (т. е. по происхождению) и «по прибору» (т. е. по набору).
Службу «по отечеству» проходили дворяне и дети боярские. Она определялась Уложением о службе, изданным позже — в 1556 г. Служба начиналась с 15 лет, когда из «недоросля» дворянин или сын боярский становился «новиком», продолжалась до самой его смерти и переходила по наследству (т. е. «по отечеству»). Эта категория служилых людей составляла основную часть вооруженных сил — конное ополчение феодалов и обеспечивалась жалованьем и землей — «поместными дачами». Оклады давались в пределах от 150 до 450 десятин земли в трех полях и от 4 до 7 рублей в год. Но эти оклады значились только на бумаге. Фактически у государства не хватало ни денег, ни свободных земель.
Службу «по прибору» проходили стрельцы. Созданные в 1550 г. стрелецкие войска имели на вооружении огнестрельное (пищали) и холодное оружие (бердыши за спиной и мечи или сабли на боку). Сначала в стрелецкое войско было набрано 3000 человек; оно было сведено в отдельные «приказы» по 500 человек в каждом и составляло личную охрану царя. К концу XVI в. в стрелецких войсках насчитывалось уже 25 000 человек, и служба их проходила не только в Москве, но практически во всех крупных городах страны. В середине и во второй половине XVI в. постоянное стрелецкое войско являлось мощной боевой силой Российского государства.
Служба «по прибору» была менее почетной по сравнению со службой, «по отечеству» — она не передавалась по наследству и на нее мог поступить любой свободный человек. Казаки, пушкари, воротники, казенные кузнецы и другие ремесленники также приравнивались к «приборным людям». Неся службу по разным городам и на границах государства, «приборные люди» селились особыми слободами и по возможности обеспечивались коллективными земельными «дачами». Из этих общих «дач» выделялись участки для личного пользования. Безземельные получали хлебное и денежное жалованье, правда весьма нерегулярно, поэтому им приходилось заниматься ремеслом и торговлей, что отвлекало от службы и снижало, естественно, боеспособность войска.
В военное время служилые землевладельцы приводили в войско «сборных и посошных людей», которые выставлялись с тяглых дворов города и деревни. Вливались в войско также казаки, жившие на Дону. К концу XVI в. в составе русских войск насчитывалось более 100 000 человек, не считая 2500 наемных поляков, немцев и других иностранцев.
В 1571 г. М. И. Воротынский составил первый Устав по организации сторожевой и станичной службы на границах. Тогда у России еще не было морского флота. Только в 1570 г., в Ливонскую войну (1558—1583 гг ), Иван IV завел в Балтийском море каперский флот с целью воспрепятствовать морской торговле Польши, Литвы и Швеции. Для борьбы со шведскими и польско-литовскими пиратами он нанял флотилию из шести кораблей, которая базировалась на Аренсбург (остров Эзель) и порты датского острова Борнхольм. Каперская флотилия Грозного захватила 22 торговых судна с товарами. В октябре 1570 г. датский король, обеспокоенный действиями русской флотилии, арестовал ее руководителя и конфисковал корабли. Организация наемной флотилии была первой попыткой создания русского военно-морского флота.
Содержание и вооружение многочисленного войска требовало огромных средств. Поэтому вводились налоги и заново описывались земли. Для определения размера налогов была установлена единая в государстве мера доходности — «соха». Под «сохой» в сельской местности подразумевалась определенная земельная единица, зависевшая от принадлежности и качества земли. В городе в «соху» входило некоторое количество дворов. По расчету «сох» взимались повинности и даже выставлялись ратники. Чтобы полнее обеспечить казну, придумывались разные налоги, в частности были введены «пищальные деньги» — налог на содержание стрелецкого войска, «полоняничные деньги» — налог на выкуп пленных.
Общий процесс централизации власти не мог не затронуть православную церковь, поскольку она неизменно играла важную роль во всех сферах жизни тогдашнего общества и государства. Сама церковь единого государства тоже нуждалась в более жесткой централизации, ибо от времен феодальной раздробленности остались заметные различия в выборе пантеона святых, в порядке исполнения церковных обрядов, в системе внутреннего управления. По-прежнему остро стоял вопрос о секуляризации церковно-монастырского землевладения. В начале 50-х годов XVI в. на Руси появилось сочинение неизвестного автора «Валаамская беседа», написанное в форме диалога, имевшего якобы место в монастыре на острове Валаам. «Беседа» проповедовала нестяжательскую идею о несовместимости монашеского жития с монастырским владением населенными землями и обвиняла монахов в подлогах «святых божественных книг», в замене их своими «полезными для себя» книгами.
Царская власть, всегда заинтересованная в мощной поддержке духовенства, не могла остаться в стороне от назревших проблем церкви. По инициативе Ивана IV в январе — мае 1551 г. состоялся церковный собор, ставший важным событием для русской церкви. Его решения сведены в 100 глав, поэтому он и вошел в историю под названием Стоглавого. И на этом соборе царь держал речь. Он призвал присутствующих одобрить новый Судебник и другие реформы. Потом на соборе зачитывались вопросы царя относительно «исправления» церковного «строения», составленные Сильвестром и проникнутые нестяжательским духом. Нередко вопрос предрешал ответ, но не все ответы участников собора удовлетворили царя. Большинство соборных отцов во главе с митрополитом Макарием заняли иосифлянскую позицию, а нестяжательское крыло, возглавляемое Сильвестром, осталось в незначительном меньшинстве. Молодой царь не осмелился вступить в конфликт со всей церковью, объявившей церковно-монастырское землевладение незыблемым, а покушавшихся на него — «хищниками» и «разбойниками». По этому вопросу был достигнут компромисс: отныне собор разрешал монастырям приобретать и продавать земли только с царского дозволения и запрещал церковникам заниматься ростовщичеством как в натуральной, так и в денежной форме. Монастыри должны были участвовать в сборе «полоняничных денег» — налога для выкупа пленных.
Стоглавый собор унифицировал богослужение и все обряды, признал общерусскими около 50 «местночтимых» угодников и оформил единый для всего государства пантеон святых, а также поставил задачу улучшить нравы духовенства. Дело в том, что на соборе царь изобличал духовенство, особенно низшее и монашеское, в нравственных пороках, в небрежении к своим обязанностям и в не подобающем духовному сану поведении. Собор запретил монахам употреблять водку, дозволил пить квас и виноградные вина, а также предписал старшим священникам следить, чтобы рядовые священники «не билися и не лаялися и не сквернословили и пияни бы в церковь и во святой алтарь не входили, и до кровопролития не билися».
Надо заметить, что пожелание участников собора искоренить пороки и не впадать в ересь практически осталось на бумаге. Оно и не могло быть реализовано, потому что члены собора во главе с Иваном IV причину всех недостатков видели в том, что «старые обычаи поисшатались и прежние законы нарушены». Они собирались помочь беде восстановлением и сохранением «доброй старины». Это был подступ к исправлению церковных книг, предтеча будущего раскола.
Источник:
Русская история. Популярный очерк - Заичкин И.А., Почкаев И.Н. Москва • Мысль • 1992