Каждый день я открывала новое и новое. Вот опять Алевтина Петровна, замесила тесто и, прежде чем его раскатывать, опять его целует. Но это уже меня не раздражает.
— Алевтина Петровна, так зачем вы тесто-то целуете? — уже по-доброму спрашиваю я.
— Так как же его не целовать! Сколько люди и Природа в него вложили! Где-то вырастили пшеницу. Трудились, старались. Потом мололи. Вот я их благодарю! А вот дрожжи французские. Очень хорошие. Тоже люди далеко за границей старались для нас. Как же их не поблагодарить за труд?!
Маслице в Вологде сготовили. Мягкое, вкусное. Тоже трудились. И их благодарю! Яички моя курочка снесла. Тоже ей спасибочки. Молочко коровка моя принесла. И ей спасибо. А главное, низкий поклон Матушке-Природе! Если бы не она, и ничего не было! Вот я всех и благодарю одним поцелуем! Любовь и привет свой им шлю. Всем сразу. Благодарить-то всегда надо. Ведь так ты Благо даришь! А то мы всё берём себе, да берём!
А когда Благо даришь, внутри себя открой запертую дверцу в комнату с любовью и добром и отдай из самого сердца! Одним дыханием! В сердце и в мысли отдавая любовь и благодарность.
От такого объяснения я оторопела. Я — умная, образованная, знающая системы и взаимосвязи, макро- и микроэкономику, вся такая…. Мне даже в голову не приходило, что вот они — простые, важные связи. И как легко их сделать добрыми. Только поцелуй, и благодарность, и забота. Вот они – чувства, а потом разум!
Алевтина Петровна, продолжая раскатывать тесто, рассказывала:
— Когда ты спала, заходил Владимир Петрович. Узнавал, как ты? Вот если бы он был трусливым и равнодушным, давно бы тебе грудки порезали.
Тут я сообразила, что Владимир Петрович — это тот врач, который вызвал у меня вначале брезгливость.
— Володьку-то я знаю с самого детства. Задиристый он рос. Мама его была моей подругой. Добрая женщина. Померла в прошлом году. Володька дружил с моим старшим сыном. И сейчас дружит. Он хороший доктор. Заботливый. Его у нас в посёлке все любят. Многим он помог. И мы ему помогаем, держась друг за друга. Сын мой, в прошлом году специально приехал в отпуск к Володьке — крышу у него в доме перебирали. Сын мой мастеровой.
Руки у него умелые. Всё, детка, к нам возвращается: и плохое и хорошее. Все мы связаны, как узелочки в одном клубочке в руках Матушки-Природы. А она, знай себе, вместе с нами ткёт ковёр Жизни. И мы участвуем в этом вязанье: кто с чувством и разумом, а кто как во сне. Так и плетётся ковёр: Красивая, добрая между нами связь — красивый узор ковра, плохая — петли да дыры, да боль и страдания.
Алевтина Петровна примолкла, укладывая на противень пирожки.
— А муженёк что-то не приезжал уже давно? — спросила Алевтина Петровна.
В своей прошлой жизни я бы на такой бесцеремонный вопрос просто бы резко ответила. Но не теперь….
Каждый вопрос и каждое слово Алевтины Петровны будто бы открывали во мне очередную дверь в запертые комнаты добра и милосердия, скрытые внутри меня от меня же самой.
— Он занят, — вяло ответила я.
— А ты позвони ему. Ласково с ним поговори. Скажи, что с сыночком скучаете по нему. Расскажи, какой красавец сыночек-то. Весь в отца!
Я засмеялась. Никогда так с мужем не говорила. Зачем эти лишние муси-пуси. И так всё понятно. Но тут я задумалась…. А почему так не сказать? Ведь я сейчас так и чувствую! И вновь открылась дверца в комнату внутри меня — я почувствовала нежность, тоску по мужу. И тёплые, ласковые слова хочется сказать ему.
И пришло понимание — он много работает, и в его глазах я видела всегда заботу обо мне, которую я воспринимала, как укор моей слабости. Вот дура! Права Алевтина Петровна: сначала чувства рождаются, а потом разум. Алевтина Петровна продолжала:
— Позвони. Пусть приедет. Ребёнку надо, чтоб папка его тискал. Это ему на пользу. Ведь мамка берёт ребёночка всегда одинаково. Так Природа задумала — чтоб уверенность у ребёнка в жизни была. А папка по-разному, чтоб движение к развитию было.