Приехала как-то в храм заказать сорокоусты, хотела расплатиться карточкой. Налички не было. Но женщины в иконной лавке говорят, что невозможно оплатить сорокоуст картой. А дело важное – мама в больницу попала и болящая подруга.
А рядом в другом окне девушка заказывает тоже сорокоуст, только об упокоении (воина, убитого на СВО). Девушка, услышав, что у меня проблемы с оплатой, поворачивается и говорит:
- Давайте я оплачу, у меня есть наличка.
- Да, нет, что вы, это очень дорого, я завтра заеду и оплачу, - отвечаю.
В итоге мне удалось оплатить, через другое окошко.
Я пошла к выходу, и девушка в это время тоже шла к двери. Мы с ней разговорились.
Оказалось, что погибший на СВО – ее брат. Ему 36 лет. Семьи не было.
— Вот недавно схоронили, - она казалась спокойной, только слегка подавленной, в черном платке, с темной сумкой через плечо, в джинсах. Я как-то внутренне я поняла, что девушка в храм ходит редко, и сейчас ее сюда привело горе.
Мне нужно было на вечернюю службу, она тоже направилась к храму. У нее в руках были свечки.
Я посмотрела на эти свечки, и в голове у меня возникла мысль: «Живешь, телепаешься как-то, молишься, пытаешься детей воспитать, и неизвестно еще спасешься ли. А этот парень уже с Богом. У него уже все хорошо…» Все хорошо! Я посмотрела на девушку – на ее черный платок, темную сумку, джинсы… И говорю:
- Вы, знаете, не переживайте… Он ведь в раю теперь. У вас молитвенник теперь там! Там ему хорошо!
Сказала и думаю: поймет ли она? Вдруг я ее обидела? Вдруг она думает сейчас в эту секунду: «Лезешь не в свое дело! Думай, что говоришь! Ему всего 36 лет!! Жить да жить!! Жениться, детей растить» И огреет меня этой сумкой…
Но, она, посмотрев на меня, улыбнулась…
И сказала:
- Да… Я знаю…
А потом вся просияла.
Мы шли с ней и улыбались. Нас обеих просто «накрыло». Мы были на одной волне…
Зашли в храм и больше не разговаривали. Да и о чем тут говорить. Все и так ясно. Все и так – хорошо!