В этом поселке наша большая семья (у мамы были три сестры) имела, по нынешним меркам, немаленький участок земли. На нем вернувшиеся с войны мужчины (мужья сестер) в 1947 году возвели дом, в котором мы и жили все лето. Засыпали под сигналы самоходок, гудки буксиров и тарахтение моторных лодок, а проснувшись, мы — детвора — первым делом выбегали на берег поздороваться с рекой.
Нева мне всегда казалась каким‑то загадочным живым существом. Она была настоящей кормилицей: вода, пища, дрова… но было и необыкновенное удовольствие просто сидеть на берегу и смотреть, как течет река. То спокойная, то вся в белых барашках, то полная холодной туманной мглы, а в дни ледохода шуршащая и шипящая льдинами, идущими сплошным серо-белым полем.
Вот маленький буксир тянет три баржи, груженные лесом или еще чем‑то непонятным. На корме каждой баржи — маленький домик, рядом на веревках сушится белье. Несколько раз в день по Неве шел буксир, который тащил откуда‑то со Свири за собой плоты, состоявшие из двух-трех десятков связок, в каждой из них по 15 – 20 бревен длиной не меньше шести метров. В конце дня на последней связке плотогоны разжигали костер — варили уху. Этим зрелищем мы любовались каждый вечер…
На берегах было, видимо, не меньше полутора десятков мест, где эти связки бревен вытаскивали лебедками на берег, создавая огромные штабеля. Потом их развозили лесовозы.
Однажды какая‑то связка разорвалась, и все прибрежные жители на своих моторках бросились разбирать бревна — себе на дрова. Но на следующий день вдоль берега на большом катере проследовали суровые дяди, которые все «трофеи» отобрали…
Нас, кстати, регулярно посылали на берег за дровами. Мы шли вдоль реки с корзинками, собирали выносимые на берег деревянные чушки, большие щепки, куски бересты: этим наши мамы топили печь на кухне. Керосин привозили не всегда регулярно, поэтому вместо керосинки или керогаза приходилось растапливать печь, чтобы пожарить, например, только что выловленную рыбу.
Рыбачили мы почти каждый день, но иногда мама ставила нам определенную задачу — поймать пару щучек на обед. Мы с удовольствием прыгали в лодку и через полчаса приносили требуемую добычу. Удочки мы делали сами. В магазине требовалось купить только леску и крючки. Поплавки — это пробка и птичье перо, найденные на берегу, а грузило — свинец из пуль, которых у нас было не много, а очень много. Удилище — подходящая прибрежная рябинка…
Настоящим праздником был проход по Неве боевых катеров. Они шли не на самой большой скорости, но и ее хватало, чтобы волной выбросить на берег небрежно привязанные лодки. Едва завидев катера или услышав их (а они редко ходили поодиночке), мы отвязывали лодку и выходили навстречу волне. Помню, что меня это поначалу очень пугало, но потом я, как и мои старшие братья, получал громадное удовольствие от этой качки, особенно если в лодке был кто‑то, кто ее боялся.
Частенько нас, мальчишек, посылали «на тот берег», поскольку ближайший магазин работал эпизодически. И мы, привыкшие к лодке и быстрому течению Невы, спокойно переправлялись на Угольную станцию — это была деревянная пристань с горой черного угля, которым «питались» почти все тогдашние пароходики. В нашу задачу входила именно переправа, а в магазин отправлялась одна из сестер.
Кстати, воду мы пили прямо из Невы. Однажды какой‑то впервые приехавший дачник, стоя на берегу, спросил нас, откуда мы берем воду? И на наш удивленный ответ — из Невы — удивился еще больше, заявив, что эту воду пить нельзя. А вода была очень вкусной…
В субботу вечером к нам после трудовой недели приезжали отцы. По сложившейся традиции, отужинав, вся наша большая семья шла к братской могиле — тогда простенькому деревянному обелиску с красной звездой. Там были похоронены солдаты, прорывавшие блокаду. Родители, прошедшие войну и потерявшие на ней родных и друзей, считали своим святым долгом помянуть павших. Так нас приучили чтить и уважать память о погибших…
Вообще вокруг многое напоминало о войне. Берега были изрыты окопами: здесь бойцы переходили Неву по льду зимой 1943‑го. Поскольку случаев подрыва на минах и снарядах было немало, нам было строго запрещено копаться в земле, но мы тайком все равно этим занимались.
Лучшие очерки собраны в книгах «Наследие. Избранное» том I и том II. Они продаются в книжных магазинах Петербурга, в редакции на ул. Марата, 25 и в нашем интернет-магазине.
Еще больше интересных очерков читайте на нашем канале в «Дзен».