Кто знает, тот поймет
Одной из отправных точек дискуссии стал бюджетный дефицит, который стабилизировался в районе трех триллионов рублей.
«Доходы поступают, ничего критического нет, — заверил глава Минфина Антон Силуанов. — В ближайшее время планируем вернуться на плановые показатели».
Среди дополнительных источников доходов министр назвал справедливое распределение природной ренты. «У нас большие дисконты нефтяники предлагали, но оказывается, что это не совсем так. Кто знает, тот поймет», — несколько туманно заметил Силуанов. На то же самое почти теми же словами намекал и помощник президента страны Максим Орешкин.
Получается, реальные скидки при продаже нефти и газа существенно ниже официальных. И теперь в правительстве заняты тем, чтобы эти «лишние» деньги не только осели на счетах нефтяных компаний, но и пополняли бюджет. Пусть даже извилистым путем.
Также глава Минфина упомянул экономическую ренту, а именно — «добровольный» взнос крупного бизнеса в размере 300 миллиардов рублей (так называемый налог на сверхдоходы). Любопытно, что вице-премьер Андрей Белоусов на ПМЭФ заявил, что бизнес сам выступил с инициативой такого взноса. Силуанов прямо опровергать эту странную версию не стал, дипломатично заметив: «Ну можно и так сказать». Зато заявил: «Мы и дальше будем двигаться в этом направлении».
При этом вопрос возможного введения дополнительных налогов не встретил единодушного одобрения. «Любое увеличение налоговой нагрузки на бизнес подорвет инвестиции. Это будет прямой вычет из экономического роста», — заявляет глава Минэкономразвития Максим Решетников. «Повышение налогов — это контрпродуктивно. Оно не даст ничего. Мы доходов от бизнеса потеряем больше, чем гипотетически можем получить от повышения налога», — подтверждает Максим Орешкин.
Получается, основная фискальная идея такая: в общем и целом налоги не повышать, но собирать средства с главных бенефициаров, получающих сверхдоходы. Звучит логично и справедливо, хотя при таком подходе слегка смущает отсутствие единых и понятных правил игры.
Все ради трансформации
Между тем имеется еще один способ пополнения казны — приватизация. «Один из ведущих банкиров недавно сказал: нам нужна приватизация. Но потом руководитель Следственного комитета заявил: нам нужна национализация. Так что нам на самом деле нужно?» — спрашивал модератор дискуссии депутат Госдумы Андрей Макаров.
Собравшиеся оказались единодушны.
«С точки зрения фискальных вопросов переоценивать эту меру не надо. Приватизацию нужно рассматривать с целью структурной трансформации экономики. У государства много активов, которые должным образом не используются. Если мы дадим возможность бизнесу инвестировать туда, мы получим ускорение роста», — считает Максим Решетников.
«Нужно приватизировать. И у нас есть что приватизировать без риска для стратегических интересов государства», — согласна глава Центробанка Эльвира Набиуллина.
Вместе с тем полного единодушия у чиновников в этом вопросе явно нет.
«Я оканчивал финансовый институт, и нас учили понятно чему. Но есть люди, которые оканчивали юридические институты и факультеты. У них своя точка зрения. Какая победит — увидим», — заметил Антон Силуанов.
Много говорили собравшиеся и о возможном сокращении расходов.
«Мы решаем новую задачу старыми средствами. Мы говорим о трансформации и подразумеваем, что надо дать бюджетные средства. Потому у нас и пухнет все. Субсидии надо сокращать!.. К тому же сейчас мы видим элементы разогрева экономики. Когда экономика растет, наращивать расходы — это как масло в огонь подливать. У нас много чего нужно трансформировать в расходах. Как мы поддерживаем промышленность? Создаем госсектор за счет бюджетных трат, а нужно стимулировать спрос. Здесь у нас очень большой ресурс. Это очень трудно, но это нужно сделать», — заявил Антон Силуанов.
Действительно, трудно — ведь денег хотят все, а лоббирование никто не отменял. «У нас куда ни посмотришь, всюду приоритеты», — иронично заметил Макаров.
«Приоритизация так или иначе будет происходить. Но у нас есть два пути. Первый жесткий, по которому мы обычно не идем: закрыть какие‑то программы и перераспределить средства. Второй: когда мы все режем пропорционально и потом на приоритеты добавляем. Каким путем пойдем? Думаю, будет гибрид. Конкуренция жесткая, и от каких‑то программ придется отказаться или хотя бы не продлевать», — рассуждал Максим Решетников.
«Худший способ — это резать пропорционально всем. Хотя это вроде бы менее болезненно, никого не обидим, — заметила Эльвира Набиуллина. — Нужна жесткая работа по приоритизации расходов. Нужно составить список того, что неэффективно, а где‑то даже ухудшает конкуренцию — мы должны от этого отказаться».
Оправдание за успехи
В целом же, констатировали собравшиеся, экономическая ситуация в стране выглядит очень неплохой.
«У нас восстановился внутренний спрос, инвестиции растут. Наша экономика вполне адекватно работает, на рост спроса она ответила ростом предложения. Инфляционные риски есть, но они меньше, чем ожидалось», — отмечает Максим Решетников.
Чиновникам даже пришлось оправдываться за чрезмерные успехи, а точнее, за несбывшиеся прошлогодние пессимистичные прогнозы.
«Мы недооценили устойчивость нашей экономики. Наш экономический механизм очень живой. Но хорошо бы понять, почему он такой живой? Мне кажется, за счет того, что мы обеспечили достаточный денежный кислород в экономике», — заметил глава Минэкономразвития.
«Я считаю, что главный фактор не финансовые вливания государства, а адаптация многих тысяч наших предприятий, которые оказались очень гибкими, проворными, — возражает Эльвира Набиуллина. — На мой взгляд, у нас есть риски: мы путаем активность государства в условиях кризиса с тем, что мы хотим постоянно управлять экономикой. Этот соблазн может привести к тому, что мы подавим частную инициативу, я уже не говорю о риске реставрации плановой экономики. Кажется, что это невозможно, потому что у нас все рыночное. Но на самом деле для этого государству достаточно сконцентрировать у себя право принимать решения о том, какие проекты нужно развивать и куда направлять финансовые ресурсы».
Дальше глава Центробанка развила свою мысль:
«Дело не только в бюджетных рисках. Частный сектор должен принимать решения о том, куда что направить, а государство должно создать для этого условия. А если мы растем за счет бюджетных вливаний, то предприниматель начинает думать: гораздо эффективнее быстрее добежать и получить льготы, чем повышать производительность. Это означает отбор не самых эффективных».
Хочется верить, подобные тревоги носят все‑таки гипотетический характер.
Фрагментация и дедолларизация
Если же говорить о мировой экономике в целом и месте России в ней, то собравшиеся чиновники оказались единодушны: мы лишь часть большого процесса деглобализации.
«Мир меняется, как это происходило уже не раз в истории. Экономика стран БРИКС уже обошла экономику стран «большой семерки». Уходящие страны пытаются зацепиться за свое прежнее положение. Но остановить эту трансформацию не получится, она неизбежна, — уверен Антон Силуанов. — Для нас же самое главное — найти здесь место России. Сделать так, чтобы мы увеличили свою долю в мировом экономическом пироге. Нарастили мышцы, создали технологические системы, которые позволили бы нам дальше развиваться. Мы этим и занимались. Год прошли, выработали антитела — пускай они теперь болеют».
«Все страны стремятся к такому понятию, как технологический суверенитет. Что нам делать? В первую очередь нужно заниматься собой. У нас большой внутренний рынок, его нужно занимать и развивать. Заниматься созданием собственных компетенций и собственных технологий. И делать это в партнерстве с новыми ведущими странами», — отмечает Максим Орешкин.
На первый взгляд, звучит как стремление замкнуться в себе — и не случайно слово «суверенный» было вынесено в название ПМЭФ и повторялось в названиях многих отдельных сессий. Однако речь идет несколько о другом.
«Да, нам нужна экономика, основанная прежде всего на внутреннем рынке, внутреннем спросе и на собственном предложении. Слово «собственный» применимо и к капиталу, и к технологиям, — считает Максим Решетников. — Но это открытая экономика к внешним обменам. Это не только экспорт товаров и услуг, это движение денег, открытый обмен капитала с дружественными странами, плавающий курс рубля. Это экономика, где защищаются права собственности как резидентов, так и нерезидентов».
«Фрагментация, деглобализация — это не риск, это уже факт, неизбежность, это системные изменения. Происходит создание блоков, пусть и с размытыми границами. При торговле и инвестициях на первый план выходит не только экономическая эффективность, но и национальная безопасность. Торговля будет вестись преимущественно с дружественными странами, инвестиции тоже, — считает Эльвира Набиуллина. — А полагаться только на собственные силы неправильно. Нам нужно интегрироваться со странами, с компаниями, с инвесторами, которые готовы к этому. Мы будем получать от этого выгоды, в том числе выгоды масштабирования. Мы же знаем, что для многих компаний наш рынок слишком маленький, нам нужно выходить на экспорт».
Получается, речь о фактическом вхождении в блок государств — тот, который противостоит Западу и одним из лидеров которого можно назвать Китай. Причем этот блок в отличие от западного набирает силы — а присоединяться к сильному всегда правильно.
В чем‑то мы и сами можем возглавить процесс. Речь прежде всего о дедолларизации.
«На финансовом рынке мировом происходят масштабные изменения. Доллар остается главной резервной валютой, но после истории с Россией многие страны задумываются о диверсификации своих резервов. Второе серьезное изменение происходит в платежной инфраструктуре: мы видим активное движение многих стран к созданию региональных платформ платежей, некоторые страны начинают развивать национальные платежные системы», — объясняет Эльвира Набиуллина.
Кстати, процессу ухода от доллара была посвящена отдельная сессия с весьма мощным составом. Там были, в частности, представители таких сильных стран, как Китай и Турция. И практически все подтверждали: использование доллара как оружия их сильно обеспокоило и резко ускорило процесс дедолларизации, который постепенно происходит уже 20 лет.
Доллару после векового господства пора сдавать позиции, ему ищут глобальную альтернативу, а параллельно развивают двусторонние расчеты и другие способы. Для России же это не только ответ на санкции, но и шаг вперед. Ведь, уходя от доллара, мы перестаем финансировать экономику США — в пользу экономики собственной.