Мужчина с трудом приоткрыл глаза. Сквозь слипшиеся ресницы он увидел лишь расплывчатый женский силуэт, скользнувший от двери к кровати. Через пару минут он почувствовал, что его приподнимают. Гостья устроилась в изголовье и крепко обхватила бедрами его шею. "Тише, дорогой. Скоро всё закончится, и ты будешь свободен".
Сарды, или сардинцы, - народ колоритный. Гордые потомки нурагической цивилизации столетиями жили практически изолированно от внешнего мира. Формально Сардиния периодически переходила от одной короны к другой, однажды умудрившись побывать даже регионом Австрии. Но на практике на неприступный скалистый остров никто из "хозяев" особо не лез, обоснованно опасаясь получить по зубам от местных. В результате культура сардов (вплоть до начала евроинтеграционной катавасии) была очень самобытной и отличалась... своеобразным взглядом на вещи.
Например, на смерть.
Порядочный сард не должен был умирать долго. В идеале ему следовало неожиданно скончаться во сне - такая смерть считалась хорошей и светлой. Можно было героически погибнуть в схватке с чужаком (а к таковым сарды относили всех, кто не сард, в том числе представителей правоохранительных органов "хозяев") или пасть жертвой стихии. Подобный уход делал честь не только самому покойному, но и его семье. Можно было закончить жизнь и от болезни или травмы - но тут главное не затягивать. Денёк-другой помучился - и давай до свидания. Длительная агония считалась делом позорным и портила репутацию всему роду*.
А так как позориться никому не хотелось, родственникам резинщика приходилось прибегать к экстремальной мере - приглашать в гости аккабадору**.
Молчаливая женщина в чёрном, закутанная с ног до головы так, что лица её было не разглядеть, заходила в комнату умирающего. Домочадцы спешно расходились "по делам", чтобы ей не мешать. Аккабадора приступала к ритуалу "освобождения".
Первым делом она снимала с умирающего и выносила из комнаты все амулеты, талисманы, иконы и любые другие "магические" предметы - их защита человеку больше не требовалась:
"Они лишь понапрасну удерживают душу в теле".
Затем аккабадора усаживалась рядом со страдальцем, ласково гладила его по голове, успокаивающе с ним разговаривала и...
"Тише, дорогой. Скоро всё закончится, и ты будешь свободен".
В арсенале аккабадор были разные инструменты "освобождения". В одних случаях использовался "su mazzolu" - тяжёлый деревянный молот, которым женщина в чёрном наносила точный удар в основание черепа умирающего. В других применялась специальная подушка для удушения. А иногда аккабадоры прибегали к совсем удивительному способу - устраивались в изголовье кровати, обвивали шею "клиента" ногами и начинали его баюкать, постепенно сжимая бёдра. Бедолага медленно задыхался под ласковое поглаживание и нежную колыбельную песню.
Убедившись, что человек мёртв, аккабадора заканчивала ритуал оплакиванием - причём использовала особые "героические" заплачки, как если бы её "клиент" пал в бою, например, с карабинерами. С этого момента смерть сарда считалась не позорной, а почётной и правильной.
Услуги аккабадор щедро оплачивались - односельчане относились к ним с уважением и не скупились на деньги и подношения. Когда вопросы касались чести рода, жадничать было не принято.
По некоторым данным, в небольших деревнях аккабадоры работали вплоть до начала XXI века. Впрочем, о "некоторых данных" нужно сказать особо: дело в том, что о существовании аккабадор известно только косвенно, ни один случай "освобождения" не зафиксирован документально. Упоминания о деятельности "хозяек смерти" встречаются в литературе начиная с первой половины XIX века, и авторы опираются на очень скудную устную информацию от местных. Большая часть попыток разговорить сардов на эту тему в тот период натыкалась на глухую стену молчания - никто не горел желанием общаться об этом с чужаками. А современные сарды, может, и хотели бы что-то рассказать, но уже не могут - большинство из них застали аккабадор лишь в раннем детстве и в лучшем случае помнят, что с кем-то из старших родственников перед смертью проделывали что-то странное. Например, вот.
Естественно, в официальных документах тоже нет ничего полезного - это для самих сардов действия аккабадор были освобождением, а в глазах светской и церковной власти это ничто иное, как убийство. Поэтому от "официалов" деятельность аккабадор тщательно скрывали. А те если и узнавали ненароком, то докладывать "наверх" не торопились - за это можно было получить люлей проблемы и от начальства, и от местных.
Исследователи отмечают странности в приходских книгах: один и тот же священник одни смерти мог описывать крайне подробно, с указанием огромного количества деталей, а другие - очень скупо и расплывчато. Вроде "Салваторе Орру, скорбевший антоновым огнём, умер, придавив себе голову подушкой во время судорог, и был оплакан как герой". С большой вероятностью священник прекрасно знал, что там на самом деле стряслось с Салваторе и подушкой, но написать об это прямо не мог.
Единственным "вещественным доказательством" существования аккабадор на сегодняшний день является молот su mazzolu, хранящийся в Этнографическом музее в Галлурасе.
Примечания:
* В традиционной культуре сардов каждый конкретный человек выступал в первую очередь не как самостоятельная единица, а как представитель рода. Всё, что он делал, обязательно оценивалось с точки зрения чести семьи. Даже обстоятельства смерти члена рода шли в эту "коллективную карму" либо в плюс, либо в минус.
** От испанского "acabar" - "прикончить".