В конце лета 2022 года на южно-донецком направлении, как и на всём протяжении фронта специальной военной операции, продолжались позиционные бои. Это были, пожалуй, самые тяжелые недели противостояния украинским и собранным со всего коллективного Запада нацистам. Всё отчётливее приходило понимание: мобилизации не избежать. Но до неё, объявленной Верховным Главнокомандующим 21 сентября, ещё нужно было дожить. А пока рядом с воинами ДНР, ЛНР и кадровыми военными сражались собравшиеся со всех регионов огромной страны добровольцы. Этот рассказ — о трёх днях штурмовой группы, трёх фронтовых днях вчерашних мирных жителей, приехавших в зону СВО из далёкого Забайкалья, о трёх ничем не примечательных для большого фронта днях. Однако не время главное в этой истории — люди.
После Паши
Наступила ночь с 14 на 15 августа. Они сидели в вязкой темноте захваченной днём лесополосы. Молчали. Кто-то вспомнил, как в один из дней перед наступлением Паша раздобыл котелок мёда. В памяти запечатлелся детский восторг, с которым бойцы окунали ложки в янтарную сладость…
Как-то не верилось, что друга больше нет. Сколько времени прошло — час, полтора, два? Паха накрыл собой гранату и в одно мгновение словно перескочил на другую сторону бытия. Так быстро! Никто из парней даже не успел понять, принять, закрыть за ним невидимую дверь. Казалось, вот-вот окликнет, пошутит грубовато, протянет растаявшую в кармане шоколадку. Он ушёл, а они остались среди посеченных снарядами кустов. В пыльной августовской траве. Под жарким солнцем Украины.
Чувства словно притупились. Больше не напрягали ни жара, ни затаившаяся где-то рядом смерть. Они только что выполнили сложнейшую задачу: захватили укрепрайон, который до них два с половиной года штурмовали воины ДНР. Мощный укреп был залит бетоном, изрыт окопами и подземными ходами, оборудован дотами, дзотами, складами.
Несколько дней накануне взводный «Чикой», а вместе с ним опытные Павел Кочев и «Урал» натаскивали личный разновозрастной состав. Взвод постепенно осваивал то, что должно было стать гарантией их выживания. Пятерых самых опытных, отчаянных и надёжных взводный объединил в штурмовое отделение для усиления штурмовой группы из трёх десятков бойцов. Командиром отделения и своим нештатным замом назначил Павла.
Наступление, которого ждали ещё 10 августа, началось четыре дня спустя. Первый укрепрайон подразделения сформированной в Забайкалье мотострелковой бригады взяли штурмом к вечеру 14 августа. С другой стороны, по соседней лесополосе, навстречу должны были двигаться братские подразделения общевойсковой армии. Противника планировали зажать в клещи и встретиться в центре на стыке двух лесополос. Но вторую лесополосу отбить не удалось. Для многих, кто завяз там, это был первый бой. Успех нужно было развивать. Все, кто оставался в строю, по извивающимся в траве окопам двинулись в тот соседний укреп. Охранять освобождённую полосу, по приказу командиров, остались забайкальские штурмовики.
Уведя пленных в тыл, вернулся взводный «Чикой». Справа продолжался бой, а на освобождённом участке бойцы расставили посты, собрали украинские и иностранные трофеи, успели выпить воды и чуток отдохнуть. И тут по окопам со стороны боя пробежал прапорщик из второй роты. На бегу он прокричал, что наши отходят и всем тоже надо уходить. То ли поверив, то ли поддавшись порыву, «Мишаня» — молодой, ещё толком не обстрелянный боец, машинально побежал следом.
Уже в тылу, увидев, что товарищей рядом нет, а позади, там, откуда прибежал, началась стрельба, опомнился. Он вернулся на позиции, когда Пашу, уже разорванного гранатой, оттаскивал с линии огня «Урал».
Смерти — в глаза
Сколько времени они оставались впятером — лейтенант «Чикой», сержант «Урал», ефрейтор Павел Кочев, сержант «Бар» и рядовой «Малой» — 10 минут, 30, час? Они не побежали в тыл. Удивлённо проводили глазами прапорщика и скрытно выдвинулись навстречу нашим: встречным огнём по противнику прикрыть отходящих. Но никто не отходил. Зато приехала в темноте вражеская БМП. Завязался бой. Здесь и погиб Паша. Осколки разорвавшейся под ним гранаты посекли «Малого», но не достали остальных.
В какой-то момент, когда Паша и «Малой» уже истекали кровью, а «Урал» и «Чикой» отползли к ним, «Бар» остался на линии огня один. Боец сквозь прицел всматривался в темноту, боясь упустить очередной огненный всполох, а значит, не увидеть, куда бить в ответ. Не позволяя себе даже на миг отвести глаза, он давил до тошноты мерзкое ощущение, будто из тьмы, как из преисподней, на него ползёт смерть. Сейчас он оставался с ней один на один. Смотрел ей прямо в глаза. А за спиной были пацаны, страна, родители, дочка, жена.
Потом наступила тишина.
Вернулся «Мишаня» с каким-то молодым солдатиком. Они приняли у «Урала» смертельно раненного Павла. Понесли в тыл. «Чикой» и «Урал» вновь заняли позицию рядом с «Баром». Но стрельба прекратилась. Украинцы отступили. Светя себе фонариком из телефона, по окопам в тыл пробежал боец. Прямо оттуда, где недавно рокотала вражеская БМП, откуда летели гранаты и лилась свинцовая смерть. Они разглядели — Дима из второй роты. Накануне командование вручило ему лейтенантские погоны, доверило взвод. И вот теперь он один пробирался по окопам в тыл… Ни сил, ни времени на рассуждения не было. Просто поняли: украинцев впереди больше нет. Спустя несколько минут пришёл «Мишаня». Рассказал, как умирал Павел. Их осталось четверо.
— Стой! Кто идет? — Ощетинились стволами на звуки шагов. В сумерках среди деревьев двигалась группа людей. Наши. Командир соединения, комбат, ещё несколько офицеров и бойцов. Штурмовики доложили обстановку. «Молодцы!» — похвалил комбат. Комбриг добавил: «Сейчас отправлю шестую роту вам на подкрепление. С нами кто-нибудь идите». «Урал» пошёл с командиром соединения, «Мишаня» — с комбатом.
«Мишаня» шёл позади. В темноте в какой-то момент вдруг понял, что наступил на мину. Так и простоял на ней всю ночь. Утром на него вышли воины ДНР.
— Чего стоишь? — Да вот, наступил… — не в силах шевельнуться показал глазами под ноги. — Ничего, иди, она противотанковая.
«Мишаня» шагнул вперёд и упал. Когда отошли задеревеневшие ноги, вернулся к своим.
Подкрепление пришло под утро. 67 человек отборных бойцов из соседнего с Забайкальем региона и командир с позывным «Чипс». Их направили в соседнюю, всё ещё не взятую лесополосу. Они должны были поддержать вторую роту. Но под утро начался минометный обстрел…
В словно заколдованной лесополосе остались немногочисленные сибиряки и воины ДНР. Забайкальцы знали некоторых из дончан. Бесстрашные, известные по своим прославленным позывным, воевавшие с 2014 года, они приняли бой.
Укреп, ещё укреп
К утру 15 августа проклятый соседний укреп всё-таки был взят. На адреналине подразделения пошли брать следующий. А за ним ещё один. Сопротивление укронацистов было остервенелым. Сибиряки наступали, теряя людей, но закреплялись и снова выбивали нацистов с их насиженных годами позиций. Раненых вытаскивали под огнём. Убитых получалось вытащить не всегда. Некоторых, особенно командиров, нацисты специально оставляли на виду — ждали, когда за ними поползут для эвакуации наши парни. И расстреливали смачно, почти в упор. Выход оставался только один — освобождать территорию. В один из дней, сидя на ступеньках того самого окопа, где накануне штурмовики взяли пленных, командир соединения полковник «Лес» составил список на награждение. Павел Кочев шёл в списке первым — на звезду Героя.
Штурмовым отделением теперь руководил «Урал». Вместо двоих выбывших группе придали двух новых бойцов: пулемётчика и его помощника. Первому было 19, второму 24. Девятнадцатилетний парень с позывным «Лось» заключил контракт после полугода срочной службы специально, чтобы попасть на СВО. Напарнику Сане Дегтярёву исполнилось 24. Позже, при переформировании частей, он добровольно запишется в спецназ. В рядах этих отважных воинов геройски погибнет…
Наступление продолжалось. Штурм за штурмом слились в один почти бесконечный бой. Метров по 400 было между укрепрайонами — зелёными полосами, но, чтобы их преодолеть, требовались часы. Сплошные минные поля разминировали сами — те, кто шёл впереди. В одном из боёв, когда брали то ли третью, то ли четвёртую полосу зелёнки, в авангарде у забайкальцев двигалась рота снайперов. Командовал отчаянный старлей. Они снимали огневые точки впереди и обезвреживали мины перед собой. Штурмовики ползли следом. На глазах знакомый парень из Красноярска был тяжело ранен. Когда подползли, «Мальборо» зажимал окровавленное плечо. Украинский снайпер промахнулся: видно, целился в сердце, но наш в последний момент шевельнулся.
Ночами, когда всё смолкало, перед тем, как забыться коротким сном, парни стягивали с ног впившиеся в кожу берцы. Тут же ноги, словно парализованные, теряли чувствительность, наливаясь свинцом. Потом ступни начинало сводить судорогами и корёжить. С этой болью они и проваливались в сон. А на рассвете всё начиналось сначала.
Потом наступил момент, когда даже самые сильные готовы были отказаться выполнять приказ.
16 августа во второй половине дня командир соединения с позывным «Лес» собрал офицеров на короткое совещание: «Пора идти ещё один укреп брать. Надо! Возьмём его, оттуда по следующему бить будем».
Только что перед этим «Чикой» и «Урал» вернулись из взятой ими 14 августа лесополосы. Прошел слух, что за спиной у наступающих её опять захватили ВСУ. Но слухи не подтвердились. Когда вернулись с доброй вестью, вымотанные бойцы приняли это практически без эмоций. Только смотрели на лейтенанта и сержанта с удивлением: откуда у них хватило сил смотаться туда и обратно. Зато информацию о штурме следующих укрепов приняли в штыки.
Это были уже пятый и шестой укрепрайоны за последние три дня. Сил практически не оставалось, свинцовая усталость давила неимоверно.
О настроении личного состава доложили командиру соединения. Полковник сказал: «Задачу надо выполнить. Если личный состав откажется, пойдём мы, офицеры. Я, со мной все командиры. Штурм в 17 часов». Командиры разошлись по подразделениям.
«Чикой» направился к своему взводу в первой роте. 26-летний забайкалец, воевавший с февраля 2022-го, прямо в окопе получивший лейтенантские погоны, своих бойцов умел готовить и к таким испытаниям.
«Урал» присел возле штурмовиков. В эти минуты сержант особенно остро чувствовал, что испытывает командир, когда отправляет бойцов в бой. Перед ним, 35-летним контрактником, прошедшим срочную, Сирию, несколько лет профессиональной службы в войсках, сидели пацаны. Кто-то почти как его старший сын. Он довёл задачу, потом сказал: «Кто не хочет идти — оставайтесь. Я пойду сам».
Когда наступило время штурма, поднялись все. К счастью, в этот раз они не встретили серьёзного сопротивления. По найденным документам ВСУшников поняли, что здесь сидел заградотряд. Из этой лесополосы нацисты расстреливали тех своих, кто пытался отступать под натиском наших сил. Но сами, как только наш авангард приблизился, трусливо сбежали.
Подразделения втянулись в полосу, привычно закрепились. Вспомнили про еду. «Чикой» с улыбкой волшебника извлёк из рюкзачка литр сгущёнки. Боец с позывным «Прапор» достал две бутылки воды. Разделили на десять человек. В тот день это были их завтрак, обед и ужин вместе взятые. Распределили посты. Кому досталось дежурство, встали «на глаза». Остальные — спать.
Гречневый или гороховый
«Урал» и «Мишаня» дремали рядом, а потому почти одновременно услышали характерный рокот. Украинский танк, двигаясь по диагонали через поле, неумолимо заходил во фланг, чтобы напрямую простреливать только что занятый ими укреп. И сразу стало заметно, какая беззащитно жидкая эта лесополоса. Конечно, для танка и густая чаща не помеха, но тут они и вовсе были как на ладони.
— Нам, походу, крышка, — проговорил «Мишаня», не отрывая взгляда от приближающейся брони. Они смотрели, не в силах что-либо предпринять, а танк всё ехал и ехал. Ехал и ехал. Ехал и ехал. И крутил башней, словно хищный зверь, выискивающий добычу. И тут, как в замедленном кино, облако дыма вырвалось из-под его гусениц. Через секунду грохнуло так, что заложило уши. Танк наехал на свою же, установленную украинцами мину. Через несколько минут в соседнем укрепе заработала БМП. Было слышно, как переговариваются и отдают команды украинцы. Вслед поехавшей на выручку к танку бронемашине закричали: «Стой! Стой! Сейчас тоже улетишь!». БМП остановилась. А танк продолжал гореть, и из него никто так и не появился. Парни немного подождали, но всё затихло, и они моментально засопели, устроившись за стволами деревьев и в ямках. Мгновенно прямо в бронике отрубился и «Урал».
Проснулся, когда едва светало. Наступало утро 17 августа. Рядом приседали «Чикой» и «Прапор», разбуженные утренним холодком. Пока бойцы досматривали кроткие утренние сны, «Прапор» сходил за карьеры, где у ДНРовцев располагался сектор наблюдения. От них принёс несколько пачек сухих супов, тех, что нужно заваривать кипятком в кружке.
«Какой хочешь, — спросил, обращаясь к «Уралу», — гречневый или гороховый?»
Сержант выбрал гречневый. «Прапор» высыпал в протянутую ладонь пакетик гречневого супа. Скомандовал, улыбаясь: «Ешь! Я две тарелки навернул». Сержант с тоской смотрел на солёный серый порошок и понимал, что развести его нечем. Воды не было. Съесть свою «тарелку» так же всухую, прямо с руки он не смог. Пить хотелось даже больше, чем есть.
Из украинского укрепа в их полосу начались прострелы. Враг пытался понять, есть там русские или нет. Затем через их головы начали крыть миномётами по отбитым накануне полосам. Ползком штурмовики пробрались поближе к командирам, обсудили, где добывать еду. Сбоку перпендикулярно тянулась зелёнка. Разведка доложила, что там есть вода и много еды. Проблема заключалась в том, что деревьев на стыке полос совсем не было — метров сто чистого, простреливаемого поля. Но решение нашлось. Ротный сказал, что через несколько минут ДНРовцы должны ответно отработать по украинцам из миномётов. Сразу после, пока те очухиваются, можно будет сбегать за провиантом. В ожидании вылазки штурмовики рассредоточились за деревьями у края посадок.
Прибежал спецназ. Пять шесть бойцов на рассвете ходили во вражеский укреп, пытаясь очистить его от врага. Но натиск не удался, встретили серьёзное сопротивление и оттянулись назад, к своим. Это были парни из Хабаровска и командир с позывным «Баку». С помощью коптера и рации они начали корректировать артиллерию.
Штурмовики ждали удобного момента, чтобы рвануть на рекорд по открытой всем ветрам стометровке. Но всё сложилось иначе. Внезапный прилёт. Свистящие осколки. Ударившая в лицо земля. «Урал», «Бар» и «Мишаня» упали, подкошенные осколками по ногам. Одному парнишке осколок врезался в челюсть.
Первую помощь оказали спецназовцы. Пока над их головами била арта, на обезболивающем раненые начали движение назад. Дорога в тыл лежала через всё те же сто простреливаемых врагами метров. Прямо посреди пашни «Урал» остановился и отчетливо подумал: «Пусть убивают, больше не могу!». Выдохнул, заставил себя двигаться и медленно вслед за остальными прямо под пулями проковылял оставшуюся открытую часть пути. В боковой полосе их встретили комбат, два сапёра и медик. Санитар осмотрел раны, у кого смог извлёк осколки. Перед эвакуацией «Урал» услышал, как комбат отдаёт приказ сапёрам расчистить от мин путь для нашего танка. Сапёры смотрели на пашню, где на выгоревшей земле были хорошо видны противотанковые мины.
«Ничего, товарищ полковник, мы сейчас под два танка дорогу расчистим!», — сказал кто-то из них, лица которого «Урал» уже не рассмотрел. Раненых бойцов вели, несли, а потом на какой-то частной «Ниве» везли с линии боевых действий. Поднималось солнце. Начинался очередной жаркий донбасский день.
Валентина Корнилова.
От автора. Они продолжают воевать. Выполняют свою мужскую работу и за себя, и за погибших друзей. Почти все получили новые ранения, почти все снова уехали на Донбасс. Они воюют за Родину и, что бы ни случилось, до конца будут выполнять свой долг. Только горечь остаётся: подвиг накрывшего собой гранату Павла Кочева страна до сих пор не оценила по-настоящему.