Дмитрия Вдовина, советского и российского оперного деятеля, вокального педагога, заслуженного деятеля искусств Российской Федерации, профессора Академии хорового искусства, художественного руководителя Молодежной оперной программы Большого театра России, знают и в России, и во всем мире.
Артистический директор Московского Центра музыки и театра, арт-агентства, которое участвовало в совместных творческих проектах с крупнейшими интернациональными театрами, фестивалями и музыкальными организациями. Артистический директор и педагог Московской Международной Школы вокального мастерства, которая сделала возможным приезд в Москву для работы с молодыми певцами крупнейших оперных педагогов и специалистов из России, США, Италии, Германии, Великобритании. Педагог и руководитель Летней Школы великой русской певицы Ирины Константиновны Архиповой. Член жюри многих престижных международных конкурсов вокалистов в разных странах мира. Один из основателей и художественный руководитель Молодежной оперной программы Большого театра России. Педагог и художественный руководитель вокального департамента Международной музыкальной Академии Юрия Башмета в Сочи. Вот далеко не полное портфолио Дмитрия Вдовина.
Среди его учеников — победители самых престижных конкурсов, ведущие солисты крупнейших театров мира, таких как Большой театр, Ла Скала, Метрополитен-опера, Королевская опера Ковент Гарден, Венская государственная опера, Берлинская государственная опера, Парижская национальная опера, театр Реал в Мадриде и многих других.
Не так давно Дмитрий Юрьевич побывал во Владивостоке. Обозреватель ИА PrimaMedia Александр Куликов встретился с ним и побеседовал.
"Мне понравился Владивосток"
— Дмитрий Юрьевич, давайте начнем беседу с цели вашего приезда во Владивосток.
— У меня здесь две цели. Первая — главная. Мы каждый год, в мае-июне и в начале июля объезжаем Россию и близлежащие страны, бывшие республики СССР, в поисках новых голосов, новых пианистов, потому что в Молодежной программе Большого театра есть не только певцы, но и пианисты.
И поскольку мой дорогой коллега Евгений Александрович Плеханов, которого я знаю довольно давно, теперь возглавляет вокальную секцию (секция вокального искусства кафедры вокального искусства и дирижирования Дальневосточного государственного институту искусств — А.К.), мы с ним связались. Нам не довелось ранее бывать в этом регионе и мы решили сюда приехать, посмотреть, какие здесь молодые артисты, каковы здесь уровень голосов и качество обучения.
У нас в Программе Большого театра было несколько человек с Дальнего Востока. В частности, одна наша выпускница, а до этого выпускница Санкт-Петербургской консерватории Настя Кикоть. Она сейчас в труппе вашего театра (Приморская сцена Мариинского театра — А.К.). А сейчас у нас есть молодой человек из Хабаровска, замечательный баритон Максим Лисин. Я его очень ценю. Недавно он принимал участие в конкурсе имени Чайковского (XVII Международный конкурс имени П.И.Чайковского (12+) — А.К.) и получил 2-ю премию конкурса вокалистов.
А еще мы договорились с Евгением Александровичем, что мы с моей коллегой Екатериной Аполлоновной Вашерук, главным пианистом-репетитором Молодежной программы Большого театра, проведем мастер-классы для молодых исполнителей здесь, в институте искусств. Что мы и сделали.
Ну и, конечно, хотелось взглянуть на Владивосток, поскольку я никогда не был в этих местах, восточнее Иркутской области никогда не забирался. Получилось очень удобно: сначала мы летели на прослушивание из Москвы в Петербург, затем в Екатеринбург, а далее — в Новосибирск. И как бы психологически и физически подготовились к такому большому прыжку. Но всё равно тяжеловато, хотя и терпимо. Я даже не ожидал от себя такой прыти в первый день. Третий день, как ни странно, оказался самым трудным. Еле проснулся.
Мне нужно было время, чтобы адаптироваться. Но зато как певцы звучали! Левайн их как на блюдечке с голубой каемочкой, на руках нежно выносил в зал. Понимаете?
Тут еще очень много всего. Неблагопрятная акустика в большинстве оперных, да и не только оперных театров...
— У нас, кстати, хорошая.
— Да, я попробовал вчера, без публики и, естественно, без декораций, но хорошая. В большинстве же театров не так, к сожалению. Когда режиссеры и художники приносят свои макеты новых постановок, не всегда обращается внимание на то, достаточно ли они акустически благоприятны.
— Да, и в кулису заставляют петь.
— Ну, это не так страшно, если в театре хорошая акустика. Понимаете, от декорации очень зависит звучание человеческого голоса в зале.
Но если открывают, предположим, насквозь задник, арьерсцену, если ставят декорации из каких-то безумных материалов, если без конца используют искусственную траву и прочие неприемлемые материалы, которые глушат всё и вся, то певцов не будет слышно, даже обладай они гигантскими голосами. Есть только ряд режиссеров, которые знают, что вот в этом месте нужно сделать так-то и так-то...
Вот у нас есть, например, в Большом театре есть спектакль "Дон Карлос" (12+). Эдриан Ноубл поставил, знаменитый английский режиссер, который был руководителем Королевского Шекспировского театра. И, знаете, певцы расцветают в этом спектакле (а декорации величественные). Просто каждый голос можно как будто потрогать руками. Так он звучит. Но бывают и противоположные случаи.
— Ну, насколько я помню, Верди как раз думал о певцах. У него в операх есть куски, где оркестр вообще смолкает, где просто поют.
— Композиторы, пишущие оперы, то есть для голосов, должны хорошо знать этот изумительный, но хрупкий инструмент. Но часто они недостаточно образованы. Например, голос сопрано идет в низкую тесситуру, а оркестр продолжает извергать мощные звуки. При таком подходе никогда певца не будет слышно.
Вообще умение писать для голоса, умение работать с голосом, умение дирижировать для голоса, режиссировать для голоса — это очень серьезная наука. Я не уверен, что многие ее проходят в нужной мере.
— Я не могу сказать, что готов подписаться под каждым вашим словом, хотя душой я на вашей стороне. Уровень восприятия музыки у нас совершенно разный. Вы профессионал, я любитель.
— А я рассуждаю сейчас как зритель, а не как профессионал. Я рассуждаю как зритель, потому что я прихожу в оперный театр для того, чтобы меня это затронуло. Я сейчас не говорю: театр, музыка, голос, оркестр. Я говорю, что я хочу прийти слушать и смотреть оперу и чтобы меня это зацепило, взволновало. А что для этого нужно? А вот всё то, о чем мы с вами говорили, и нужно.