Вика очень любила все школьные приколы, одноклассникам или даже самим учителям подстраивать разные безобидные шуточки. Учитель немецкого сел на стул, где под материал были подложены кнопки. Мужчина молча встал и вышел из класса, лицо при этом стало краснее помидора. Смеялись? Было немного, но больше отводили глаза:
— Это сделал не Я!
А вот когда учительница по биологии провалилась в поломанный стул, смешно дергая ногами, пытаясь вытащить застрявшую заднюю часть, удержался один только староста класса. Вытягивали бедную женщину минут пять, настолько точно по размеру подошел стул. Много разного было в школе. И ей самой в рюкзак подкладывали лягушку, между страницами книги сажали паука. Казалось, что это нормально, просто такое оно, беззаботное шкодливое детство. Отца перевели в другую часть, пришлось в 9 класс идти в новую школу в другом городе. Жаль было расставаться с подружками, но Вика уже привыкла. Это была ее четвертая школа. Особенно не хотелось расставаться с учительницей литературы Ольгой Владимировной. Ее уроки были самыми интересными.
Случилось нечто ужасное. Отца уволили неожиданно, пожалели и не стали писать настоящую причину. В споре с кем-то из подчиненных схватился за табельное оружие. Нет, не пугал им и не тыкал в обидчика. Расстегнул кобуру, этого оказалось достаточно, неуравновешен, опасен для окружающих. Сидел на стуле сильный, взрослый мужик и понимал, что все, теперь придется быть, как все. Искать новую работу, вот только какую? Мама неожиданно предложила вернуться в последний город, где проживали до перевода:
— Там никто ничего не знает, документы чистые. Можешь пойти в охранное агентство или вообще свое открыть. Кстати, там есть институт, Вике летом поступать надо. И с жильем проблем нет, бабушкина квартира стоит пустая.
Плюсов много, что тут раздумывать? Девушка представила, как неожиданно появится возле своих подружек и спокойным тоном, будто и не отлучилась на три года, скажет:
— Привет! Что у нас сегодня по плану?
Дальше должен быть: “ох!”, визг и обнимашки. Быстрее бы поехать назад. Вика чуть ли не бежала по парку. Вчера поздно вечером переехали, устали, рано легли спать. Сегодня мама отпустила ненадолго. Решила первой посетить Аллу, самую близкую подругу. Все было по плану: и охи, и визги и крепкие обнимашки. Не могли наговориться. Толик Подгорный и Маша Воробьева поженились! Офигеть просто! Они и в 8 классе были неразлучны, но в конце 11 пришлось идти в загс. Додружились до круглого живота, малыша ждут. Учитель немецкого перешел в другую школу. Одноклассники после выпускного разлетелись кто куда. В городе осталось лишь человек 10, не больше. Жаль, не удалось повидаться.
— А как там Ольга Владимировна?
— Ой, плохо!
— Как это? Что случилось?
— Кто-то леску натянул возле лестницы, она споткнулась и прямо кубарем спустилась вниз. Переломы сложные на ногах, уже, если не ошибаюсь, две операции сделали. Но она все равно не ходит.
— Кошмар просто, как же она живет? Ведь у нее ни детей, ни мужа, как себя обслуживает?
— Не знаю, я ее уже давно не видела.
Вика рассказала маме про свою любимую учительницу.
— Как же дети порой жестоки! Разве это баловство? Взрослый человек так пострадал, а если бы ребенок упал? Мог разбиться полностью. Знаешь, что, а ты сходи к ней, посмотри, может помощь какая нужна. Не знаю, в магазин там сходить или в аптеку. Давай сейчас быстренько шарлотку испечем и пойди, проведай.
И чего испугалась? Стоит Вика возле двери и боится нажать звонок. Так просто легко было бы забежать поздороваться, а вот к больному человеку неудобно, что ли. Какие слова подобрать? Куда глаза спрятать?
— Вы к Ольге Владимировне?
Приятная женщина доставала из сумочки ключи.
— Да, только не знаю, дома ли она.
— А куда она денется? Сидит себе возле компьютера целый день. Вот, проходите, я сейчас, сумки на кухне оставлю.
И опять Вике было трудно сделать эти несколько шагов. Ощущала себя виноватой в случившемся. Чем она лучше? Кнопки для учителя немецкого она ведь из дома принесла, и стул, правда не специально, честное слово, тряпкой накрыла. Там совсем не было сидения. Только скелет стула. Убирала класс и тряпку накинула на стул, чтобы сушилась. Кто же знал, что учительница захочет сесть за последний стол. Всем было весело, и никто даже предположить не мог, как сильно были стесаны бедра у бедной женщины. И вот теперь это… Как же жалко Ольгу Владимировну.
— Проходите, не стесняйтесь. Оленька, это к тебе! Вы пока пообщайтесь, а я пойду, ужин приготовлю.
В кресле у залитого солнцем окна сидела в инвалидной коляске любимая учительница. Ничем от себя самой, прежней, не отличающаяся. Аккуратные волосы, красивое платье, даже туфельки на невысоком каблучке, которые шли вразрез с возможностями тела.
— Вика! Это ты? Боже, какая красавица стала!
— Я, Ольга Владимировна, мне очень жаль… Извините нас, мы совсем о последствиях не думаем.
Вика почему-то взяла вину на себя.
— Что ты, я никого не виню, была не внимательна. Скоро все пройдет, может в 1 сентября разрешат вставать.
— Но как вы одна…
— Мне Мариночка помогает, соц работник, она замечательная! Жалею лишь об одном, балкона в квартире нет, на улице год не была, окно открываем, но это не считается. По лестнице тоже спуститься не могу. А в остальном все хорошо.
Вика больше двух часов пробыла у Ольги Владимировны. Наговориться не могли. Обсудили институт, вспомнили одноклассников. Чуточку затронули Толика с Машей.
— Да, вот и такая любовь бывает, ранняя. Одно могу сказать, чистая она у них, искренняя. Надеюсь, на всю жизнь.
Дома Вика возбужденно рассказывала все родителям. Какая замечательная Ольга Владимировна и сильная. Ученики ее покалечили, а она их ни в чем не обвиняет. Отец выслушал внимательно и сказал:
— Покажи мне завтра, где она живет, посмотрим, что можно сделать.
— Правда? Папка, ты чудо! И я смогу вывозить ее в парк на прогулку!
— Не тяжело тебе будет одной? Спустить то ладно, а вот назад поднять…
Мама естественно беспокоилась о дочке.
— Там Марина есть, поможет. Хорошая женщина, и дом убирает и кушать готовит.
Уже через два дня сверкала сварка в подъезде. Любопытные соседки спорили на лавочке:
— И зачем сходы делают, она ведь вот-вот встанет! Я сама слышала, ее работница так говорила.
— Тю, Васильевна, совсем не понимаешь, что ли? А мамочки с колясками как мучаются! А Юрчик с пятого этажа так и растет без воздуха третий год, ДЦП у него. Лишь на балконе изредка сидит. А Петровича инсульт разбил, только-только расхаживаться стал, по дому передвигается потихоньку. На улице все лучше будет, быстрее оправится.
— Да ты что? А я и не знала! Все думаю, что это его не видно. Вон чего… Да… беда. Он же молодой совсем, какого года?
— Твоего, Васильевна, твоего! Поняла, на что намекаю? Кто знает, может и нам самим эти сходы пригодятся.
— Тьфу на тебя! Не приведи, господи!
Вика поступила в институт, врачи не разрешили Ольге Владимировне вставать и идти в школу на работу. Вернее, месяц еще вообще пролежала на вытяжке, сняли спицы с ног, вставать потихоньку можно, но на улице не рисковали. Вика возила свою учительницу в парк. Рассказывала, как идет учеба. Однажды подруга мамы попросила узнать, сможет ли Ольга Владимировна подтянуть ее оболтуса по русскому языку. Согласилась с удовольствием. Соскучилась по работе. За ним появился второй ученик, третий. Жизнь налаживается! Однажды понадобились какие-то пособия, их нужно было взять в школе. Вика вызвалась принести. Зашла в учебный корпус во время урока, шла по гулкому коридору, услышала гомон в классах и улыбнулась. Будто вернулась в детство. Повернула к лестнице, сделала шаг, другой. Нога уперлась во что-то, леска! Глазам своим не поверила. Сделай она шаг чуть шире, споткнулась бы точно! Вмиг перед глазами встала картина, инвалидная коляска и операционная. Стала вдруг страшно и очень обидно:
— Неужели вас первый случай ничему не научил?
Села на ступеньки и… расплакалась! Прозвенел звонок, топот десятков ног, замирали возле нее. Переглядывались:
— Почему плачет?
— Что тут происходит?
Директор школы побледнел, когда увидел леску:
— Ты упала? Поранилась?
— Нет, вовремя увидела.
— Пахомов! Где этот паршивец? Быстро ко мне в кабинет! На этот раз легко не отделаешься. Буду в суд подавать!
— А что сразу я? Никто же не упал.
Наглая улыбка блуждала на лице переростка, явно второгодника. Дети вокруг смотрели на него осуждающе. Никто не улыбался, “шутка” явно не удалась.
У нас у всех в жизни была школа, шкодили? Еще как… По секрету скажу, немец и биологичка, это из моей жизни. Слава богу, обошлось без таких серьезных последствий. А ваши шалости как далеко заходили?
Другие мои статьи: