2
Пока не было Науки, они извлекали выгоды из Бога. Как только появилась Наука, стали извлекать выгоды из Науки, Бог стал не нужен. Теперь Бог опять в цене. Таким образом, всё дело в выгодах.
*
Бог — это общее слово, означающее имя или название любого предмета, на который человек опирается, на который уповает и от которого ждёт спасения от всех форм лишений, неприятностей, мучений и смерти. Поэтому атеистов в истинном смысле слова не существует так же, как не существует людей, которые ни на что не опираются, ни на чём не стоят, ни на что не надеются и ни от чего не ждут спасения. Даже самый холодный и беспринципный нигилист — это всего лишь замаскированный верующий, ловко паразитирующий на близорукости или полной слепоте простаков. Если он на чём-то стоит, значит он во что-то верит, на что-то надеется и даже что-то любит, — значит и у него есть свой Бог.
*
Атеизм заявляет, что борется с религиозным мировоззрением, но это ошибка, он всегда боролся не с религиозным мировоззрением, а с религиозной политикой, а у политики нет мировоззрения, у неё есть лишь выгоды, причём выгоды сиюминутные, однодневные, преходящие. Политик не думает о том, куда и к чему приведёт погоня за выгодами, он думает только о том, ка́к именно сейчас без оглядок на Совесть не потерять имеемое, достичь большего и скрыть преступность средств от современников и потомков, и именно с этим всегда боролся благородный атеизм.
*
Теизм первичен и безусловен, атеизм вторичен и обусловлен. Ни один младенец не бывает атеистом, он весь состоит из зависимости от старших и вынужден постоянно обнаруживать эту зависимость, обращаясь за посторонней помощью. Крик о помощи — его молитва, крик о помощи — его теизм. Когда ему плохо, он не размышляет: есть кто-то рядом или нет, (то есть есть Бог или нет Бога), он просто кричит, и если кто-то оказывается рядом, ему помогают, а если не оказывается, погибает. Но не кричать, не звать, не издавать звука, когда ему плохо, он не может, потому что только в этом его спасение и возможность продолжения жизни. Причём, крик его не содержит никаких слов, это не канонические и не личные молитвы, это не ум и не образование, не мирское воспитание и не церковное обучение, это просто душа, подающая знаки нужды в помощи. Матери и отца он не видит так же, как взрослый человек не видит Бога, но это его не смущает, потому что весь его организм настроен на спасение, на выживание, на движение к жизни и для этого ему даны вот такие средства. Так что́ же из этого следует для взрослого человека ? Да то, что атеистами не рождаются, в пелёнках нет атеистов,[1] там все кричат и молятся навзрыд. Атеистами становятся, и становятся тогда, когда никого не могут дозваться, потому что никто не отвечает. Из этого человек заключает, что, раз не отвечают, то никого и нет. Это естественная основа искреннего, немудрёного атеизма.
____________________________
[1] Не в окопах нет атеистов, как это повсюду болтают, а именно в пелёнках.
*
Выходя из младенчества и обретая способность что-то делать самим (как они думают), люди начинают разделяться по степеням ви́дения своей зависимости от посторонних сил и отношений: одни видят свою зависимость от родных и близких, которые у них перед глазами; другие видят свою зависимость от чужих и посторонних, от которых зависят их родные и близкие; третьи видят зависимость чужих и посторонних от дальних, отдалённых, ушедших и даже враждебных, и только немногие видят свою зависимость от Источника жизни, от Которого зависят все, выше перечисленные, посредники, находящиеся между ними и Источником. Полное отсутствие ви́дения своей зависимости от своего нравственного поведения, а также от нравственного поведения других людей, а значит и от характера и своих и чужих отношений с Источником порождает и наивный, и примитивный, и вульгарный, и научный, и скрытый, и откровенный атеизм.
*
Атеизм зарождается при дворах в укреплённом и развитом городе, где сотни людей, будучи защищаемы тысячами слуг, рабов, машин и скотов, настолько отдаляются от естественных, диких, первозданных, незащищённых условий существования, что перестают нуждаться в Сверхъестественной Защите и Помощи, без Которой они и шагу не ступили бы в первозданной, неогороженной среде. В эпохи рабовладения на одну сытую физиономию приходилось по сотне ближайших рабов; в эпоху машинного производства на одну наглую пасть приходится уже как минимум тысяча рабов, — это если труд машин преобразовать в труд рабов. Так можно ли не сойти с ума от такого извращения и не прийти к безумию оголтелого атеизма ?
*
“Нет Бога” говорит не тот, кто доказал своей собственной жизнью, страданиями и смертью Его отсутствие, (а ведь только так можно действительно что-то доказать), а тот, кто просто не нуждается в Нём, кто заменил Его толпой посредников — разнообразных слуг, рабов, машин, механизмов, приспособлений, орудий, устройств, удобств, примитивного и научного опыта, инструментов, дрессированных животных и прочих ”благ” цивилизации, и потому он нуждается в посредниках, а не в Боге. Посредники для него — Бог, о них он не скажет, что их нет, он даже не помыслит такое, хотя есть и такие умалишённые, которые и посредников уже не видят, не видят уже никого, кроме себя и своих прихотей, не задумываясь о том, откуда что́ берётся. Но попробуйте отнять у них посредников и у них уйдёт почва из под ног. Пусть слуги, рабы и скоты, понимая, что никто, кроме Бога, им не поможет, в слезах обращаются к Нему, и, боясь не угодить господам, страшась наказаний, лишений, пыток и смерти, на каждом шагу вымаливают у Него помощи в каждом деле, на вдохе и выдохе, чтобы Он помогал им, бедным и беззащитным, ублажать ненасытных господ, творить и изобретать для них все мыслимые и немыслимые удобства, удовольствия и развлечения, дабы жизнь их рабская не стала ещё хуже, чем была, или вообще не оборвалась раньше времени, — вóт кому нужен Бог. Чем на более низкой ступени общественной лестницы стои́т человек, чем меньше у него самогó слуг, инструментов, механизмов и подспорий, чем чаще он должен по роду занятий подвергать свою жизнь опасности и лишениям и ещё держать ответ перед вышестоящим, тем больше у него непридуманных оснований иметь отношения с Богом.
*
Сила и при этом отсутствие изматывающих обязанностей — вóт основа атеизма. Бессилие и при этом груз изнуряющих обязанностей — вóт основа теизма.
*
Все великие атеисты — это высокообразованные, духовно пресыщенные, телесно сытые, материально обеспеченные и полностью защищённые типы, которым доступны все блага цивилизации, и потому все их ”воззрения” и ”изречения” — это просто отрыжка сытости их существования, не имеющая никакой действительной основы и нравственной ценности, а значит не могущая привести к Благу кого бы то ни было. Поэтому никогда просто так не слушай чьих-то умностей, а сначала посмотри на то, кáк живёт этот умный умник, ктó его кормит, пóит, защищает, лечит, обеспечивает всем необходимым и лишним, кáк он ведёт себя с людьми, кáк к нему относятся люди, чтó он пережил, чего сумел избежать не погрешив против Совести, кому он предан, кéм был предан, кого предал, от чего страдал и страдает, какой ценой достиг всего того, чтó имеет, насколько боится потерять то, чтó имеет, насколько страшится одиночества и отверженности, — и вот только тогда ты узнаешь цену его словам вообще о чём бы то ни было, а тем более о том, чтó ему, по сути, неведомо.
*
Каждый атеист и церковник потому и атеист и церковник, что оба держатся за людей, стоя́т на людях, сидят на людях, лежат на людях, люди — их почва и опора, они пользуются людьми как материалом, боятся потерять своекорыстную связь с ними и при этом не заботятся о самочувствии этой почвы, отворачиваются даже от мыслей об истинной заботе. Многие ли церковники и многие ли атеисты будут утверждать Бога или отрицать Бога, оставшись в одиночестве в пустыне, из которой нет выхода, и в которой ни отрицанием, ни утверждением Бога никакую толпу не сколотишь и никакой корысти не обретёшь ?
*
Главное не в том, чтобы раскусить обманщиков вокруг себя, а в том, чтобы найти обманщика внутри себя, в самом себе найти лукавого атеиста или притворного церковника, а потом найти ещё и Того, без Чьей помощи не избавишься от обоих уродов, чтобы стать чистым и истинным человеком.
*
Не трудно обмануться в людях и признать это, трудно не обмануться в себе, а обманувшись, признать это и не скрывать этого ни от себя, ни от других.
*
Глядя на лукавство других, все умны, и не только умны, но и рады подметить и обсудить скрытые тонкости чужих обманов. Но изощряться в этой проницательности, а тем более тщеславиться ею — путь в никуда, а точнее вообще не путь, а средство отвлечения от пути.
*
Два волка, веками дерущиеся за добычу — церковник и атеист. Их добыча — толпа. Любви же толпа не нужна, толпа — смерть для любви, и потому любовь всегда бежит толпы, и потому любящий никогда не достаётся ни атеисту, ни церковнику.
*
Многие атеисты — отличные шутники и острословы, их начитанность, просвещённость, образованность, таланты позволяют им без какого-либо напряжения заниматься религиозно-философским юмором, от которого приходят в восторг их поклонники. Но вы посмотри́те, гдé они занимаются этим юмором: в тепле, в сытости, в обеспеченности, в защищённости чужими жизнями, трудами, муками, страданиями, жертвами. Вы посмотри́те на портреты этих прославленных интеллектуалов, на этих аристократов духа — на их сытые, ухоженные, самодовольные и уже ничего не ищущие физиономии, найдите среди них хоть одного страдальца, голодранца, бродягу, безграмотного невежду, колониального раба, замученного каторжника, надорванного и обворованного крестьянина. Наглость, потребности и аппетиты этих высокозадравшихся умов превращали в атеистов и тех, кто корчился от их жирной и сладкой жизни. Пусть они пошутят ночью в дремучем лесу, поострят в штормовом океане, пофилософствуют в комариной тайге, порассуждают в ядовитых джунглях, ухмыльнутся в горящей саванне, поиронизируют в ледяной пустыне, где жизнь и смерть отстоят друг от друга на расстоянии шага, а то и меньше. Подержите их там не день и не месяц, а хотя бы полгода, а лучше год, и вы увидите, сколько в них останется этого их пресловутого атеистического юмора и вольтерьянского шутовства. Если через полгода они не будут ползать на коленях и умываться своими слезами, то только потому, что сойдут с ума или покончат с собой. Многие люди, обворованные и замученные этими умниками, тоже не верят в Бога, но они хотя бы не шутят по этому поводу, им не до шуток, как вы понимаете.
Однако, в насмешках и остротах этих расхорохорившихся богоборцев всё-таки есть несомненная ценность: не видя Бога, они воюют не с Богом, (ибо воевать можно только с тем, кого видишь), а значит не с религией как стремлением человека к воссоединению с Богом, а с самозванцами, шарлатанами, дельцами, торговцами, бандитами от религии, которые не меньше, а то и больше своих оппонентов были всегда обеспечены и защищены со всех сторон, обладали, порой, большей образованностью, чем все атеисты мира вместе взятые, а значит представляли собой такую силу, на борьбу с которой нужна была хотя бы более или менее равноценная сила, и этой силой стал воинствующий атеизм.
*
Увлекаясь и пьянея от собственного ума, а значит уже не видя границы, за которой кончается его польза, площадной атеизм перестаёт понимать, что бороться нужно не с верой, без которой мертва любая жизнь, любое творчество и любое дело, а с обманщиками веры, спекулянтами веры, эксплуататорами веры, торгашами, наживающимися на вере. Это уже не говоря о том, что обманщиками веры являются и церковники и атеисты: те кричат Бог есть и обманывают; эти утверждают Бога нет и тоже обманывают; те спекулируют на вере человека, эти пасутся на его неверии, а тьма земного существования, то есть невозможность видеть причины, намерения и цели и тех и этих, даёт и тем и этим все возможности для доходной и плодотворной деятельности.
*
Двух вещей я прошу у Тебя, не откажи мне, прежде нежели я умру: суету и ложь удали от меня, нищеты и богатства не давай мне, питай меня насущным хлебом, дабы, пресытившись, я не отрёкся Тебя и не сказал: «Ктó Господь?» и чтобы, обнищав, не стал красть и употреблять Имя Бога моего всуе. (Прит.30,7)
Такова мольба о правильном питании тела, духа и души. Правильное питание приводит существо человека в срединное состояние, при котором Бог становится достаточно ясно виден и слышен. Для того, чтобы восстановить правильное питание после долголетнего неправильного, нужно определённое время очищать тело, дух и душу голоданиями и употреблением одухотворяющих телесных, духовных и душевных продуктов, дабы избавиться от всего лишнего и засорившего организм. Или, испытав продолжительный голод и истощение, определённое время насыщаться и восстанавливаться, дабы восполнить потерю необходимого, — и именно это даст возможность стать посредине. Ибо Бог всегда посредине, Его как Несомненное Присутствие видят лишь пребывающие в срединном состоянии тела, духа и души. Остальные могут лишь искренне верить или не верить, утверждать, отрицать, болтать, спорит, а значит использовать утверждения или отрицания ради своей малой или большой корысти для усугубления своих болезней.
*
Все вольные или невольные обманщики на Земле всегда тащили людей в крайности, а Бог всегда оставался Посредине, потому Его и не видят ни пресыщенные церковники, ни истощённые атеисты.
*
«В молодости был пятидесятником, потом стал православным, сейчас атеист», — говорил один человек. А почему ? Да потому что и там и тут и здесь опирался на людей, считая людей представителями Бога, Его поверенными, и, обманувшись в этих представителях, приходит к логичному выводу — Бога нет. Конечно же, представляемого этими людьми Бога действительно нет и никогда не было. Есть только Бог моей души, Бог моего сердца, Бог моего разума и моей Совести. Только я сам могу, если чувствую потребность, и если меня призывают, и если мне помогают, а тем более требуют, стать явлением Бога на Земле, но это не значит, что кто-то, увидев меня, увидит Бога, если прежде не увидел Его в себе.
*
И церковники и атеисты делают выводы на основании только чужих убеждений, а не на основе своего собственного кроваво-слёзного опыта: церковники пользуются мученическим опытом Пророков и Сынов Божиих; атеисты пользуются таким же опытом бескорыстных учёных и бесстрашных первопроходцев науки.