Протяжённая цепь всадников в обычных для римлян чешуйчатых доспехах (называвшихся лориками скваматами) и в шлёмах с конскими гребнями (эту разновидность шлёмов называли галликами), с трёхдневным съестным запасом в торбах, притороченных к конским крупам, и копьями наперевес, продвигалась по приграничной дороге. Всадники шли по двое. Впереди этого растянувшегося отряда находился Лузий Квиет. А за ним, немного отстав, двигался старший декурион (десятник). Это был Цельзий- такой же, как и Квиет, темнокожий воин, только не негр, а гетул (гетулы являлись прямыми предками туарегов, нынешних кочевников пустыни).
Цельзий, как и многие воины алы, тоже был родом из провинции Мавретании Цезарейской, но только он был уроженцем города Тагисиса.
От долгой и беспрерывной походной жизни его лицо стало обветренным, а от пристрастия к неразбавленному вину и от неумеренного его возлияния одутловатым, и всё к тому же ещё покрылось морщинами, как у семидесятилетнего старца. За глаза воины звали этого старшего декуриона «Дедом» или «Стариной Цельзием». Пагубное пристрастие к вину не раз уже приводило Цельзия к не очень хорошим последствиям, но Лузий в последний момент его почему-то жалел, и только благодаря префекту гетула с позором не выгоняли со службы.
Сейчас старший декурион стеганул хлыстом коня и, нагнав префекта, спросил его:
- Как думаешь, Лузий, к вечеру доберёмся?
Лузий Квиет ему не ответил, так как был погружён в свои мысли и ему было не до пустых разговоров. Да и переживать не стоило. На участке от Кастры Мартиссы и до Виминация, на протяжении целых ста пятидесяти миль, где отроги Гема (ныне Балканские горы) встречаются с рекой, на стыке Верхней и Нижней Мёзии, рубежи империи защищены надёжно. Здешний правый берег Истра густо усеян крепостями-кастеллами, так что казалось - находясь на башне одной, непременно добросишь копьё до башни другой. И в каждой кастелле (в каждой, без исключения) находились усиленные гарнизоны.
Граница с даками уже который год считалась неспокойной, и потому охранялась как никакая другая. Даже на Парфянской сейчас находилось меньше легионов, конных вексилий и номерных когорт.
- А ты слышал, Лузий, а?
- Ну, что? Что ещё?!
- Говорят, даки напали, используя по-варварски подлый приём…
- Это какой же такой приём?
- Они напали под покровом ночи. Не-ет, скорее даже под утро. И напали прямо на Мост, - вновь попытался разговорить префекта старший декурион.
- А хотя бы и днём это бы случилось, - наконец-то, отреагировал на реплику назойливого гетула Квиет. - Какая нам разница? Война есть война! Тут каждый поступает по своему усмотрению… Разве не так?
- Ну-у, да… но… но их ведь больше! Целая тьма!
- Бо-ольше?
- В десять раз!
- Да хотя бы и в сто!
- А ещё ими сожжены три крепости, защищавшие Мост. Камня на камне от этих кастелл уже не осталось. А четвёртая - еле ещё держится. А также взяты ими и сами Дробеты…
- Дробеты они тоже взяли, говоришь?!
- Ну, да.
- Слушай, а новости эти сорока на хвосте тебе принесла?
- Гонец проговорился.
- А ещё что он тебе сообщил, а? У страха глаза же велики.
Гетул, не распознав иронии в словах, или же сделав только вид, что ничего не понял, всё ещё не желал униматься. За этим разговором он надеялся хотя бы отчасти подавить охватившее его беспокойство от того, что им предстояло вскоре испытать. Всё-таки они направлялись не куда-нибудь, а в самое пекло. Туда, где уже вовсю даки рубились с римской армией. Ну а эти самые даки, эти свирепые варвары, ещё те воины! Они это не раз уже доказывали.
- Лузий, а ты слышал? - продолжил гетул. - Божественный со свитой уже в Салоне. Прибыло множество кораблей. Больше трёхсот. И войска! Четыре… Не-ет, пя… Да, пять… Нет, семь легионов. Точно, их семь! Они уже разгружаются в портах Салоны и Пулы и направляются в сторону Дакийской границы.
- Что-то много ты слушаешь… И причём всех.
- Что-о… А что, по твоему я не прав?
Квиет не ответил. Складка проступила у него меж бровей. Откровенно говоря, Цельзий ему уже так надоел, что казался сейчас хуже горькой редьки. «Вот же пристал!..» - зло подумал префект.
- Лу-у-узий, а…а-а-а…
- Ну-у, что? Что тебе ещё?! - Квиет всё больше раздражался. Цельзий был сейчас совсем невыносим.
Увидев выражение на лице Квиета, декурион-гетул напрягся. Он знал, что это означало. Лузия лучше было не доводить до такого раздражённого состояния. Префект мог и не сдержаться, и взорваться. И тогда бы Цельзию мало бы не показалось.
Но вот через некоторое время складка на лбу у Лузия разгладилась, и он уже в более спокойном тоне гетулу всё-таки ответил:
- Всем же понятно, что будет скоро… Принцепс настроен по серьёзному. Но давай, Цельзий, не будем это сейчас с тобой обсуждать. Ну сам понимаешь, не нашего это ума дело. Что нам прикажут, то и будем исполнять! Мы – на службе!
- Да, да, я всё понял, - мотнул головой старший декурион-гетул и надолго притих.
***
Двадцать восемь лет назад Лузий Квиет имел другое имя. Он до сих пор помнил, что в действительности звали его с рождения Мабуале.
Высокий, отменно сложенный, с очень развитой мускулатурой натренированного атлета, стяжателя олимпийских венков, ещё не в годах (точно возраст свой он не знал), с блестящей и очень тёмной кожей и пышной копной курчавых волос, префект Лузий Квиет когда-то жил в племени, обитавшем далеко к югу от Великой Ливийской пустыни (которую местные племена называли Сахрой или Сахарой), у величаво нёсшей мутные, жёлтые воды Ленивой реки (эту реку сейчас называют Нигер).
Отец Лузия-Мабуале был вождём. У него от младшей, четвёртой жены и родился Лузий.
«Как же называлось их племя?.. Чиари? А-а-а… Ачиари? Чинг… Чингириари?»
Лузий так и не мог вспомнить.
Он тогда был слишком мал.
***
Соплеменники Лузия ловили рыбу в реке. На лодках и у берега. А ещё собирали различные плоды с деревьев. Понемногу возделывали землю. И охотились. Чаще на антилоп, коз, жирафов и мелких птиц. Ставили на зверей и птиц сети и ловушки.
Их племя постоянно окружали опасности. Оно враждовало со многими соседями. Особенно с теми, которым принадлежали густые чащи на противоположном берегу Ленивой реки.
Однажды эти воинственные, зло настроенные соседи, и выкрали Лузия-Мабуале. Ему тогда не исполнилось ещё и шести лет. Его не убили ради ритуальной жертвы и не съели, как делали это с некоторыми захваченными детьми, а продали светлолицым купцам, привёзшим откуда-то с севера соль.
Купцам Лузий понравился, и они прихватили его с собой.
Три месяца находились они в пути.
Вначале на лодках они поднялись по Ленивой реке до тех мест, где заканчивались леса. Лузий впервые увидел саванну - бескрайнюю степь, изредка оживлявшуюся рощицами пальм и полнившуюся стадами слонов и антилоп, и стаями птиц. За саванной начинались бескрайние пески Великой пустыни. Люди, обитавшие в ней, называли её Сахарой.
По истечении третьего месяца караван подошёл к большому городу. Город этот был Ламбесом. Населяли его в основном светлокожие. Там, на невольничьем рынке, и продали чёрного мальчугана, сына вождя.
***
Будто испугавшись чего-то, дорога метнулась в сторону от реки. Резкий поворот (удивительный для славящихся безупречной прямотой римских дорог) и неожиданно взору двухсот всадников предстала Бонония…
Всадники ещё обогнули вершину, сглаженную как стол, выделявшуюся на фоне соседних лесистых сплошной скалистой проплешиной, и достигли мильного столба. От этого столба дорога разветвлялась.
Одна ветвь, пересекая речушку Тимак, устремлялась к Ад Аквасам и дальше - к Железным воротам (зажатому Дакийскими горами и Гемом узкому ущелью, через которое прорывался в привольно равнинную Мёзию Истр), а другая, короткая, совсем коротенькая, спешила к Бононии.
Полторы-две тысячи вышедших в отставку легионеров, с семьями и рабами, образовали вначале поселение-канабу при крепости, выбранной для пребывания командующего легиона II Скифского. Вскоре легион перевели в Дуростор, а поселение-канабу преобразовали. Она приобрела муниципальные права.
На десять-пятнадцать миль к югу и северу от Бононии земли очистили от леса, и теперь этот небольшой городок окружали сады, поля, засеянные злаками, в основном пшеницей, встречались и виноградники. Бононийцы из винограда давили вино, и как кельты и германцы из ячменя варили варварский хмельной напиток пиво. Их глиняные кувшины, большие амфоры для зерна и кубки использовали в хозяйстве не только жители долины Тимака, но широко расходились они и по всей остальной провинции, и даже встречались далеко к югу - в Македонии и Иллирии.
За стенами, выложенными из аккуратных плит песчаника, виднелись черепичные красные крыши домов, купола нескольких храмов, купол общественной бани-термы и небольшая (примерно на тысячу-тысячу двести зрителей) цирковая арена.
- Может свернём туда? - спросил вновь подъехавший к префекту старший декурион Дед, то есть Цельзий.
- Не будем сворачивать! - бросил в ответ Деду Лузий
- Ну, там же можно хорошо подкрепиться. Да и вино в Бононии неплохое. Я знаю там одну таверну, которая называется «У Лупианы Фенистиллы». Я их вино уже не раз испробовал, - заметил гетул, и при этих словах он закатил глаза и мечтательно непроизвольно причмокнул.- Особенно оно хорошо, если не разбавлять его водой!
- Я же сказал, что не будем! Остановимся теперь только в Ад Аквасах! И об этом сообщи остальным, - ответил гетулу Лузий.
Квиет всем своим видом дал понять, что обсуждать это решение не намерен. Сегодня гетул-декурион ему показался особенно назойливым. Что касается службы, претензий к нему в общем то в последнее время не имелось. Он и более усерден был, и исполнителен. В этом он уступал только Кварту и Шадару. Тоже неграм, служившим декурионами в их але, и которые были давними друзьями и соратниками Лузия. Но вот язык у этого гетула был как у торговки с рынка. Не мог он долго держать его за зубами. И это был его главный недостаток.
Не успел Лузий в сердцах строго отчитать надоедливого старшего декуриона, как послышался вновь возглас. Уже откуда-то с боку, с обочины дороги:
- Приветствую тебя префект!
Квиет осадил коня, и оглянулся. У него невольно поднялась бровь. Он увидел как к мильному столбу подошёл седовласый морщинистый старик с изуродованным несколькими шрамами лицом. Одного глаза у старика вообще не было, и прикрывала отсутствующий его глаз широкая чёрная повязка. На ногах у незнакомца были легионерские калиги. Старик опирался на посох. За спиной у подошедшего был холщовый мешок. Видно старик направлялся из близлежащего поместья в город.
Квиет несколько сурово обратился к одноглазому:
- Приветствую!
- Юпитер Вседержатель и Громовержец вам в помощь! - откликнулся незнакомец.
- И тебе того же! Кто ты будешь?
- Я?
- Да!
- Я Авлет Орозий.
- Это ничего мне не говорит, - ответил Лузий.
- Я бывший центурион V легиона Жаворонки, - пояснил старик.
- А-а! Знаю-знаю. Того самого легиона, который полностью пал с Фуском, - Квиет усмехнулся. - Выходит не весь V Жаворонки пал?! Кое кто из него и остался в живых…
- Было дело, префект, - не смутившись, ответил одноглазый. - Но меня за это не стоит укорять!
- Почему же?
- Ну потому, что тогда никто из нас не спасовал.
- Ты так считаешь, Авлет?.. Хм-м…- и Лузий при этих словах усмехнулся.
- Да! Вот именно! Клянусь Марсом! Мы бились до последнего! - возразил старик. - И ещё раз скажу: никто из наших не дрогнул и не проявил малодушие! Мы бились отчаянно! Все! И мы не уронили честь V Жаворонки. А ведь он был сформирован ещё самим Цезарем, который первое время содержал его на свои средства. У нашего легиона было славное прошлое. Он участвовал в завоевании Галлии, сражался в Африке и Германии, подавлял возмущение батавов в низовьях Рейна, и только в Дакийскую кампанию ему очень не повезло. Он попал в устроенную даками ловушку.
- Что, получается бились вы до последнего и никто не сдался?
- Ни один из наших добровольно не сдался врагу.
- Ну а ты сам-то почему тогда выжил, центурион? Можешь объяснить, почему живой и сейчас стоишь передо мной?
- Меня ранили. Я потерял сознание. Даки подобрали меня и не стали добивать, а решили сделать своим рабом. Ну а после их поражения они вынуждены были меня освободить, и теперь я живу здесь, у самой границы с Дакией.
- И как тебе было у даков в плену? - уже одноглазого старика спросил старший декурион-гетул.
- Жилось не сладко.
- А поподробнее можешь рассказать? - поинтересовался Дед.
- Мёдом, конечно же, меня они не потчевали, - ответил одноглазый. - Но даки хотя и суровы, однако же справедливы. Без причины они меня не обижали, это всё-таки надо признать.
- И сколько ты пробыл в Дакии? - спросил Авлета Орозия Квиет.
- Почти семь лет.
- А ты видел Децебала?
- Видел. Как тебя сейчас! - ответил префекту одноглазый.
- Ну и какой он, центурион? - переспросил Квиет. - О нём много говорят. Земля полнится слухами… И не знаешь, где правда, а где ложь.
Бывший центурион задумался и через какое-то время переспросил:
- Хочешь услышать моё мнение о дакийском царе, префект?
- Конечно.
- Хорошо. Слушай! Децебал - великий воин! Он хотя и враг, но это следует признать! Одно время я у него был в услужении. Я четыре раза пытался бежать из плена, но всякий раз меня ловили. И после четвёртой попытки мне подрезали сухожилия. И теперь я еле хожу. Однако после последней победы нынешнего принцепса, мне даки были вынуждены вернуть свободу.
- А расскажи ещё о Децебале? - не смог скрыть своего любопытства Квиет.
- Ну, что ж, могу и ещё кое-что о нём рассказать…Если у тебя есть время и ты не спешишь…
- Я вообще то спешу, но тебя всё-таки послушаю, Орозий, - ответил Квиет. - Ну, не тяни только, давай, рассказывай. Ты же был с Децебалом знаком.
- Хорошо, слушай, - и одноглазый старик, бывший центурион V легиона Жаворонки, усмехнулся, и от этой усмешки его изуродованное лицо вдруг окончательно перекосило и оно стало ещё более неприятным, и даже не живым, а уже походило на маску.- Вот скажи, префект, почему у даков на всех их знамёнах изображаются волчьи головы? Ты знаешь, почему?
Квиет пожал плечами.
Орозий продолжил:
- У даков имеются родовые знаки. Как у многих варваров. Такие, как у тех же пиктов в Британии или кантабров в Иберии, и-или…
- Да, знаю… Говори по сути!
- У Децебала родовой знак- волк. Он достался ему от его предков- вождей из сарматского племени дахов, которые пришли в землю фракийцев примерно семь поколений назад. Теперь у даков везде изображён этот хищник. Именно дахи сумели объединить все северофракийские племена и те переняли своё название у пришельцев, немного его переиначив на свой лад. Децебал коренаст, но сила у него… О-о! Сила у него - неимоверная. И лучше него никто из даков не владеет мечом. Да и среди римлян, я так думаю, мало найдётся ему достойных соперников. А ещё он отменный охотник и стрелок. Я тому свидетель. Стреляет он не хуже скифов. Ну и про дерзость и отвагу его вообще ходят легенды. Однажды он в одиночку отбился и обратил в бегство целый отряд сарматов. А сарматы - славные воины! Он, кажется, ничего в этом мире не боится. Да что в этом мире?! Он не боится даже своего всемогущего бога, которого даки зовут Замолксисом! И даки своим царём искренне восхищаются. И все они, во всяком случае простые даки, его поддерживают. И даже его боготворят. Так что Децебал - серьёзный противник! Его недооценивать нельзя. Он себя ещё покажет!
- Удачи, старик! - в ответ произнёс Квиет, и больше ничего не добавив, он тронул коня.
Квиет и без этого одноглазого бывшего центуриона уже много чего слышал о Децебале.
«Да-а, это действительно был очень серьёзный противник! И он вновь бросал вызов Риму! Бросал его уже в третий раз.»
Квиет вновь направился в голову колонны.
За префектом двинулась и вся остальная ала перегринов легиона XIII Сдвоенного.
- Надеюсь в этот раз Децебала вы окончательно одолеете… И свернёте ему шею. В помощь вам… да помогут Юпитер Великодушный, Марс и Фортуна Всеблагая…- прошептал одноглазый старик, бывший центурион полностью уничтоженного даками V легиона Жаворонки, а теперь отставник и гражданин приграничной Бононии.
(Продолжение следует)
Сайт автора: https://vbartash.kz/
Одноклассники автора: ok.ru/...443