Прожил я в этой глуши два года. И все вроде мне нравилось. Но сейчас понимаю, что при тогдашнем моем восприятии жизни я мог уехать куда угодно, в любом месте меня бы кушало чувство вины. И рано или поздно, я бы что нибудь с собой сделал. Неосознанно. А на трезвую голову я был стопроцентно занят, ну потому что как то так там все устроилось, что не было мне покоя, ни днем ни ночью. Да еще через три месяца к моей зимовейке пристроили комнатку для тех, кому отлежаться надо. На четыре коечки. И она никогда не пустовала, один человек, но обязательно там поправлял свое здоровье. Ну потому что не все могут выдержать такой режим.
Но самое удивительное случилось где то месяцев через десять. Ко мне пришла Нина Петровна! По виду было видно, что ей плоховато. Лицо землистого цвета, руки трясутся , какая то тревожная.
- Димочка, что то сплохело мне. Никогда такого не было, и вдруг раз, и упала в обморок на своей кухне.
- Сами встали?
- Да, моментально очухалась, голова кружится, посидела на стульчике и к тебе пошла, лечи меня давай.
Я помог ей раздеться, сесть на стул, потом лечь на кушетку. На шестой минуте мне все было понятно. Но ей я ничего не сказал, то ли страшно было, то ли стыдно. Пока она вставала и одевалась, я вышел на улицу, глотнуть свежего воздуха. Вышел и пошел к дяде Диме. Он как всегда среди бела дня сидел в своей конторе, в ворохе бумаг.
- Дядь Дима, это, мне с вами поговорить надо
- Говори, я слушаю
- Тут такие дела
- Доктор, давай быстрее, что случилось то?
- Короче, Нина Петровна беременна
- Еще раз повтори
- У вас ребенок будет
- Ты вот за базар отвечаешь?
- Я же врач
Он вышел из за стола, обнял меня ниже пояса , закинул на плечо как мешок, и побежал со мной на плече к моей зимовьюшке. И мы оба ввалились в амбулаторию, под ясные очи Нины Петровны. Она была очень испугана.
- Дима, что то опасное? Говори, я должна знать!
- Вы беременны, Нина Петровна!
- Господи, стыд то какой! Как же так? Что же люди скажут? Развратница старая! Не подходи ко мне больше старый грешник, не дам! А то разохотился, по три раза за день, да еще и ночью приголубь!
- Нина Петровна, уже можно давать. И по пять и по десять раз. Вы уже беременны!
- Что делать то? Мне ведь почти пятьдесят!
- Рожать! Кто ж вам в тайге аборт делать будет?
Нина Петровна схватила свой фартук и выскочила на улицу. Дядя Дима рванул за ней. Я вышел и смотрел им вслед. Я знал, где они сейчас окажутся, и был прав. Потому что Нина Петровна пришла через час , села передо мной на стул и потупила взгляд
- Дима, мне очень стыдно, но ты скажи, сейчас то этим заниматься можно? А то ведь завалил меня и поимел. А ведь я ему даже отказать не могу, так мне с ним хорошо. Ведь стыдоба это, в пятьдесят то лет таким заниматься. Тьфу, позорище!
- Нина Петровна! Вам от этого плохо? Больно? Противно?
- Так в том то и дело, что нет, Димочка! Он меня, как в первый вечер совратил, так и не могу от него оторваться! Старая же ведь, да и он не мальчик. А только вечером домой придет со своей работы треклятущей, я уже мечтаю, чтобы он сначала меня распял, а потом уж ужинать! В пятьдесят лет без трусов хожу, чтобы в любой момент ничего не мешало! Я ж все таки с мужем жила, но никогда такого не было. Залезет на меня раз в неделю, а я лежу и жду, когда это закончится. А сейчас, как с ума сошла. В лес за ягодами пойдем, так на каждой полянке этим занимаемся. Как мне было не забеременеть? Я ведь сколько здесь живу, ни разу ему не отказала! Да еще сама его провоцирую. Ну нравится мне, что он со мной делает.
- Ниночка Петровна, это же хорошо. Ни в чем себя не ограничивайте. Когда живот начнет расти, осторожнее будьте, а так никаких препятствий нет.
Она обняла меня уткнулась мне в грудь:"Как же мне стыдно тебе об этом рассказывать. Ты же мальчик молоденький, а я тебе про свою похотливую жизнь. Когда где и как. Вон забеременеть умудрилась. С одной стороны хорошо, ребеночек. А с другой стороны, позорище то какое, с чужим мужиком на прииске, без трусов, да в такие годы! Стыдно, Дима"
Она ушла. А я вдруг впервые вспомнил о том, что тоже хочу женской ласки, хочу почувстовать теплую женскую плоть. Но сам себя лишил этого.
Продолжение