Кладбище делилось на две части. В одной хоронили и подхоранивали. Кладбище росло, расширялось в этой части. В другой всё зарастало непроходимыми кустами да колючками. Могилы были настолько старыми, что приходить к ним уже давно было не кому. Край этой части кладбища заканчивался болотом. Место было гиблое. Старики поговаривали, что там на болотах упыри да вурдалаки ночами воют и людей туда утаскивают. Да и вообще нечисти хоть отбавляй. Ещё баили, что беглые там в один год прятались, а потом пропали, упыри их пережрали, дед Иван говорил.
Мишка забрёл туда случайно. Возвращался с поля домой, мамка послала отнести отцу тормозок. Ноги сами занесли на тропинку ведущую к кладбищу. Думает, зайду гляну, говорят днем на кладбище можно мертвяков увидеть, да только они тебе сделать ничего не смогут, потому что солнце светит. Хотелось потом всё деревне рассказать, что видел он мертвяков и не позабоялся, может и спросит у них чего-нибудь этакого. Вдруг узнает, пришлют ли сватов к сестре Маньке в этом году или нет. Девка засиделась в невестах. Мать переживает, как бы в вековухах не остаться.
Прошелся по тропинкам, ничего и никого не увидел. Солнце жарило нещадно. Голова стала горячей, словно чугунок с картошкой из печи. Ни деревца кругом, ни куста. Чтоб присесть да отдохнуть одни кресты. Складывая буквы в слова, он шел между могил. Читать мамка научила, а ту бабка. А бабка служила у барыни, оттуда грамоте и была научена. Бабку боялись и уважали, заговаривать могла, к ней многие приезжали даже из других сел. Она даже барчука вылечила. А поп хоть и косился, но в церковь пускал.
Не заметно сам для себя забрёл Мишка в ту часть куда люди не ходят. А там красота. Меж могилок ели, берёзы в обнимку стоят. Птицы трещат, тенёк и прохлада. Солнышко пробивается сквозь ветви, но оно не такое жгучее, мягкое не палящее. Присел мальчишка на пенёк отдохнуть. А его прилечь тянет. Ножки истомились от ходьбы. Ручки изнылись от тяжелого тормозка. А вокруг мох такой мягкий, влажный так и манит прохладой и отдыхом. Сам не заметил, как прилёг, потянулся, устроился поудобнее.
Глаза сами закрываются. Сон морит да жизнь потихоньку сквозь мох влажный просачивается под землю. Вытягивают из человека жизнь, высасывают. И уже практически заснул паренёк, уже тело двигаться перестало.
-Вставай, Мишанька, вставай детка, ласково потрепала по плечу старушка сонного мальчика.
Никак мальчуган не мог вырваться из губительного сна. Притянула его земля.
- Ах, ты ж ирод такой, просыпайся пока палкой по пятам не получил, - громкий и зычный голос прогремел в голове пацана.
Кажись бабка сама к нему пришла. Подскочил малец, схватил тряпицу с кувшином. Смотрит, рядом с ним еле видна бабка его. Где солнечный луч там пусто, а где тенёк там словно из киселя она.
- Поди отсюда, поганец…
Кинулся бежать со всех ног в сторону дома.
- Беги быстрее, мамке скажи хай рушники готовит, Иван сватать придёёёёёё...
Услышал доносящийся до него голос улепётывающий Михаил.
Уже дома, получив нагоняя от матери он, захлебываясь от страха и от счастья, что бабка к нему пришла, когда он помирал на земле гиблой.
- Мамка, а вурдалаков, то нет.
-Нет Мишанька, нет, - сквозь слёзы повторяла мать.