Сергей Есенин ещё при жизни оброс легендами и мифами. После смерти поэта правда и миф переплелись между собой, снежный ком из легенд нарастал с каждым годом всё больше и больше.
За день или два до смерти Есенин вел полушутливый разговор с соседкой по «Англетеру» он проронил тогда:
«Жизнь штука
дешевая, но необходимая.
Я ведь "Божья дудка "».
Когда Елизавета Устинова попросила объяснить, что это значит, поэт ответил ей:
«Это когда человек тратит из своей сокровищницы и не пополняет. Пополнять ему нечем и неинтересно. И я такой же».
Многие считают Есенина крестьянским поэтом, но он сам это опровергал.
«- Не хочу надевать хомут Сурикова и Спиридона Дрожжина. Я не крестьянский поэт, я просто поэт!»
Да, он с гордостью заявлял о своём происхождении.
«У меня отец - крестьянин, ну, а я крестьянский сын», мог укорить себя: «Только я забыл, что я крестьянин»
Николай Клюев уже после смерти Есенина рассказывал:
«За меня и за себя Есенин ответ дал. Один из исследователей русской литературы представил Есенина своим гостям, как писателя "из низов". Есенин долго плевался на такое непонимание: «Мы, - говорит, - Николай, не должны соглашаться с такой кличкой! Мы с тобой не низы, а самоцветная маковка на златоверхом тереме России; самое аристократическое, что есть в русском народе"».
Давайте присмотримся поближе к месту рождения и родным Сергея Есенина.
Неспроста Есенин появился на Рязанщине 21 сентября 1895г..
Высокий берег Оки, заливные луга, темная кромка леса, зеленые овраги, ширь небесная намного верст - все это делает Константиново одним из красивейших уголков России. Местные жители всегда замечали и чувствовали эту красоту, только выражали ее по-своему: отражалась она в их нарядах, в вышивках на рушниках и сарафанах, в песнях и плясках, в свадебных обрядах, в узорчатых причелинах и наличниках, в пословицах и поговорках - да всего не перечислишь...
Сергей Александрович родился в селе у крестьянской семьи: Татьяны Фёдоровны Титовой и Сергея Александровича Есенина.
Дед по матери, Федор Титов был лихим купцом, слыл человеком крутым и властным.
В молодости каждое лето уезжал на заработки в Питер: возил на баржах дрова, а потом и сам стал заниматься логистикой, перевозил грузы на баржах до Петербурга и обратно, а по возвращении закатывал пирушку для всей деревни.
Кстати, вопреки уверениям внука дед не был ни старообрядцем ни начетчиком.
Все жители должны знать, как он богат и удачлив.
«Любил, любил старик похвастать, себя потешить, что и говорить, - вспоминала о нем соседка Анна Ефремовна. - Его хлебом, бывало, не корми, только дай ему гоголем себя среди других выставить...»
Он даже часовенку напротив своего дома в благодарность Николе-угоднику за удачи воздвиг. Из красного кирпича. Когда Крестный ход, бывало, шел в праздники по селу, то возле его часовенки останавливались, чтобы отслужить молебен... Любил, любил быть во всех де лах первым Федор Андреевич и в душу малого внучонка Сергушки заронил с детских лет желание первенствовать.
Екатерина Есенина (сестра поэта) вспоминала что дед был
«умен в беседе, весел в пиру и жестокий в гневе... умел нравиться людям... Со своими баржами бьш очень счастлив. Удача ходила за ним следом.
Дом его стал полной чашей».
До поры до времени.
Когда деньги кончались дед становился желчным и прижимистым. Когда Сережа поселился в доме Титовых, Фёдор уже разорился. Две его баржи сгорели, а другие затонули, и все они не были застрахованы. Теперь дедушка занимался только сельским хозяйством.
Жена Федора Титова Наталья Евтеевна была женщиной кроткой и набожной. Из автобиографии Есенина:
«Первые мои воспоминания относятся к тому времени, когда мне бьшо три-четыре года. Помню лес, большая канавистая дорога. Бабушка идет в Радовецкий монастырь, который от нас верстах в 40. Я, ухватившись за ее палку, еле волочу от усталости ноги, а бабушка все пригова ривает: "Иди, иди, ягодка, Бог счастье даст"»
Дед по отцу, Никита Осипович Есенин, прожил сорок два года и умер ещё до рождения поэта, был человеком грамотным, помогал землякам сочинять прошения, был трезвым и умным человеком, занимал в деревне почетный пост сельского старосты.
В молодости Никита Осипович хотел уйти в монастырь, за что он и все его потомство получили кличку «монахи» и «монашки».
Бабка поэта Аграфена Панкратьевна после смерти деда Никиты осталась молодою вдовою с четырьмя малолетними детьми на руках. Для дохода принимать на постой сельских богомазов, работавших в церкви, монахам и монашкам, странникам, богомольцам не бесплатно. И сама она была женщиной не без таланта. Любила петь, но в деревне считалось, что вдовам петь неприлично, бабка отводила душу, когда причитала по покойникам или исполняла обрядовые песни на свадьбах. "Лучше 'монашки' никто не покричит", - говорили мужики о нашей бабушке. Рассказывали, как пьяные мужики приходили к бабушке и платили ей деньги за то, что бы она "покричала" о них:
- Эх, тетка Груня! Покричи обо мне несчастном. Вот тебе деньги за труд, ты бери, а то ведь все равно пропью! Бабушка причитала, а мужики плакали сами о себе.
Так что неспроста в этой семье появилась «божья дудка»