Журнал «Дон» 2022/ №7–9. Слипенчук Виктор, Москва. Три рассказа
«Неутомимое июльское солнце, перебирая, множит и множит разноцветные драгоценные камушки». Фраза из текста
*
Три небольших рассказика. О жизни-смерти. О смерти — и жизни вне её, смерти, дыхания. И о жизни в преддверии… И всё-таки — жизни. Но я сразу убежал практически в конец моего небольшого обзора.
Начало же — вот:
Да, думается, зря пришлось заранее взглянуть, заглянуть в биографию Виктора Трифоновича Слипенчука. Наверняка надо было обрисовать его как незнакомого автора (до сего момента слышал лишь мельком в редакторской суете, по заглавиям многочисленных журнальных публикаций).
Сейчас же, после прочтения мощной библиографии. Также биографии, сверхнасыщенной событиями, в том числе литературными, — предо мной в полный рост встал живой классик, один из старейших русских литераторов. Геолог. Матрос. Зоолог. Инженер. Редактор. Главред…
И собственно, писать так, как написаны эти скупые строки в три листочка, сейчас мало кто может. Ну, разве что ровесники. И разве что те давно ушедшие мастодонты типа Сергеева-Ценского, Куприна… Да что ж такое! — тут и бескрайние туманы деревенщиков нелишне вспомнить. Но…
Какой смысл бросаться известными именами, если перед нами — контаминация во плоти исконной русскости, веры в бесконечное детство, натурализма вперемежку с почвенничеством. И булгаковской Луной, на которую надо обязательно слетать… Вот только…
Всё повествование обрамлено современными рамками — в плане ремесла. Хотя не исключаю, что рассказы могли быть созданы давненько. Тем не менее звучат они свежо. Хлёстко: «Я сказал Кольке, что папка плачет в сарае, и Колька разозлился на меня». — Ведь тот, от чьего лица сказан сей силлогизм, виноват в том, что папка плачет. И в том, что батя отлупил брата вместо него самого.
Но жизнь опять победила — и порукой тому: радостно взвизгивающий пёс под окном умиротворённо засыпающего дома.
· «Утром мы встаём вместе с солнцем и умываемся в роднике»;
· «Ты любишь солнце?» — «Солнце и дурак любит»;
· «Вода в ковше, сверкая на солнце, ослепляла меня». [Курсив мой, — авт.]
Наряду с Луной, на которую не только летают, но и «ходят пешком», всё невеликое объёмом повествование сопровождает Солнце.
Оба светила в зависимости от обстоятельств символизируют оттенки «пахнущей осенью» жизни. Не смерти. Костлявой нет в светилах — они, наоборот, бессмертны.
Леденящий ужас конца есть в подоплёке — навроде внезапно обнаруженных человеческих черепов с костями под густо обсыпанным «мясистыми» ягодами ковром земляничной поляны: «сплошным удивлением». — Силлогически уводящим нас от того, что Природа в лице автора текста не приемлет априори: «Мы вымыли ботинки, потому что сок уродливых ягод нам казался кровью — и Сашку как аллергика стошнило». — И вмиг стало легче.
Читатель знает, видит, чувствует, мол, и Жизнь, и Солнце, и Любовь — не кончаются. И не кончатся — никогда!
Игорь ФУНТ