Казнь. Гумилёв говорит: «Здесь нет поэта Гумилёва, здесь – офицер Гумилёв» - и выходит из строя, для того что бы встать под пули… Такова легенда. И, конечно, легенда важнее правды. И, конечно, правда, что Великие сами решают, как и когда им уйти (например, Пушкин, Маяковский, Юкио Мисима…), ибо дух должен торжествовать над плотью. Может они и Великие потому, что творили на грани смерти, держа Смерть за руку.
Игорь Бирюков нашёл слова Смерти Гумилёву. Андрей Петров и группа #FMDost великолепно озвучили. Прочтите, послушайте, скачайте. Ниже продолжение статьи о жизни и смерти Гумилёва.
Песня «СМЕРТЬ ГУМИЛЁВУ»
Стихи: Игорь Бирюков, 2018 год
Музыка: Андрей Петров, 2019 год
Гумилёв,
не глумитесь над смертью.
Я не глупа.
Покурить? Я не против.
Стрельните мне у стрелков.
Это место ужасно.
К нему зарастёт тропа.
Что ж, не всем светит
Чёрная речка и Петергоф.
Я красивая с вами,
хотя я страшней войны.
Говорят, что костлява.
Вдобавок ещё коса.
Мне приятно,
что вы благородно
со мной на вы.
Улыбаетесь искренне,
не отводя глаза.
Я бываю нелепа,
внезапна,
легка, добра.
Но поверьте, мой милый,
меня убивает быт.
Вот идёшь, словно мусор
выбрасывать из ведра,
А вокруг завывают:
За что? Почему? Убит!
К вашей Анне я, кстати,
приду в шестьдесят шестом.
Это будет старушка.
И лучше бы не смотреть.
Вам же так повезло:
молодым, и почти Христом.
Гумилёв, я ревную.
Я женского рода смерть.
Вы, конечно же, слышали:
Блок отошёл на днях.
Что-то косит поэтов.
Простите за каламбур.
У меня
Маяковский с Есениным
в очередях.
Но они не моё:
эпатаж, моветон, сумбур.
Ладно. Яму вам вырыли.
Это почти финал.
Через пару минут
тут начнут убивать, шуметь.
Вы умрёте шикарно.
Так даже чекист признал.
Гумилёв. Я расплачусь.
Я женского рода смерть.
P.S.
Я люблю вашу «Смерть»
и цитирую наизусть.
Я хотела бы жить с вами
вечно на озере Чад.
Вам смешно, Гумилёв,
а я снова за вас убьюсь.
Говорят вы бессмертны.
Не знаю. Так говорят.
Продолжение статьи НИКОЛАЙ ГУМИЛЁВ
начало тут
В начале августа 1914 года Николая Гумилёва зачислили в уланский полк. Его наградили Георгиевским крестом III и IV степеней, в январе 1915 года произвели в унтер-офицеры, а в марте 1916-го — в прапорщики гусарского Александрийского полка. В мае того же года Гумилёву пришлось оставить военную службу из-за воспаления легких. Он вернулся в Петербург, переименованный на волне патриотического подъема в Петроград, а оттуда по рекомендации врачей уехал на юг, в Ялту. В это же время поэт выпустил новый сборник — «Колчан», в который вошли его военные стихотворения. После лечения Гумилёва направили на учёбу в кавалерийское училище. Закончив его, поэт вновь вернулся на фронт и Февральскую революцию 1917 года встретил в окопах.
На время войны Гумилёв выпал из литературной жизни России и не следил за её изменениями. Однако в газете «Биржевые ведомости» публиковали цикл его военных очерков «Записки кавалериста». На фронте он писал религиозно-патриотические стихи, которые восхваляли русскую армию. Ярким примером творчества этого периода стал цикл «Наступление» 1914 года:
Та страна, что могла быть раем,
Стала логовищем огня.
Мы четвертый день наступаем,
Мы не ели четыре дня.
Но не надо яства земного
В этот страшный и светлый час,
Оттого что Господне слово
Лучше хлеба питает нас.
Анна Ахматова не разделяла патриотических настроений мужа. Война усугубила разлад в отношениях супругов. Гумилёв интересовался боевыми действиями куда больше, чем жизнью семьи. Даже после Февральской революции он не вернулся в Россию, а поехал в Грецию на Салоникский фронт, затем присоединился к Экспедиционному корпусу Русской армии во Франции. В России произошла октябрьская социалистическая революция. В Париже Гумилёв прожил до января 1918 года. Он много общался с русскими эмигрантами, создал трагедию «Отравленная туника», увлекся восточной поэзией — её переводы вошли в сборник «Фарфоровый павильон».
В 1918 году Гумилёв вернулся в Россию. На фоне массовой эмиграции его возвращение расценивали почти как самоубийство: было очевидно, что убеждённому монархисту в большевистской России будет трудно. «Уж мать-то всегда ждёт, а здесь и она не ждала…» — вспоминала Анна Ахматова. С женой Гумилёв увиделся уже в начале мая 1918 года. Эта встреча не стала для поэта радостной: Ахматова потребовала развода. Супруги развелись в августе, а уже в начале 1919 года Гумилёв женился во второй раз. Его избранницей стала Анна Энгельгардт, дочь историка Николая Энгельгардта. В браке родилась дочь Елена, которая вместе с матерью в годы ленинградской блокады умерла от голода.
Был у поэта ещё один мимолётный роман с литературоведом, артисткой театра Мейерхольда Высотской Ольгой Николаевной. Она родила от Николая сына Ореста, у которого впоследствии было трое детей – единственных потомков Гумилёва.
Почти все стихотворения Гумилёва конца 1918 года были посвящены Востоку и Африке. В это же время издательство «Петербург» предложило ему написать книгу «География в стихах». Первой частью этой книги стал сборник «Шатер», который вышел в 1921 году.
Осенью 1918 года Максим Горький организовал издательство «Всемирная литература». В редколлегию он пригласил видных деятелей литературы тех лет: Александра Блока, Михаила Лозинского и Николая Гумилёва. В издательстве Гумилёв заведовал французским отделом, редактировал переводы других поэтов. Он всё так же интересовался восточной литературой.
В начале 1919 года Гумилёв опубликовал перевод вавилонского эпоса «Гильгамеш». В это же время его пригласили преподавать мастерство перевода в недавно учрежденный Институт живого слова. В 1919 году вышел новый сборник Гумилёва — «Костер», его переводы Шарля Бодлера, Сэмюэля Кольриджа, Роберта Саути и других известных европейских поэтов, переиздания книг «Романтические цветы» и «Жемчуга». Гумилёв попытался воссоздать «Цех поэтов». Новое литературное общество просуществовало два года и выпустило два альманаха стихов. Помимо «Шатра» (его даже называют «учебником географии в стихах) в 1921 году поэт выпустил сборник «Огненный столп», который стал вершиной его поэтического творчества. Критики отметили рост его поэтического таланта. «Огненный столп» — красноречивое доказательство того, как много уже было достигнуто поэтом и какие широкие возможности перед ним открывались», — писал поэт Георгий Иванов. Гумилёв также возглавил литературную студию «Звучащая раковина», где читал лекции начинающим поэтам.
Николай Гумилёв никогда не скрывал своего отрицательного отношения к новой власти. Он открыто заявлял, что не понимает и не уважает большевиков. Раньше о политических убеждениях Гумилёва никто не слыхал. В советском Петербурге он стал даже незнакомым, даже явно большевикам открыто заявлять: «Я монархист». Проживая в Советской России, он никогда не боялся остановиться перед храмом и перекреститься. Гумилёва уговаривали быть осторожнее. Он смеялся: «Большевики презирают перебежчиков и уважают саботажников. Я предпочитаю, чтобы меня уважали».
Тем не менее, он продолжал работать здесь и никуда эмигрировать не собирался. Гумилёв писал стихи, вёл лекции о поэзии в «Институте живого слова», в студии «Звучащая раковина», входил во Всероссийский поэтический союз (Петроградский отдел).
Свой последний вечер поэт провел в литературном кружке, окруженный боготворящей его молодежью. В день ареста писатель по обыкновению засиделся с учениками после лекций и возвращался домой далеко за полночь. На квартире прозаика была организована засада, о которой мэтр никоим образом знать не мог.
Третьего августа 1921 года поэта арестовали, его подозревали в заговоре и участии в Петроградской боевой организации Таганцева. Друзья Николая пытались выручить его всеми средствами, но ничего не получилось.
После заключения под стражу в письме, адресованном жене, литератор заверял её в том, что беспокоиться не о чем, и просил выслать ему томик Платона и табак. Перед расстрелом Гумилёв написал на стене камеры:
«Господи, прости мои прегрешения, иду в последний путь».
Гумилёв был расстрелян. Только в 2014 году установили, что Николай и ещё 56 осуждённых были убиты ночью на 26 августа 1921 года. До нынешнего времени остаётся неизвестным, где был расстрелян и захоронен поэт.
В 1992 году Николая Гумилёва реабилитировали.
Стихи Николая Гумилева, поэта, критика и переводчика, советская цензура изъяла из обращения уже во второй половине 20-х годов прошлого века. Этот человек был литературным теоретиком, искренне верившим, что художественное слово не только влияет на умы людей, но и способно менять окружающую действительность в лучшую сторону.
Гумилёва называют настоящей легендой Серебряного века. Творчество этого поэта всегда находилось в прямой зависимости от его мировоззрения. Николай Степанович полагал, что дух должен торжествовать над плотью. Чтобы испытать ни с чем несравнимое творческое вдохновение и обрести возможность писать, он проделывал над собой жестокие опыты. Гумилёв преднамеренно загонял себя в сложные жизненные ситуации, поскольку лишь в пиковый момент крушения всех надежд на него снисходило желанное вдохновение.