Три дня назад СМИ всего мира поздравляли принца Гарри с подачи журнала Forbes, который по итогам первых шести месяцев 2023 г. составил список бестселлеров научно-популярной литературы. Первое место в списке заслуженно заняла автобиография «Запасной», ставшая «самым продаваемым документальным изданием в этом году: в США было продано более миллиона печатных копий». Однако размышления Forbes о том, почему «тема самопомощи и саморазвития» столь популярна сегодня в книжной индустрии, а «мотивационные и вдохновляющие книги» столь востребованны аудиторией, — не самое увлекательное чтиво.
Отпразднуем триумф «Запасного» принца Гарри отчасти посвященным ему эссе Джона Мерингера — известного журналиста и биографа, «автора-невидимки», писателя-призрака. Еще в мае он рассказал журналу New Yorker много интересного о работе со своим высокопоставленным заказчиком, но околокоролевские судебные дела затмили все, и публикация прошла почти незамеченной. Вот, наконец, отличный повод исправиться :)
Итак, Джон Мерингер, оставшийся безымянным автор бестселлера «Запасной», начал свое эссе «Писатель-призрак», опубликованное в мае в журнале New Yorker, эффектным признанием:
«Меня раздражал принц Гарри. У меня стучало в висках, я стискивал зубы и уже начал повышать голос. И все же какая-то часть меня все еще была способна оценить ситуацию со стороны и подумать: это так странно — я кричу на принца Гарри. Затем, когда Гарри начал огрызаться, когда он прищурился, а его щеки вспыхнули, в голову пришла более важная мысль: ого, все может закончиться прямо сейчас».
Это было летом 2022 г. Джон Мерингер и принц Гарри работали над книгой около двух лет, и большая ее часть уже была завершена — в текст вносились последние правки. Вспышку раздражения вызвало обсуждение одного из самых экспрессивных эпизодов, относящихся к службе Гарри в армии, когда во время учений его с сослуживцами подвергли испытаниям в экстремальных условиях. Конечно, это была симуляция, но максимально приближенная к реальности: их «похищают», держат в холодном бункере, бьют, не кормят и так далее — идея состоит в том, чтобы проверить, хватит ли у них стойкости перенести нечто подобное в реальной жизни (двое сослуживцев Гарри испытания не вынесли, он — выдержал).
Эпизод завершается описанием того, как мнимые похитители оскорбляют Гарри, стараясь задеть посильнее, и в конце концов «бросают ему в лицо отвратительные слова в адрес принцессы Дианы». Гарри, рассказывает Мерингер, «всегда хотел закончить эту сцену словами, которыми он тогда ответил им», — но с точки зрения профессионального писателя это было серьезной ошибкой: «Прекрасно, что у Гарри хватило мужества для этого, но окончить сцену его словами означало бы ослабить ее смысл — показать, что даже в самые причудливые второстепенные моменты его жизни вторгается главная ее трагедия».
«В течение нескольких месяцев я вычеркивал его слова, и в течение нескольких месяцев Гарри просил вернуть их обратно. Теперь он уже не просил — он настаивал. Было 2 часа ночи, и я начал терять самообладание. Я сказал: «Парень, мы это уже обсуждали».
Почему эта единственная строка была так важна? Почему он не мог просто последовать моему совету? Мы упускали из виду тысячу других вещей (это половина искусства написания мемуаров — опускать ненужные подробности), так что же было иначе сейчас? Пожалуйста, сказал я, доверься мне. Поверь в эту книгу.
Это был не первый раз, когда мы спорили, но сейчас все было по-другому: казалось, что мы мчимся к какому-то решающему разрыву, отчасти потому, что Гарри больше ничего не говорил — он молча смотрел в камеру. Но наконец он выдохнул и спокойно объяснил: всю жизнь люди принижали его интеллектуальный уровень, и это проявление сообразительности доказывало, что даже после того, как его били и лишали сна и еды, он оставался в здравом уме.
— О, — сказал я. — Окей.
Теперь его слова имели смысл. Но я все равно отверг их.
— Почему?
Потому что, сказал я ему, все, что ты только что сказал, касается только тебя. Ты хочешь, чтобы мир узнал: ты отлично поработал, ты проявил сообразительность. Но, как ни странно, мемуары — это не про тебя. Это даже не история твоей жизни. Это история, вырезанная из твоей жизни. Серия конкретных событий выбрана потому, что они вызовут наибольший резонанс у огромного количества людей, и на данном этапе истории этим людям не обязательно знать что-то большее — кроме того, что похитители сказали жестокие вещи о твоей маме.
Гарри опустил глаза. Надолго. Он думал? Может быть, кипел от негодования? Мне следовало быть более дипломатичным? Или просто сдаться? Я представил себе, что с рассветом меня отстранят от работы над книгой. Я почти услышал неловкий телефонный разговор с агентом Гарри, и мне стало грустно. Финансовые потери не имели значения — я был сосредоточен на эмоциональном потрясении. Все это время, усилия — нематериальные ценности, которые я вложил в мемуары Гарри, в самого Гарри, — пропали бы.
Мне показалось, что прошло не меньше часа, прежде чем Гарри поднял глаза и мы встретились взглядами.
— Окей, — сказал он.
— Окей?
— Да. Я понял.
— Спасибо, Гарри, — сказал я с облегчением.
Он послал мне хитрую улыбку:
— Мне действительно нравится заставлять тебя понервничать.
Я рассмеялся и покачал головой, и мы перешли к следующей порции его правок».
Эта небольшая победа, рассказывает Мерингер дальше, не принесла ему особенного облегчения. Вместо того чтобы порадоваться, следующим утром он упрекал себя за то, что принимает текст слишком близко к сердцу: «Это не твои камбэки. Это не твоя мать. В тысячный раз за время работы писателем-призраком я напомнил себе: это не твоя книга».
Возможно, это объяснялось тем, что, как пишет Мерингер дальше, они с Гарри сблизились «по неожиданной причине». Принцесса Диана ушла из жизни 23 года назад, а сам Мерингер только что потерял свою мать — и, несмотря на такой временный разрыв, их с Гарри печаль «чувствовалась одинаково близкой»: «Теперь, оглядываясь назад, я думаю, что это было эгоистично. Мне нравилось иметь возможность поговорить с кем-то — с экспертом! — об этом неослабевающем ощущении: жаль, что я не могу позвонить маме».
Услышав краткое изложение истории принца, которого не понимали ни незнакомцы, ни самые близкие люди, писатель-профессионал сразу понял, что она будет понятной и интересной.
В 2020 г., когда мир был перекрыт, а любые передвижения ограниченны, Мерингер и Гарри очень плодотворно работали, связываясь в zoom-конференциях; после того как ограничения сняли, он несколько раз ездил в дом герцогов Сассекских в Монтесито, где познакомился с Меган и Арчи (а однажды даже был приглашен к ним в гости с женой и детьми). Костяк книги уже был готов, доработка шла полным ходом и все было замечательно — пока однажды кто-то не передал в СМИ информацию о том, что мемуары принца Гарри готовятся к выходу. Более того, журналистам стало известно, что над ними работает Мерингер — хотя в контракте был пункт о том, что его имя не должно разглашаться, — и теперь он сам получил возможность почувствовать себя под прицелом желтой прессы:
«Каждый час открывался еще один кусочек пазла, и каждый был неправильным. Мой гонорар был указан неверно, моя биография была неверной, с ошибками писали даже мое имя... Я хотел все исправить. Написать статью или что-то в этом роде. Опубликовать в твиттере какие-то факты. Но нет. Я напоминал себе: призраки не разговаривают. Однажды я все-таки поделился своим огорчением с Гарри — пожаловался на то, что вымыслы обо мне распространяются и превращаются в факты. Он кивнул: «Добро пожаловать в мой мир, парень».
Следующим ударом стало то, что за неделю до официального выхода книги она оказалась доступна СМИ: некоторые книжные магазины в Мадриде «случайно» начали продажи ее испанской версии. Торопясь получить эксклюзивные новости первыми, газеты нанимали «целые бригады низкоквалифицированных переводчиков», чтобы перевести испанский текст обратно на английский. Естественно, результаты оказались чудовищными: «факты вырывались из контекста, сложные эмоции сводились к карикатурным глупостям, невинные отрывки были переиначены до безобразия», — и даже после официального выхода британской версии книги плохие переводы никуда не делись из сети, а только размножались перепостами и додумываниями, вносящими еще больше неразберихи.
Тем не менее то, что «читатели наконец увидели настоящую книгу, а не вырезанные Мердоком фрагменты, сдобренные ядовитыми комментариями», перевесило общественное мнение. Биография была признана самой продаваемой научно-популярной книгой. Появились положительные отзывы и подробные онлайн-обзоры, которые хвалили Гарри за откровенный рассказ о жизни в дисфункциональной (из-за потери одного из родителей) семье.
На вечеринке, устроенной в честь выхода книги, куда были приглашены и Мерингер с женой, Гарри был «вне себя от радости»:
«Всех пригласили в гостиную. Было произнесено несколько замечательных тостов в честь Гарри. Затем принц шагнул вперед. Я никогда не видел его в таком прекрасном настроении. Он поблагодарил издательскую команду, своего редактора и меня. Он упомянул мой совет «поверить в эту книгу» и сказал, что рад, что сделал это, потому что это невероятно — сказать правду, почувствовать себя — тут его голос сорвался, — свободным. В его глазах стояли слезы. В моих тоже...
После того как мы обняли Гарри на прощание и поблагодарили Меган за игрушки, которые она прислала нашим детям, я еще раз подумал о молчании. Призраки не разговаривают — кто это сказал? Может быть, они могут говорить. Может быть, иногда они должны это делать».
Девиз Виндзоров «Никогда не жалуйся, ничего не объясняй», резюмирует Мерингер, возможно, просто не для Гарри — соблюдение этого принципа только продлило бы его печаль. Члены его семьи неизменно проявляют стоицизм, за что их хвалят, — но для кого-то попытка сдерживать эмоции может оказаться разрушительной:
«Если вы не выражаете свои эмоции — вы служите им; если вы не расскажете свою историю — вы потеряете ее или, что может оказаться даже хуже, заблудитесь в ней. Рассказывание — это то, как мы закрепляем детали, сохраняем преемственность происходящего, остаемся в здравом уме. Я слышу Гарри — слышу, как излагаю ему свои доводы поздно ночью. И вижу, как он морщит нос, когда отстаивает свои слова. И опять упрекаю себя: это не твоя книга».