В продолжение литературной странички, раз сегодня пятница, хочу опубликовать рассказ, о котором я даже забыл, что такой у меня вышел в журнале МОСТ, Том 35, в 2012 году. Видимо по прошествии стольких лет, незаметно для себя столько понаписал, и даже опубликовал, что стал забывать. И только компьютер, к счастью, помнит всё.
К большому сожалению, реальный сюжет, на основе которого был написан рассказ, очень печальный.
Более того, видя, что сейчас происходит в образовании, боюсь таких Ванек и Манек будет всё больше и больше. И защитить мы их можем сейчас только одним способом. Но это тема не литературная.
Итак.
***
Жизнь коротка,
А может быть ещё короче,
По злому умыслу врагов.
А смерть легка.
Но может, а впрочем,
Не стоит освобождаться от оков?
Ванька сидел в КПЗ и недоумевал, каким образом он, обычный парень, вдруг оказался рецидивистом и убийцей? Ещё вчера пили с ребятами пиво и тискали девчонок, а наутро заявились полицаи и увели в эту жуткую облёванную и оплёванную камеру.
Сколько Ванька ни пытался вспомнить, когда и кого мог убить, так и не припомнил ни одного случая, чтобы хоть раз кого-нибудь ударил, а уж тем более – убил. Правда, совсем недавно произошёл один случай.
Возвращаясь домой вечером, с вечеринки, натолкнулся на компанию, видимо, подвыпивших ребят, которые приставали к девчонке. Вид у этой девчонки был, мягко говоря, вызывающий, поэтому никакого сочувствия в его душе даже и не шевельнулось. А уж когда один, здоровый на вид парниша, посоветовал Ваньке сваливать и дал оплеуху, желая избежать проблем, быстренько ретировался подальше от происшествия. Только позже он обнаружил, что где-то потерял свою вязаную шапку с надписью «Зенит», которой очень дорожил.
Беспокойство и нервозность нарастали, не задобренные бутылочкой пива или хотя бы сигареткой. И хотя Ваня успокаивал себя, что ничего плохого не делал и всё устаканится, нервы начинали пошаливать, и воображение рисовало различные картинки бедствий, которые могут с ним здесь случиться, – видимо, подсмотренные в зомбоящике.
На следующий день его привели к следователю, который подробно рассказал ему, как он убивал свою «жертву» и как группа ребят не успела его поймать, но они сообщили приметы убийцы. На фотографию с места преступления Ванька уже смотрел, как во сне. Такое он видел только в ужастиках. Девушку на фотографии он с трудом, но узнал. Тогда она выглядела не так цивильно, и с огромным количеством косметики. И оказалось, что это он её изнасиловал и убил.
У новоиспечённого убийцы уже кругом шла голова. Последний удар по его неокрепшим нервам нанесла его собственная вязаная шапочка с надписью «Зенит». Видимо, когда тот парниша дал ему по голове, шапка свалилась, а он в спешке забыл её подобрать. Теперь ему стало всё ясно. И то, что те ребята, убив девушку, свалили всё на него, и то, что, видимо, ему отсюда уже не выкарабкаться. Его молодой, но не отягчённый умом и знаниями мозг явно перегрелся, ища выход из ситуации. Но кроме решетчатого окна, ничего перед глазами не было.
Следователь ещё что-то говорил о том, что его мать опознала шапочку. При слове «мать», Ванька ободрился, пытаясь выспросить, можно ли её повидать (отца у него не было). Но следователь сказал, что завтра он увидится на очной ставке со свидетелями, а с остальными – только после окончания следствия.
* * *
На следующий день Ивана действительно повели в помещение со стеклом. Яркий свет бил прямо в лицо, и поэтому он не видел, что или кто был за стеклом. Это продолжалось недолго. Когда его вели в камеру, он встретил в коридоре того бугая, который в тот злосчастный вечер так ловко сбил с него шапку. Сомнений в своей судьбе у него уже не осталось.
Так день за днём просиживал он в своей камере. Никто его не вызывал больше, не опрашивал, и даже ни с кем не давали видеться. Иван чувствовал, что это всё неправильно, должно быть как-то иначе. Может, должен быть какой-то адвокат? Так, по крайней мере, ему казалось, он что-то припоминал из каких-то детективных фильмов. Но после опознания ничего больше не происходило.
Через какое-то время, какое, он сам не знал, потому что часов не было, а ставить отметки на стене, как какой-то чувак из фильма на необитаемом острове, он не догадался, его вызвали. В комнате, куда его привели, было чисто и даже, можно сказать, красиво.
Там его ждала мать. Через сплошные рыдания и стенания, Иван смог выяснить, что мать дала взятку какому-то полицейскому начальнику, чтобы встретиться с сыном на полчаса. На это ушла вся её зарплата. И она хотела знать, зачем он совершил преступление? Никакие уверения в том, что он никого не убивал, и его просто подставили, не возымели действия. Мама только причитала и ещё больше заливалась слезами, пока дежурный не увёл её. За то время, пока Иван обнимал, возможно, в последний раз, свою маму, в его голове зародилась какая-то мысль, которая немного его успокоила.
И эта мысль стала той ниточкой, которая теперь поддерживала его в течение всего оставшегося времени до разрешения сложившейся ситуации.
* * *
Судья, как часовой на плацу, чётко и хлёстко отчитывала приговор. Новые, незнакомые доселе, слова – «по совокупности», «тяжесть преступления», «с особой жестокостью» – как хлыстом стегали его, хотя он даже не знал, что они означают, а только догадывался.
И когда судья прочитала последнюю строчку: «...приговаривается к высшей мере наказания...», мать, наверное, единственный человек из его родственников или знакомых в этом зале, вдруг дико вскрикнула и упала. Её вынесли, и наступила тишина.
Но Иван уже не обратил на это внимания. Мысль, которую он додумывал все эти дни, теперь пришла к логическому завершению. За эти несколько дней Ванька превратился в Ивана.
Судья дал ему последнее слово. Он из-за решётки окинул зал взглядом и нашёл ещё одну заплаканную женщину. Видимо, это была мать девушки. Сквозь слёзы взгляд этой женщины источал ненависть. Иван встал и сказал прямо навстречу этому взгляду, что он ничего этого не делал, но просит прощения. Женщина не выдержала, рванулась к «убийце» дочери:
– За что? Грех свой замолить хочешь?!
– За равнодушие.
Больше Иван до самого конца не произнёс ни слова. Ни когда открывали решётку, ни когда выводили в коридор, ни когда зазевавшийся на секунду охранник выпустил его из виду, и он, пробежав несколько метров по тёмному коридору, выпрыгнул, наверное, в единственное не зарешеченное окно. Он ничего и не слышал. Когда Иван прыгнул из тёмного коридора в свет, свет обнял его. Сначала очень жёстко, но потом стало очень легко. Свет потянул его за собой, оставляя там, в тёмном коридоре, последнюю мысль: «Я снова свободен!..»
Апрель 2012