Именно в мечтах я всегда получала то, чего мне недоставало в жизни. Практика, на самом деле, порочная. Надо не мечтать, надо делать. Увы, поняла я это только сейчас, а переломить заложенную с детства модель поведения в зрелом возрасте почти невозможно. Компенсировать нечем.
В год начала пандемии один из фанфиков так меня вдохновил, что я решилась тоже выплеснуть свои "девчоночьи фантазии" на бумагу. Уж больно по душе пришелся мне и персонаж, и актёр. Кстати, именно эти романтические фантазии помогли мне остаться в здравом рассудке все последние годы.
Но даже для моего языка без костей перенести слова на бумагу, ну или на экран в нынешних компьютеризированных реалиях без канцелярско-бюрократических оборотов и двести пятьдесят второго повторения "она сказала и он ответил" в одном абзаце, оказалось весьма затруднительно.
Художественной прозы у меня не так много и, в основном, это романтические выплески нереализованного желания, к тому же я пытаюсь объединить и свести их в одну Книгу,
однако, этот рассказ был вдохновлен музыкой
"Старый рояль"
Игорь Николаевич уныло брел по осеннему парку. Под ногами шуршали листья, которые он подбрасывал носком ботинка, не обращая внимания на то, что его чистая, начищенная до блеска обувь теперь запылилась и выглядела старой и поношенной. Холодный промозглый ветер забирался во всевозможные щели в одежде, и мужчина зябко поеживался, поднимая воротник, пытаясь спрятать в нем лицо. Усталое, напряженное, изъеденное морщинами. Лицо весьма немолодого мужчины, а ведь ему было всего 43.
Погода становилась все противнее, вдобавок к ветру, начался мелкий дождь. Его холодные острые капли напоминали льдинки и впивались в руки, лоб и щеки, делая скверную осеннюю сырость еще более невыносимой.
Низко наклонив голову, мужчина плелся, не глядя по сторонам, незаметно уходя все дальше от обычных многолюдных аллей. Но, неожиданно споткнувшись о выступающий из земли камень, изумленно огляделся, все вокруг было ему незнакомо.
Он никогда не был в этой старой, давно заброшенной части парка. Его окружали высокие деревья, по большей части мертвые и безжизненные. Их скрюченные почерневшие ветви закрывали почти все небо. Старые обрушившиеся постройки, сгнившие почти до трухи. Деревяшки, торчащие там и тут острыми клыками. Он с удивлением понял, что это старая, всеми забытая эстрада, на которой когда-то выступали артисты.
Давно. Когда-то очень давно.
Он медленно шел между разрушенных скамеек и, подойдя к сцене, увидел в глубине одиноко стоящий рояль. Игорь Николаевич поднялся на помост, осторожно ступая по прогнившим доскам, которые жалобно и протяжно скрипели под его шагами. Подошел ближе к инструменту, положил на него руку и почувствовал тепло. Дерево казалось живым, пульсирующим под рукой, словно внутри него билось сердце. На лице мужчины заиграла легкая улыбка. Он вспомнил свои детские мечты о том, как в черном безупречном фраке он выходит на сцену, кланяется, подходит к роялю и медленно садится, обязательно отбрасывая назад фалды. Кладет пальцы на клавиатуру и зал замирает в восторге. Окончив играть, он встает и уходит в полной тишине и зрители начинают рукоплескать ему только после его ухода, пораженные его игрой.
Ему так нравилась музыка, но родители настояли на другой профессии. А мальчик внутри взрослого мужчины продолжал мечтать о волшебных звуках, которые его пальцы извлекали из глубины простого черного рояля.
Игорь Николаевич подошел ближе, и тут крышка с легким щелчком открылась, но это его не испугало. Этот старый изъеденный годами инструмент словно бы ждал его прихода. Деревянные истертые клавиши звали прикоснуться к ним. Белые давно стали грязно-желтыми и напоминали старые бивни мамонта, черные выцвели и краска на них совсем облупилась. Но мужчина словно бы и не замечал всего этого. Он видел этот рояль только что вышедшим из мастерской. Глянцевым, блестящим новеньким инструментом. Нежно проведя пальцами по клавиатуре и склонив голову набок, он прислушался к легкому шепоту, еле слышно прошелестевшему в его голове. В этом шепоте отчетливо звучала какая-то мелодия. Волшебное чувство ожидания сказочного события охватило его, совсем как в детстве, когда он впервые сел за фортепиано и услышал его голос. Он надавил на одну из клавиш, не думая, что этот старый рояль еще способен издавать какие-то звуки и был удивлен чистым и необыкновенно ярким звучанием почти разрушенного инструмента. Длинные пальцы легли на измученные временем клавиши, осторожно и ласково пробежались по ним. Он вдруг увидел себя молодым стройным брюнетом, в старомодном фраке с блестящими от вдохновения глазами. Мужчина закрыл глаза и почувствовал единение с душой этого рояля, его руки пришли в движение, извлекая из глубин инструмента мелодию. Ту, что теперь звучала в его голове в полный голос. И чем дальше звучала музыка, тем больше менялось все вокруг. Тучи на небе стали расползаться в стороны, прогоняемые все более усиливающим ветром, который из промозглого осеннего стал летним теплым бризом. В просветы между облаками выглянуло солнце, которое, осветив верхушки деревьев, стало спускаться все ниже и ниже. Оно словно бы искало источник этой прекрасной музыки. И мертвые стволы деревьев оживали, покрываясь листьями, под действием этих лучей, несущих жизнь всему вокруг. Промозглый серый ненастный день превращался в залитое ярким солнечным светом летнее утро. И вот, наконец, яркий луч, просочившись через дырявую крышу, словно прожектор осветил всю сцену. Мужчину, который молодел на глазах. Морщины на его лице разгладились, а в глазах загорелся огонь. Его пальцы все быстрее бегали по клавишам. Музыка наполняла его жизненной силой, возвращая молодость его телу, его мыслям, его чувствам. И вместе с ней он обретал покой и счастье. Она наполнила его любовью. Любовью к жене, которая была с ним все эти годы. Любовью к жизни, которую он считал неудавшейся. И пока есть в нем эта божественная сила, пока он может слышать биение сердца в своей груди, ничего еще не кончено.
Музыка зазвучала громче. Ветер подхватил обрывки газет, опавшие листья и закружил их вокруг эстрады. Этот смерч словно бы охранял это слияние человека и рояля от всего, что могло нарушить их союз. Игорь Николаевич поднял лицо, подставив его навстречу яркому солнцу. Он смеялся, чувствуя необыкновенный восторг, одухотворенность и слияние музыки, человека и инструмента в едином экстазе.
Постепенно от рояля стали отлетать щепки, струны натягивались и лопались. Эта песня была для него последней, он отдавал свою душу, все свои силы для этого последнего концерта. И с последней затихающей нотой, как только под пальцами прозвучал финальный аккорд, рояль развалился и превратился в груду обломков…
Игорь Николаевич удивленно огляделся. Он стоял перед грудой мусора, в которой с трудом можно было узнать старый рояль и вокруг него все также был ненастный осенний день. Но в его душе теперь звучала музыка и ярко светило летнее солнце. Мужчина улыбнулся и бодрым шагом пошел к выходу. Он вспомнил, что его жена любит цветы и решил купить ей огромную охапку пионов и рассказать, что как сильно он любит ее и счастлив быть с ней и что, самое главное, как здорово, что они всё ещё живы.
Всех лю.