Никогда не публикую "воспоминания", которые подкидывает соц.сеть.
"Истории" на один день.
Да и сейчас не стал.
Но вот не удержался. Сделал скрин этой фотографии.
2014 год.
Лето.
Жаркое лето в Питере.
Я живу в офисе в самом центре.
В минуте от "Таврического сада".
Один.
Офис в подвале.
Живу в подвале.
Хоть и офис это.
Сплю на надувной кровати.
Развод.
За плечами череда предательств.
От лучших друзей, в том числе.
Друзей с детства.
Жить по сути негде.
Хоть и квартира есть.
Денег нет.
Совсем.
От бизнеса только этот подвал.
Война началась на Донбассе.
А в любимом, родном городе - такая Благодать...
Какая редко бывает.
Редкое лето.
Даже есть нечего.
И не на что.
А вроде и не надо.
Благодати хватает.
Вкусная она.
Питательная.
И телефон молчит.
И кому позвонить в голову не приходит.
Некому.
Да и незачем.
"Никому я не был нужен"©
И жить вроде незачем...
И почему не умру - непонятно.
Жизнь бежала.
Текла.
Торопилась.
И пришла в эту точку.
Где нет ничего.
Есть только я.
Этот город.
И Бог.
И каждый день я был в церкви.
Я пытался примириться со смертью.
С Богом, который забрал самого близкого мне человека уже семь лет назад.
А я всё не мог с этим смириться.
Не мог Ему это простить.
Хоть и не роптал.
И даже не до конца осознавал, что дело в этом.
В том, что не могу примириться.
Просто - не знал как?
Как принять?
И начать наконец - просто жить.
В этом соборе, куда я ходил каждый день, и нехотя уходил, я крестился.
За двадцать шесть лет до этого лета.
Мне тогда было шестнадцать.
Мне просто было больше некуда идти.
Да и не хотел я нигде больше быть.
Только, ещё вот на этих улицах, по которым мог ходить с закрытыми глазами.
Но зачем закрывать?
Этот город слишком прекрасен.
И не осталось у меня ничего.
Ничего - кроме него.
И этой церкви.
Надо было ехать на Донбасс.
В этом хотя-бы был смысл.
Я точно знал, что меня там убьют.
И не было страшно.
Страшно, по-прежнему, было от смерти других.
От бессмысленности.
И несправедливости.
И речь не о войне.
Вернее, не только о ней.
Не вместить это было.
Уже семь лет как не вместить.
Отчего-то, я тогда всё знал.
Знал совершенно точно, что будет – «если...»
Если то…
Если это…
Только никакого "если" не представлялось совсем.
Жизнь замерла.
Но не прекратилась.
Никогда, ни до, ни после - я не был настолько свободен.
Наверно только когда потеряешь всё, и всех, и даже все желания и надежды, всё до конца - можно быть абсолютно свободным.
И уже ничего не боишься.
Я даже был по-своему счастлив.
Просто вижу это только теперь.
Странное такое состояние.
Странное счастье.
Но лето заканчивалось.
И надо было куда-то идти.
Просто так.
Потому, что смерти дожидаться бесполезно.
У Бога свои планы на тебя.
Не выпросишь.
И пожалеешь когда-то.
Потому что ты глуп.
Как ребёнок.
И не знаешь на самом деле - ничего.
Я и тогда это понимал.
Но понимание и состояние, с которым ничего не можешь поделать – разные вещи.
В одно прекрасное утро, я решил сначала зайти в церковь и последний раз задать свой вопрос - зачем?
И что дальше?
Потом заехать к своей любимой, старинной подруге, которая работала на киностудии.
И я тысячу лет её не видел.
Заодно спросить про какую-нибудь работу.
Любую.
Актёром я уже не работал тринадцать лет, поэтому и мысли об этом не было.
Это как у спортсменов.
Не тренируешься – можешь забыть.
Ну, и всё на этом.
Если ничего не произойдёт – надо ехать.
К войне.
Так и сделал.
Сидя напротив Иришки, с которой мы знакомы... страшно сказать...
"А мне сколько? Вот и считай!"©- как говорил дядя Митя из «Любовь и голуби», мне как-то неожиданно стало понятно, что я совершенно не могу врать после этих трёх, летних месяцев.
Не могу что-то брехать, как делают все, когда очень давно не виделись.
Рассказывать о какой-то там жизни.
Да и не говорил я ни с кем все эти месяцы.
И даже не заметил этого, своего молчания не заметил, за всё это время.
Странно ещё, что слова не забыл.
Оттого, сразу перешёл к главному - работа нужна.
Любая.
Ира, в недоумении, спросила - "а что я могу тебе предложить?"
Когда давно с кем-то не видишься, не общаешься, запоминается последнее что о нём знал.
И как правило, всегда кажется, что у него - всё очень хорошо.
Это нормально.
Мы все так устроены.
И я тоже.
Но, когда я сказал, что могу - копать...
Могу не копать...
Могу рельсы под камеру ставить.
Да мало ли чего?
Всегда где-то нужна грубая мужская сила…
Такого выражения лица, за все долгие годы нашего знакомства, я никогда у неё не видел.
Пауза была почти театральная.
Как когда-то, когда мы оба ещё работали в театре.
Ей понадобилось время, чтобы осознать и принять, всю глубину, такого, моего грехопадения.
Дальше всё было очень быстро.
Она сказала - "Ну-ка пойдём-ка..."
И я пошёл.
Мы спустились во двор киностудии.
Откуда-то очень быстро появился фотограф.
Минут через пять была сделана эта фотография.
Я совершенно не понимал – зачем?
Потом Ирка сказала - "Жди"
Мы попрощались.
И я отправился обратно, в свой дивный, молчаливый мир-подвал.
Совершенно спокойный.
Такой же свободный.
И не ожидающий ничего.
Я даже стал собирать вещи.
И думать где бы взять деньги на то, что нужно было докупить в дорогу.
Через день мне позвонили.
Вызвали на пробы.
А ещё через два - я снимался.
Знаете, иногда говорят – «Эта роль стала для меня (для него) – судьбоносной?
В том смысле, что после этой роли, карьера просто попёрла к звёздам.
В моём случае – ничего, никуда, не «попёрло».
Но роль эта, как и весь этот период, стала для меня действительно – судьбоносной.
Я вдруг попал туда, где только и мог в тот момент спастись.
И хоть пришлось играть конченного подонка, я вложил в эту роль – всё.
Всё что знал.
Всё что накопилось.
И конечно это было ещё не всё. И кошмары моей жизни ещё возвращались.
И до полного «выздоровления» ещё оставалось года два, но вот тот момент, то лето, и вот это случайное событие было началом жизни.
Новым началом. Новой жизни.
Только я этого тогда, конечно не знал.
И Господь так устроил, теперь я это знаю, что всему этому – должно было со мною быть.
И я бесконечно благодарен Ире.
И она это знает.
И благодарен не только за это.
Но иногда бывает человек делает очень много усилий, и много добра для другого.
А иногда, кажется, что чисто случайно, в самый нужный момент, в самый сложный момент, делает одно движение, которое меняет всё в жизни другого человека.
Подчас даже сам не осознавая величину и значение, этого, сделанного.
«Вот такая она… Кармен. Налетела… Полюбила…»©
Не обращайте пожалуйста внимания, на эти, непонятно откуда взявшиеся цитирования.
Это шифровка.
Это очень личное.
Меня поймут.
Как говориться – «Вас услышат!»©
Я не знаю – зачем я Вам всё это сейчас рассказал?
Просто… вот столько можно рассказать по одной старой, сделанной уже девять лет назад фотографии.
А так и не скажешь.
Такой вид у меня на ней – героический.
Не дать-не взять – прямо Павка Корчагин.
И волосы такие…
Густые.
Джо Дассен бы плакал.
Прилипшие к черепу от жары.
И невозможно представить, что через два дня их уже не будет.
И не будет уже никогда, по сию пору.
И будет не Павка, а бандос-бандосом.
И взгляд.
Уверенный такой.
Как будто и нет, и не было этого ничего со мной тогда.
Это всего лишь эпизод.
Эпизод моей жизни.
Много чего было в жизни.
И высоко и низко.
И далеко, и близко.
И страшно, и прекрасно.
Простите за возможно глупый и пустой текст.
И не на злобу дня.
И не о политике и не о смыслах времени, к которым Вы возможно привыкли на моей странице.
Возможно захотелось написать что-то простое.
Человеческое.
До соплей примитивное.
О неумении жить.
О нежелании жить, которое по большому счёту – не имеет веских причин и оправданий.
О потерянном времени.
Просто фотография.
Просто навеяло.
Просто воспоминание.
Не в этой вот, местной «истории», публикацией которой, совершенно не ясно – что можно сказать, чтобы корона не начала поддавливать мозг.