Друзья, июльский номер журнала «Декоративное искусство СССР» за 1975 год публикует риторическую статью о вечном вопросе отечественного покупателя – «Какое соотношение цены и качества?» – когда хочется вещь, но её цена колется. Любопытен иллюстративный ряд. Взгляните!
Казакова Л. Массовое производство и индивидуальный спрос // Декоративное искусство СССР, 1975. – № 7 (212). – С. 23–29.
От редакции
Жилая среда – результат творческого отбора и компоновки вещей самим хозяином дома. Однако успех этого творчества во многом зависит от того, насколько вещи, предоставляемые человеку массовым производством, отвечают его социальным и индивидуальным потребностям. Как промышленность удовлетворяет сегодня эти потребности – вот вопрос, который рассматривается в статье Л. Казаковой.
О вкусах не спорят... Это обиходное выражение, означающее, что вкусы бывают разные, что уровень и истоки вкуса трудно определимы, сейчас, как никогда, кажется, возымело силу. Очень трудно с полной определённостью и уверенностью в своей безошибочности сказать, как обставить квартиру, какому стилевому образу следовать. Вспомним множество изданий начала 1960-х годов с практическими советами по этой теме – сегодня они кажутся наивными. Предметное наполнение интерьера теперь складывается из компонентов самого разного происхождения. Художественные изделия машинной индустрии и бытовая техника, серийные произведения декоративно-прикладного искусства и уникальные предметы, старинные вещи и стилизованные под исторические стили изделия фабричного изготовления. Усложнившаяся структура мира вещей ставит новые задачи перед современным производством, влияет на состав ассортимента массовой продукции.
Как ответить на многообразные запросы потребителя, какие формы, типы предметов, какие рисунки и структуры, линии и силуэты должны быть ведущими, определяющими в художественной программе предприятий? Много самых разных вопросов встаёт в определившейся схеме художник–потребитель–производство.
Локальная задача нашей статьи состоит в том, чтобы на нескольких конкретных примерах спроса на фарфоро-фаянсовую и стеклянную посуду выявить соотношение вкусовых потребительских критериев и деятельности заводов. Раньше при анализе картины спроса мы ссылались на нехватку многих предметов первой необходимости – рюмок и бокалов, тарелок, чашек, сервизов. Сейчас картина изменилась. Магазины значительно расширили ассортимент предлагаемой покупателю продукции. Например, выставленные в торговых залах «Дома фарфора» образцы изделий насчитывают несколько сот наименований. Покупатель имеет возможность выбора, а стало быть, активного выявления своего вкуса. В калейдоскопе потребительского спроса происходит отбор «ходовой», «популярной», «модной» продукции, на основании которого представители торговли делают заявки предприятиям на ассортимент сегодняшнего дня. При такой обратной связи «торговля–производство» предприятия не могут не координировать свою деятельность в соответствии с критериями массового вкуса. Но как же тогда заводы будут осуществлять собственное художественное направление?
Попытаемся разобраться в этой непростой проблеме на конкретных примерах. Остановимся на одном из самых запутанных вопросов стекольной промышленности – производстве изделий из хрусталя, пережившем несколько этапов развития за короткий срок: от полного отрицания «мальцевской» грани и вообще обильного гранения поверхности до поисков новой системы орнаментального построения и заключенной в ней образной выразительности.
Вспомним как «исторический» факт заседание за «круглым столом» в редакции журнала «Декоративное искусство СССР» в 1963 году, когда обсуждались причины затоваривания хрустальных изделий с новым геометрическим гранением. Сегодня мы вновь оказываемся перед фактом большого спроса на резной хрусталь старого типа. Это психологически устойчивое отношение к хрусталю как к сверкающему праздничному материалу связано с истоками его появления на массовом рынке.
Художественная ценность хрусталя с самого начала была определена системой декорирования, известной в России под названием «мальцевской», и закрепилась за ним как его истинная природа. Приблизительно в то же время в других странах, прежде всего в Англии – родине резного хрусталя – и во Франции, художественность и ценность хрустального предмета (понятия, далеко не всегда совпадающие) соизмерялись со светооптическими свойствами материала. Таким образом, способность искриться, вбирать и отражать свет стала непременным признаком ценности, привилегированности хрусталя. И отвергать это сегодня не имеет смысла. Вопрос заключается в том, как, какими средствами достичь этих качеств.
Современные поиски художников обращены на разработку новых схем построения рисунков, нового характера поверхности изделия, в конечном итоге выявляющих взаимодействие формы предмета с пространством при помощи оптических эффектов. И дело вовсе не в том, что массовому покупателю нужен «мальцевский» хрусталь – пресловутая «ладья» или «корзиночка». Очевидно, ещё мало промышленных изделий из хрусталя, сочетающих в своём решении элементы художественной новизны с традиционным представлением о его особой красоте. Современные образцы гусевских художников – блюда В. Филатова «Золотые россыпи», «Кружево», бокалы Е. Рогова «Свадебные», рюмки В. Муратова «Ливень» и другие, в которых осуществлено это единство, нравятся и покупателям, и специалистам.
Другой пример – из области фарфора. При всем разнообразии форм и росписей фарфоровой посуды товароведы «Дома фарфора» сразу называют несколько типов чашек, чайных и кофейных сервизов, спрос на которые постоянен: мягкой, округлой формы чашки «Лебедь», «Колечко», «Киевская», пластичные по силуэту сервизы «Весенний», тонкостенный «Рифлёный», известная своим удобством форма чайника «Рафаэль».
Если говорить о росписях изделий, то неизменным успехом пользуются цветочные кистевые рисунки типа «Русской красавицы» Дулёвского завода – красочные, порой аппликативные (в технике крытья). Покупатель ценит рукотворность, мастерство исполнения, многодельность убранства предмета.
Приверженность людей к старым образцам ручного изготовления объясняется целым рядом причин. Здесь стоит отметить, что любовь к рукотворному, красочному, радостному связана с общим эмоционально-образным характером русского прикладного искусства, в частности, художественной промышленности, где самые яркие и характерные искания относятся к ручному производству. Опыт советского дизайна в области бытовой массовой вещи в 1920-е годы не оставил сколь-нибудь заметных, материально ощутимых результатов и не привил нового отношения к искусству вещи. Принцип декоративного оформления предмета без привнесения преобразований в его конструкцию долгое время формировал взгляд на вещь.
Предметное искусство 1960-х годов приучило нас ценить строгость и красоту рациональной формы, развило способность к ансамблевому мышлению, комплексному объединению предметов на основе их типового сходства, стилевой общности. Но уже в конце 1960-х годов с новой силой вспыхнула волна декоративности, прокатившаяся от выставочного уникума до тиражных массовых образцов. Думается, что в столь быстрой смене функционального, несколько аскетичного стиля на выразительный художественно-образный с обращением к ассоциации, метафоре ещё раз проявилась характерная черта отношения советских людей к предметам как объектам настроения даже при их сугубо бытовом назначении.
Разумеется, что таким ходом рассуждений мы вовсе не призываем приостановить творческий эксперимент в связи со стабильностью вкусов и привычек потребителей этих предметов. Мы только подчёркиваем, что надо иметь в виду исторически сложившиеся типы предметных форм, вошедших в массовое сознание как эталоны красоты.
Итак, художники должны считаться с фактом устойчивости психологии покупателя, традиционных взглядов. С другой стороны, тем острее встаёт проблема создания современного ассортимента посудных форм, формирования новой эстетической концепции вещи, совершенствования художественного качества образцов механизированного производства. Какова же должна быть позиция художника при такой сложной дифференциации жанров и видов массовой продукции, при такой разноплановости массового спроса?
Главным в сложном калейдоскопе эстетических суждений о ценности массовой вещи остаётся вопрос её художественного качества. В любом «стилистическом обличье» требование качественности, высокой культуры обработки материала становится всеобщим критерием при разных вкусовых оценках. Это основа, на которой могут реализовываться новые художественные идеи, новые принципы формообразования, также как и воспроизводиться лучшие классические образцы искусства массовой вещи, тяга к которым столь велика. Примером тут могут стать изделия Ленинградского фарфорового завода.
В нашем современном восприятии с равным эстетическим удовольствием прочитываются прекрасный традиционный кобальтовый фарфор («Сеточка» А. Яцкевич, «Весенние цветы» Л. Лебединской) и современные рисунки В. Городецкого и Н. Славиной, великолепные сказочные сервизы А. Воробьевского, изысканные ансамбли А. Лепорской и острые «ретроспекции» И. Олевской. Высочайшая культура обращения с материалом в самом широком смысле слова является основным критерием вневременной художественной и потребительской ценности ленинградского фарфора. Здесь смыкаются интересы самых разных покупателей, разных вкусовых уровней.
То же самое можно сказать о лучших образцах расписного фарфора Дулёвского и Дмитровского заводов. Сегодня мы можем со всей очевидностью утверждать, что традиционная область ручного производства наиболее гибко и разнообразно строит свой ассортимент.
В то же время самая массовая – механизированная – сфера производства не отвечает требованиям качественности и так тесно с ней связанному понятию художественности. Не говоря уже о низком техническом уровне исполнения прессованных изделий из стекла, плохом качестве красок деколи на фарфоре, пороках черепка, в промышленности ещё очень робко и стихийно решаются проблемы комплексного выпуска типовых форм бытовой посуды. В огромном потоке массовых образцов очень трудно найти близкие по художественному облику предметы.
Мы можем указать лишь на некоторые примеры из практики заводов, когда ведётся работа по целесообразному формированию ассортимента, художественно целостного, типологически согласованного. Такой ассортимент сложился, в частности, на эстонском заводе «Тарбеклаас». В каталоге заводской продукции представлен ряд типовых форм предметов разного назначения: рюмки, стаканы, кувшины, тарелки, лотки для закусок и т. д. В них прослеживается общность конструктивных принципов построения форм – лёгких и изящных, точно прорисованных в тонкостенных гладких изделиях, плоских, раскрытых, на невысоких поддонах в прессованной посуде. Единичные предметы складываются в комплекты и наборы, обнаруживая пластическое и цветовое родство.
Практически единственным заводом, дающим на массовый рынок новые типы форм фаянсовой посуды, является Конаковский завод. Его ассортимент складывается таким образом, что комплекты посуды (наборы для завтрака, молочных продуктов, пельменей) легко сочетаются с отдельными формами блюд и салатников, маслёнок, кружек и т. д. Художественная согласованность предметов, принцип функциональной взаимозаменяемости расширяет круг их применения, вносит разнообразие в пользование. Это видит и чувствует покупатель – в торговом зале Конаковского завода всегда многолюдно. Сюда охотно идут покупать предметы, которые подойдут к тем, что уже есть в доме.
В вопросах массовости спроса большое значение имеет функциональная сторона представленного ассортимента, состав сервизов и наборов посуды, их комплектности, возможности соединения разных предметов на одном столе и т. д. Замечания, пожелания, просьбы покупателей приводят к выводам о том, что функциональному осмыслению посудного стола в целом уделяется мало внимания. Не продумывается соседство единичных предметов и наборов посуды. Почти нет или очень мало новых проектных предложений комплектов и сервизов, соответствующих современному характеру пользования посудой, мобильному складу жизни. Конечно, нужны и большие столовые и обеденные сервизы, сохраняющие ритуальный характер застолья, однако и они требуют более свежего прочтения форм предметов. Между тем в практике работы предприятий бывают случаи, когда чайный сервиз на 12 персон рождается с помощью добавления шести чашек к сервизу на 6 персон. Но ведь дело не только в количестве предметов, а в разном подходе к художественному решению торжественного ансамбля посуды и небольшого сервиза для семейного круга. Среди единичных предметов большой редкостью стали вазы для фруктов, соусники, розетки, сахарницы, не хватает маслёнок, салатников, ваз для цветов.
Большинство покупателей делит посуду на подарочную, праздничную и повседневную, бытовую.
Подарочная вещь – это резной хрусталь, чашка с красочной росписью, кобальтовая синь узора, цветочный фаянс, в то время как прессованное стекло, фарфор с неброской деколью, гладкие майоликовые изделия попадают в разряд обыденной, повседневной посуды. Такое функциональное разделение не всегда учитывается в художественном решении предметов. Очень часто сервиз или чашка не подходят по своему художественному облику ни к одной из этих групп (заметим, что цена тоже имеет значение в этой ориентации): на каждый день слишком нарядно и дороговато, для торжественного, праздничного случая недостаточно оригинально и драгоценно. Поэтому при создании новых форм и росписей фарфоровой посуды так важно для художника представить, для какой категории, какого ряда предметов предназначается его новый образец, способен ли он своими эстетическими качествами убеждать в красоте нового, современного.
Сведения о покупательском спросе, послужившие основой статьи, предоставлены автору товароведами «Дома фарфора» Г. Еременко и Т. Манукян. Редакция благодарит их за помощь в работе.
Подписывайтесь на мой канал, давайте о себе знать в комментариях или нажатием кнопок шкалы лайков. Будем видеть красоту вместе!
#явижукрасоту #ясчастлив