Уже готова выть от тоски, когда глубокой ночью мой волк заходит в логово. Сердце бьётся чаще от радости увидеть кого-то живого. Конечно, не бездельничала весь день и каждую минуту пыталась занять: сварила суп, смастерила сарафан из тонкой шкуры, подвязав её несколькими тряпками, раньше служившими мне бинтами, расчесала спутанные волосы, освежилась водой из бочки. Помимо убивания времени, моя суета давала ещё один побочный, но полезный эффект, мысли не крутились вокруг того, насколько печально моё положение и безнадёжно будущее.
Зверь стряхивает росу с густой шерсти, рыжеватой в отблесках горящего очага, трансформируется и, медленно распрямляясь, ведёт носом в сторону котелка с похлёбкой. Овощей и зелени, по понятным причинам, там нет, но воды налила немного, и получился очень густой мясной бульон, которым насквозь пропахло всё логово. Ещё мне остро не хватало соли, но не факт, что она у них есть, вообще.
– Смотрю, тебе лучше… – Рейн изучает меня цепким оценивающим взглядом, задерживаясь на моём первобытном одеянии – Ну, накладывай тогда, хозяюшка!
Криво улыбается, разминая шею, потягивается, выставляя обнажённое тело во всей красе. Невольно краснею и опускаю глаза, поднимаясь с подстилки, хочется напомнить ему, где хранятся его штаны. Слежу за ним боковым зрением, пока беру миски, сложенные горкой в углу. Меня напрягает, что он расхаживает голый у меня за спиной, от этого в нашей землянке становится ещё теснее…
Но Рейн и не думает одеваться, разваливается на своём лежбище, поглаживая меня янтарными глазами. Берёт миску из моих рук и хлопает ладонью по шкурам, чтобы присаживалась рядом. Послушно присоединяюсь, и волк сразу принимается за еду. От него пахнет сырым лесом и разгорячённым мужским телом. Мой нос щекочет от мускусных ноток, низ живота сводит сладостным предчувствием, ведь по тому, как стремительно волк расправляется с похлёбкой, очевидно, что за этим последует.
– У нас заканчивается вода в бочке – бормочу, откашлявшись, пытаясь убрать комок в горле.
Рейн смотрит на меня исподлобья, шумно хлебая бульон.
– Завтра принесу!
– Может быть, сейчас? – прошу и заискивающе заглядываю ему в глаза – И я помогу! На улице ночь, ничего не видно…
– Р-р-рина, думаешь те, кто охотятся за тобой, пользуются только зрением? – снова ухмыляется волк и чеканит – Нет! Тебе нельзя выходить!
– Умру тут с тоски! Пусти ненадолго! Немного свежим воздухом подышу! – не выдерживаю и начинаю ныть.
– Лучше уж с тоски умереть, тебе так не кажется? – фыркает на это волк, отставляя пустую миску – Иди сюда!
Тихо всхлипываю, противясь, но его сильные руки уже крепко обнимают меня за талию и легко, как пушинку, пересаживают на свои колени. Дыхание перехватывает, когда оказываюсь верхом на мужских бёдрах, ладони упираются в его волосатую грудь. Под правой рукой безумно колотится волчье могучее сердце. Мои коленки сжимают его голые бока, и в промежность упирается наливающийся кровью член.
– Скучно ей! – насмешливо рычит Рейн – Впервые слышу, чтобы жаловались на скуку!
– А на что обычно жалуются? – изучаю его лицо, которое так близко, что вижу каждую морщинку вокруг глаз, различаю волоски тёмной щетины на впалых щеках.
– На страх! – волк смотрит в упор, прожигая янтарным взглядом – Плачут…
– Если буду плакать, выпустишь?
Хрипло смеётся вместо ответа, пытаясь разобраться, как быстрее избавить меня от самодельного сарафана.
– Много тут было до меня? – дрогнувшим голосом продолжаю свой допрос.
Перед глазами встают найденные рюкзаки. Но Рейн молчит, кривая улыбка медленно сползает с его лица. Янтарные глаза подёргиваются пеленой, за которой мне чудится глубоко спрятанная скорбь…
– Просто, совсем одна – тихо шепчу, пытаясь уговорить – Хотя бы не уходи на весь день! Здесь можно сойти с ума одной…
– Не могу долго тут… – тихо рычит волк – Пахнет тобой сильно…
Задираю руки вверх, и моё одеяние летит на пол. Тело пульсирует в такт разгоняющейся крови. Рейн жадно вжимается лицом мне в шею, шумно дышит, трогая языком ярёмную вену. Его ладони больно стискивают, крепче прижимают к себе, выступившие когти царапают кожу. Закрываю глаза. От него пышет таким жаром, что над моей губой бисеринками выступает пот.
– Такая сладкая… – выдыхает, то ли восхищённо, то ли обречённо, подаваясь бёдрами навстречу.
Виляю задницей, дразня и не давая войти. Рычит, но довольно, тихо. Когти чуть исчезают, гладит мою спину, волосы. Ему нравится! Нерешительно обнимаю его крепкую шею руками и робко целую сама. В уголок твёрдых губ, едва ощутимо, но этого хватает, чтобы волк ошалело глянул и застыл, как громом поражённый.
– Мне тоже нравится твой запах – вдруг признаюсь смущённо.
Его глаза полностью топит янтарём – пугающее и завораживающее зрелище.
– Нр-р-равится?! – хрипит Рейн низким, почти уже нечеловеческим голосом, и когти снова сильно выступают, больно впиваясь в мою плоть – Мне не нр-р-равится! Это мой зверь р-р-рвёт – тр-р-ребует забр-р-рать тебя себе. Нам! Но мы все погибнем тогда. Лучше молчи!
Сияющие глаза ярко вспыхивают в полумраке, снова подчиняя и заключая в чувственный плен, волк крепко сжимает мои бёдра, насаживая на себя.
